Стэф как-то хохманула, что пока иные растят детей, она - диссер. Я объяснила ей, что эта мысль не новая, вынашивание научной работы и беременность кто-то уже сравнивал, нам на философии науки это объясняли. Потом вспомнила, что стихи тоже считают детьми поэта. И тут я крепко задумалась. Я, выходит, предала всех своих детей. Я не стала защищать кандидатскую потому, что степень phd получать слишком сложно. Попытка уйти с моим исследованием в ИРЛИ, не меняя формулировки темы, не удалась, и я сложила лапки. Просто поняла, что одних моих эмоций, одной моей любви к "Красному колесу" мало, чтобы написать достойное научное сочинение. Впрочем, Ира всё это подтвердила и сказала мне в день нашей встречи, что жизнь есть и без науки. А других своих детей я предаю ещё более изощрённо. Потому, что одному человеку они кажутся чрезмерно задалбывающими, а другим людям они кажутся похожими друг на друга и потому не очень-то достойными жизни, я их прячу в подвал. Жестоко. Я не думала, что могу быть жестокой. Бабуля мне сказала, что я на себя плюнула и живу по инерции. Я столько лет жила умственной творческо-научной жизнью, а теперь моей главной пищей для ума являются документальные фильмы. Пока криминалки, но когда они кончатся, перейду на исторические документалки. Пищей для сердца является музыка, моя и любимого. Папка с названием "Я и ...". Живу с единственной мыслью, что лишь бы сегодня у меня и тех, кто рядом, всё было хорошо. О завтрашнем дне думаю мало. Сейчас, в изоляции, вообще ничего не планирую. Достаточно ли этого, чтобы считать себя живущим не зря человеком? Видимо, нет. Нужно что-то важное, почти как редакторство. На личной жизни я поставила огроменный крест. Профессия моя мне дорога, но эталонным редактором я никогда не стану. Какие-то нужны перемены, но вот вопрос, нужны ли. Хотела покоя, так вот он. Или я тот персонаж из песни Лещенко, которому зимой лета, а осенью весны не хватает. Вот и раскидываю умом, что мне делать и делать ли что-то вообще.