Жизнь как-то движется. Особо нет времени на рефлексии, так как на работе завалы один за другим. Но если оно появляется, то хоть туши свет. То на концерте Мельницы перемкнуло (и не могло не перемкнуть, так как все мельничные песни после 2012 года просто пропитаны им и моими чувствами к нему), то в университете через два дня, то сегодня. В понедельник я снова приехала на филфак - в день последней встречи я тоже приезжала на филфак, и тоже с мамой, и тоже на Русскую литературу, в аудиторию 188. В ней в прежние годы или ждала встреч, или переживала моменты встреч, или приходила в неё, счастливая после встречи. И вот опять эта аудитория с её неповторимой атмосферой, и Пётр Евгеньевич Бухаркин, и Н.А., всех их он знал, с ним не раз говорила о них. Вот что-то говорит Н.А., одни только интонации которого вызывали раньше во мне те ещё вихри, а я ничего почти не ощущаю. Что-то коротко ожгло душу, и всё. Это меня и тревожит. Я раньше могла увлечься на пять минут или пять недель, хотя и считала это чем-то вроде измены, а теперь у меня как отрезало. У меня нет ни перед ним, ни перед кем-то другим никаких обязательств, хоть сейчас ищи приключений или чего там ещё. А почему ощущения, что это что-то, похожее на обязательство, вдруг возросло? Я залетела в клетку и жила там себе, а теперь и клетку мне открыли, и вытряхнули из неё, чтобы яснее поняла, чего от меня ждут, да только крылья мне отбили. Не могу взлететь. Так и осталась на полу, хотя и нет никого, и клетку пустую унесли подальше. Мыслю ясно и чётко. Приходится, когда на работе усложнились задачи. Но чувствую неполноту, отсутствие чего-то важного. Кажется, Александр Герцен подарил Аполинарии Сусловой фотографию с надписью: "С одним рассудком люди недалеко бы ушли". И вот я понять не могу, смогу ли я когда-то пойти далеко.