— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Читаю книгу о Нике Турбиной. Вяло как-то читаю, давно бы закончить, но всё как-то не получается. Нет причин бросать, но и не увлекает настолько, чтобы забыть об остальных способах провести время. Сами её стихи не слишком впечатляют из-за технических несовершенств, личность Ники весьма и весьма поломанная, да ещё автор уделяет много времени сложным взаимоотношениям в семье Ники. Но одна черта меня с ней всё-таки роднит: что у неё, что у меня были не по годам взрослые стихи.
Лет в девять я написала:
Пятнадцать лет я с ней дружил,
Но вдруг она исчезла.
Уж я о ней почти забыл,
Другим о ней известно.
Она прекрасна для других,
Её другие любят.
А я несчастен много лет,
Меня разлука губит.
Да, противоречие на противоречии, если лирический герой её почти забыл, с какой стати его может губить разлука. Но в девять лет я про такие тонкости не думала.
Недавно вспомнила свою "нетленку", сочинённую лет в 12.
Он меня и видеть не хотел!
Я про это вовсе позабыла.
Сорвала в лесу я асфодел
И ему его я подарила.
На него он даже не смотрел,
А на землю бросил у вокзала.
Асфодел, мой милый асфодел,
Ну зачем же я тебя срывала?
Ага, игра для читателя "попробуй не заблудиться в трёх местоимениях".
И вот это вот всё я считала офигительно красивым. Ну не рядом с Пушкиным мне, конечно, надлежало находиться, но неподалёку где-нибудь приткнуться, чтобы взглянув на Пушкина, кто-нибудь бы и меня углядел.
Я была замечена. Были статьи в газетах, где на полном серьёзе публиковался вот такой мой текстик:
Жили-были
Да весело дружили
Девочка Маринка,
С домиком картинка
И молока простого крынка.
Но вот наступили дни перемен.
Дружить с Маринкой не было смысла,
Картинка с домиком повисла,
Крынка молока прокисла.
Были поездки на фестивали и конкурсы областного масштаба, организованные администрацией Сертолово или тамошним отделением всероссийского общества инвалидов. Было моё участие в телерепортаже с фрагментом декламации моего стихотворения - уже более серьёзного, за которое мне и сейчас не стыдно, хотя оно невозможно наивное и насквозь пропитано штампами.
К НОЧИ
В кружении моих беспечных дней,
Когда из сердца музыка струится,
Стремлюсь к тебе я всей душой своей,
Моя таинственная проводница.
О ночь! Когда твой ясноокий лик,
Всю землю лунным светом озаряя,
В убранстве звёздном предо мной возник,
Я поняла, что красота земная
Вовек бы не считалась красотой,
Когда б не ты - я точно знаю это!
Хранимая божественной звездой,
Ты властвуешь над миром до рассвета.
Младой Морфей повсюду за тобой
На крыльях золотых своих летает,
Кружася над притихшею землёй,
Людей он незаметно усыпляет.
Когда ж заснёт земля глубоким сном,
Ты высоко возносишься над нею
И смотришь горделиво в каждый дом,
В небесной дали тихо пламенея.
Как сладко на пятнадцатом году
С тобой, о ночь, вдруг встретиться нежданно,
Найти средь звёзд всего одну звезду,
Что путь открыть сумеет в мир пространный.
И пусть тогда дни мчатся чередой,
И пусть из сердца музыка струится!
Когда-нибудь возьми меня с собой,
Моя таинственная проводница!
29 мая 2004 г., поезд Москва – Балашов
Всех тогда впечатляла цветовая гамма текста, но ведь любому должно было быть ясно, что я это переняла - частично у Фета из стихотворения "Ещё майская ночь", частично из романса, который мы пели на хоре: "Ночь пролетала над миром, сны на людей навевая, с тёмно-лазоревой ризы Сыпались звёзды, сверкая", частично ещё откуда-то, сама не вспомню.
В статьях делался акцент на то, что я не вижу, но у меня получаются стихи. Чудо-ребёнком меня, конечно, никто не называл, а бабуля так вообще однажды сказала мне, что меня вознесли слишком высоко и не пришлось бы больно падать потом, но всё-таки я считала, что творчество делает меня исключительной. К тому же несколько лет я занималась сразу четырьмя видами творчества - кроме стихов, была проза, фортепианные пьесы без слов и песни, где были мои музыка и стихи. И на всё меня хватало. Был даже момент, что когда неподалёку от меня прозвучало слово "звезда", я приостановилась, чтобы понять, не обо мне ли речь. Может, и была звёздная болезнь, но вряд ли сильно проявлялась.
А потом я выросла. Поняла, что проза у меня слабая, песни милые, но посредственные, а фортепианные пьесы свои забыла. Остались только стихи, но и с ними не всё так просто. Один творческий кризис, когда старая манера письма была всеми раскритикована, а новую я не обрела. Длился он почти три года. С 2010 года уже вполне зрелое творчество, хотя некоторые отмечают, что лучше всего я стала писать после 2016 года. А потом снова сложные отношения с собственным творчеством, и ни строчки в течение семи месяцев, и попытка скрывать от всех стихи, которые всё-таки стали получаться, но я вновь пишу. Но теперь я точно знаю, что даже творчество делает исключительным человеком далеко не каждого. Людей, считающих себя поэтами, море, но чьё имя из тех, с кем довелось стоять на одной сцене, будет на слуху через 50 лет? А через 100? И вообще Михаил Иванович говорит, что считать и называть себя поэтом нескромно, пусть так о тебе скажут другие, но не ты. Я перестала переживать, если не получается попасть в финал очередного конкурса, а заявки шлю чаще на отвали, и вдруг заметила, что если так делаю, у меня получается лучше и шанс на победу вырастает. Всё-таки когда я выхожу перед публикой, участвую в конкурсе, декламирую, в этом есть что-то от счастливого детства. Детства, по сравнению с которым моя лирика стала беднее, потому что я не решаюсь писать о том, что не испытала, а испытываю только чувство влюблённости, и даже путешествия не могут меня расшевелить.
Сегодня написалось:
Чудеса, вырастая, становятся всего лишь людьми,
Элементами скуки, начинкой для метро и такси.
Вот я такой элемент. И вряд ли допишу этот текст. И я никогда не встретила бы Нику, потому что мне было почти 12 лет, когда её не стало, а если бы и встретила, не факт, что мы понравились бы друг другу, но жаль её, как всякого человека, ушедшего в молодости.
Лет в девять я написала:
Пятнадцать лет я с ней дружил,
Но вдруг она исчезла.
Уж я о ней почти забыл,
Другим о ней известно.
Она прекрасна для других,
Её другие любят.
А я несчастен много лет,
Меня разлука губит.
Да, противоречие на противоречии, если лирический герой её почти забыл, с какой стати его может губить разлука. Но в девять лет я про такие тонкости не думала.
Недавно вспомнила свою "нетленку", сочинённую лет в 12.
Он меня и видеть не хотел!
Я про это вовсе позабыла.
Сорвала в лесу я асфодел
И ему его я подарила.
На него он даже не смотрел,
А на землю бросил у вокзала.
Асфодел, мой милый асфодел,
Ну зачем же я тебя срывала?
Ага, игра для читателя "попробуй не заблудиться в трёх местоимениях".
И вот это вот всё я считала офигительно красивым. Ну не рядом с Пушкиным мне, конечно, надлежало находиться, но неподалёку где-нибудь приткнуться, чтобы взглянув на Пушкина, кто-нибудь бы и меня углядел.
Я была замечена. Были статьи в газетах, где на полном серьёзе публиковался вот такой мой текстик:
Жили-были
Да весело дружили
Девочка Маринка,
С домиком картинка
И молока простого крынка.
Но вот наступили дни перемен.
Дружить с Маринкой не было смысла,
Картинка с домиком повисла,
Крынка молока прокисла.
Были поездки на фестивали и конкурсы областного масштаба, организованные администрацией Сертолово или тамошним отделением всероссийского общества инвалидов. Было моё участие в телерепортаже с фрагментом декламации моего стихотворения - уже более серьёзного, за которое мне и сейчас не стыдно, хотя оно невозможно наивное и насквозь пропитано штампами.
К НОЧИ
В кружении моих беспечных дней,
Когда из сердца музыка струится,
Стремлюсь к тебе я всей душой своей,
Моя таинственная проводница.
О ночь! Когда твой ясноокий лик,
Всю землю лунным светом озаряя,
В убранстве звёздном предо мной возник,
Я поняла, что красота земная
Вовек бы не считалась красотой,
Когда б не ты - я точно знаю это!
Хранимая божественной звездой,
Ты властвуешь над миром до рассвета.
Младой Морфей повсюду за тобой
На крыльях золотых своих летает,
Кружася над притихшею землёй,
Людей он незаметно усыпляет.
Когда ж заснёт земля глубоким сном,
Ты высоко возносишься над нею
И смотришь горделиво в каждый дом,
В небесной дали тихо пламенея.
Как сладко на пятнадцатом году
С тобой, о ночь, вдруг встретиться нежданно,
Найти средь звёзд всего одну звезду,
Что путь открыть сумеет в мир пространный.
И пусть тогда дни мчатся чередой,
И пусть из сердца музыка струится!
Когда-нибудь возьми меня с собой,
Моя таинственная проводница!
29 мая 2004 г., поезд Москва – Балашов
Всех тогда впечатляла цветовая гамма текста, но ведь любому должно было быть ясно, что я это переняла - частично у Фета из стихотворения "Ещё майская ночь", частично из романса, который мы пели на хоре: "Ночь пролетала над миром, сны на людей навевая, с тёмно-лазоревой ризы Сыпались звёзды, сверкая", частично ещё откуда-то, сама не вспомню.
В статьях делался акцент на то, что я не вижу, но у меня получаются стихи. Чудо-ребёнком меня, конечно, никто не называл, а бабуля так вообще однажды сказала мне, что меня вознесли слишком высоко и не пришлось бы больно падать потом, но всё-таки я считала, что творчество делает меня исключительной. К тому же несколько лет я занималась сразу четырьмя видами творчества - кроме стихов, была проза, фортепианные пьесы без слов и песни, где были мои музыка и стихи. И на всё меня хватало. Был даже момент, что когда неподалёку от меня прозвучало слово "звезда", я приостановилась, чтобы понять, не обо мне ли речь. Может, и была звёздная болезнь, но вряд ли сильно проявлялась.
А потом я выросла. Поняла, что проза у меня слабая, песни милые, но посредственные, а фортепианные пьесы свои забыла. Остались только стихи, но и с ними не всё так просто. Один творческий кризис, когда старая манера письма была всеми раскритикована, а новую я не обрела. Длился он почти три года. С 2010 года уже вполне зрелое творчество, хотя некоторые отмечают, что лучше всего я стала писать после 2016 года. А потом снова сложные отношения с собственным творчеством, и ни строчки в течение семи месяцев, и попытка скрывать от всех стихи, которые всё-таки стали получаться, но я вновь пишу. Но теперь я точно знаю, что даже творчество делает исключительным человеком далеко не каждого. Людей, считающих себя поэтами, море, но чьё имя из тех, с кем довелось стоять на одной сцене, будет на слуху через 50 лет? А через 100? И вообще Михаил Иванович говорит, что считать и называть себя поэтом нескромно, пусть так о тебе скажут другие, но не ты. Я перестала переживать, если не получается попасть в финал очередного конкурса, а заявки шлю чаще на отвали, и вдруг заметила, что если так делаю, у меня получается лучше и шанс на победу вырастает. Всё-таки когда я выхожу перед публикой, участвую в конкурсе, декламирую, в этом есть что-то от счастливого детства. Детства, по сравнению с которым моя лирика стала беднее, потому что я не решаюсь писать о том, что не испытала, а испытываю только чувство влюблённости, и даже путешествия не могут меня расшевелить.
Сегодня написалось:
Чудеса, вырастая, становятся всего лишь людьми,
Элементами скуки, начинкой для метро и такси.
Вот я такой элемент. И вряд ли допишу этот текст. И я никогда не встретила бы Нику, потому что мне было почти 12 лет, когда её не стало, а если бы и встретила, не факт, что мы понравились бы друг другу, но жаль её, как всякого человека, ушедшего в молодости.