Я знаю, в подобных случаях ты говоришь то "Снова в космос", то "В космосе было темно". Я даже так не могу сказать, потому что я из этого космоса, по сути, никогда не выходила, а само это слово меня почему-то пугало с детства. Но всё равно нелегко. Не знаю, что тяжелее: невозможность сказать или невозможность услышать ответ. Я так и не поняла, с чем легче мириться. Сейчас удерживаю себя от отсылки очередного свидетельства своего странного мироощущения. Как будто не такой поступок стал последней каплей, как будто не зарекалась не делать так никогда. К тому же, во мне ещё сохранились остатки разума, и если я теперь поддамся эмоциям, то окончательно уроню себя в твоих глазах, а этого я уж совсем не хочу. Некая тень мимолётности мелькнула в моём сознании, её объектом чуть не стал далёкий от меня во всех отношениях человек: и по возрасту, и по положению. А тут опять откуда-то сошла лавина эмоций и погребла под собой эту недомимолётность. Да и то сказать, на что мне Михаил Васильевич, это ещё невразумительнее, чем история с тобой. Куда я качусь, пока сообразить не могу. Я сегодня узнала, что Циолковский полагал, будто в космосе рай, о котором написано в Библии. Да нет, там безвременье. Ты это тоже знаешь.