Кот, коллега мой, всякий раз, когда вдруг начинается спор о религии, говорит так: "Веришь - верь, но так, чтобы никто об этом не знал, даже ты". Всегда мне казалось это фантастическим, почти как ситуация в анекдоте, где мама учила ребёнка невозможному, а далее цитата мамы: "Закрой рот и ешь суп". Это - в реальности.

И вот сегодня снится.
Я Коту говорю:
- как можно верить и не знать, что ты веришь? Ну, например, представь, что ты не любишь котлеты.
Он отвечает в том ключе, что быть такого не может.
Я:
- Ну, допустим, ты не любишь молочный суп.
Он неопределённо хмыкает.
Я:
- Ну, солёных муравьёв ты точно не любишь. Вот не любишь ты их, они тебе даром не сдались. А потом после путешествия, личной катастрофы и фиг знает чего ещё ты вдруг начинаешь солёных муравьёв любить. И ты можешь ни одному человеку на земле про это не говорить, но ты…
- …начинаешь их самому себе навязывать.- заканчивает за меня Кот, хотя я намеревалась сказать другое - что о своей любви к ним ты не можешь не знать, если уж она есть.. А вывод про навязывание мне и в голову не приходил.
- Что-о-о?!- возмущаюсь я.
Он начинает говорить что-то невразумительное, что в девяностые годы крутился как мог, чтобы прокормить родного племянника, что долго-долго гладил котика (с усами, лапами и хвостом), а тот отчаянно мяукал, и коллега понял, что котик хочет ему сказать своим мяуканьем - что умрёт от "Доширака".
Разобраться в этой ахинее аргументов мне не дал будильник.

Достаточно было рассказать Тане только половину, чтобы она порекомендовала мне быть аккуратнее с синтетическими наркотиками. Хохмила, конечно.
А я вот задумалась. Ахинея ахинеей, но душа навязывает разуму образ любимого. Ассоциации вспыхивают сами по себе.
Говорила вчера сестре: гляди, мол, какой у меня свитер, я в нём ходила к Князю. Она хмыкнула, мол, она бы такое не вспомнила. Я назвала дату. Она спросила у меня, зачем мне лишняя информация. Не стала объяснять. Это не информация, это душа. Эти даты, эта музыка, этот голос, эти места встреч, эти люди, знавшие меня и Князя в разное время и разными, вросли в меня. И если я даже себе не могу объяснить, почему так случилось, значит, не объясню и другому человеку, хоть бы и сестре. А над вот этой связкой любовь - навязывание себе самому её предмета - думать надо ещё долго, я не в состоянии постичь это в полной мере.