Моё слово не может ничего. Ни повернуть время вспять, ни изменить твоё отношение ко мне, ни возродить из пепла сожжённый мост, ни облегчить моё состояние. И всё-таки я не могу не говорить. Хорошо, пусть так всё закончилось, и это не переменится. Если я стану кандидатом всех сразу наук, перевоплощусь в модель, побываю в Марианской впадине и вообще натворю всякого, всё так и останется. И если пошлю всех на фиг и закроюсь в квартире лет на...цать, всё так и останется. Каждый поступил, как считал нужным, всё логично и хорошо по мерке моей сестры. Меня называют сильной и умной, говорят, что я всё выдержу, переболею и что там ещё говорится в таких случаях. Только почему так фигово-то, а? Почему такое ощущение собственного бессилия и неполноты какой-то? У тебя своя правда, у меня своя. Я думала, можно сколь угодно долго простоять на границе между ними. Снесло меня с этой границы, а ты с неё сам ушёл. Но как ты следуешь своей правде, колючей и холодной, как февральский снег, так и я буду следовать своей. Через восемь дней после последнего нашего разговора, а также на следующей день после того, как моей любви стукнуло 6 лет и 7 месяцев, мы сидели с Ирой в кафе, трепались о том о сём, и я сказала Ире, что чувствую в образе лирического героя Лермонтова какую-то темноту, но что вопреки этому меня к нему магнитит. И если бы я говорила только о Лермонтове… Я всегда ощущала, что мы говорим с тобой на разных языках, просто не хотела замечать, гведь всё-таки временами удавалось говорить на одном. И что ты не всегда мне верил, тоже смущало, но думала, что когда-то поверишь. Теперь всё это должно потерять своё значение, но оно отчего-то возрастает. Я когда-нибудь переменюсь настолько, что всё это станет светлым (или не очень) воспоминанием, эта невероятная смесь боли и недоумения, которая постоянно сопровождает меня в течение последних двух с лишним недель, исчезнет. Но напрасно мама будет ждать, что я посмеюсь над чувствами к тебе. Я не смеюсь над своими влюблённостями, которые я переживала в семи- восьмилетнем возрасте, что уж говорить об этой истории.