Как звонарь безобразный, тоска снова в колокол бьёт,
От жестокого звона легко разбиваются дни.
Не случалось давно, чтоб с тобой мы не виделись год,
<...> извини (или не вини).
Я смеюсь истерично, с подругой общаясь моей,
Говорю с нелюбимым, нашедшим предлог для звонка.
.......
И тут выходит очередная докладчица, у неё звонкий свежий голос, он обращает на себя внимание. Я прислушиваюсь внимательно. Речь идёт об англоязычной поэзии Бродского. Докладчица говорит очень увлечённо, а слушать увлечённых своей темой филологов я в последнее время очень люблю. Вот она читает свой перевод одного английского стихотворения Бродского. Я слушаю ещё внимательнее. Вот она закончила читать стихи и снова переходит к основному тексту своего доклада. Я далека от стихов Бродского, даже не английских, а тут проникаюсь, да так… Какое-то слово или созвучие слов зацепляет что-то в сердце. Вперехлёст стихам моим душа озаряется чем-то ярким, новым или просто позабытым.
Мои мысли, точнее, какие-то чувствомысли, не были стройными. Вдруг поняла, что ты послан мне на радость, несмотря на все недоумения. И что ты вечная антитеза моей действительности, будь то школьный коридор или университетская аудитория, квартира в Сертолово или дом двоюродной бабушки в Свердловске, Белорусский санаторий или Ольгинский пляж. Вспомнился безразмерный холл Аничкова дворца, в который ты вошёл почти девять лет назад в один из ноябрьских вторников, и одновременно очутился в моей жизни. Вспомнились ещё несколько моментов, когда никто из тех, что умничали и рекомендовали тебя позабыть, предлагали свои меры, но порой не могли мне помочь там, где помогало твоё слово, и это компенсирует почти всё грустное и безнадёжное. Вспомнилось наконец, как ещё в декабре 2011 года, после коротенькой встречи, завершившей мою семимесячную с тобою разлуку, думала, что захочется бежать за тобой следом и рассказать всё, сразу, как-то вмиг, а вместо этого душу залил какой-то свет.
Понимаю наконец, что вот такой же свет пронзил мою душу при чтении стихов. А если так я могу чувствовать, не видя тебя год, то время не имеет уже такого значения.
Решаю, что так взволновавшие меня стихи непременно будут у меня. Прошу проводить меня к студентке, она сидит за самой дальней от кафедры партой. Знакомимся. Она тоже пишет стихи. Даю ей электронный адрес, она обещает стихи прислать. Вот жду их. Вечером нашла её в контакте, может, и там пришлёт.
Душу стихи целовали, будто ветер эолову арфу,
А душа звенела в ответ, светлый рождая восторг.
Вот что пришло на ум по дороге домой.
А Эолова арфа звенит ещё, ох, как звенит.