Я в сильнейшем книгоголическом запое, в полупрострации, с реальностью контактирую по мере необходимости. Короче, закрутило меня в штопор. Но главное, самое-то главное не исчезло. Я сидела в пятницу на работе, читала своего Недошивина, и на каком-то моменте вдруг из глубины души поднялось моё чувство к Князю и захлестнуло меня снова. Один из адресатов моих стихов, учитель мой по физкультуре и ОБЖ, примерно бабушкиного возраста человек, говорил нам когда-то, что при тушении пожара в течение первых нескольких минут (не помню точную цифру) пожар можно потушить стаканом воды; ещё через сколько-то минут (забыла!) понадобится ведро; а затем не хватит и цистерны. Уничтожая силой ума свои мимолётности, я успеваю застигнуть пожар чувств на той точке, где хватает для его тушения стакана воды, ну, нескольких умных мыслей и здравых соображений, если переводить на обычный язык. Чувство же к Князю дошло до той степени, когда тонну цистерн скинь, уничтожить его не представляется возможным. Запретив себе дальнейшие влюблённости, я заранее подготовилась к будущим пожарам и запаслась водой. Но я же и убила надежду. Надежды на счастье, хоть и потаённое от всего мира, больше нет. Надежды на внутреннее равновесие больше нет. А перестав говорить с подругами о личном, по-настоящему испугалась, потому что сложно стало искать темы для разговоров, по несколько дней не пишу им. Сознание того, что я настолько неинтересный и бедный духовно человек, не прибавило мне оптимизма. И вообще нервы не в порядке. Я не разлюбила тех, кто рядом, те, кто важен, остались важными, я с собой не знаю, что делать теперь. Моя любовь к нему теперь сродни какому-то отчаянию. Этакая последняя возможность чувствовать, последняя причина считать, что любить я могу. Другой у меня не будет.