Любимый, давно я чужда ненадёжному чуду.
Что делала раньше, то делать и далее буду
я: жить при родителях, радоваться за сестру,
Когда разрешишь, к твоему приближаться костру.
Ну, к вашему, то есть. И если б однажды могли вы
Заметить обычных поступков двойные мотивы,
То вряд ли меня захотели бы знать. Потому,
Что в сердце своём ради света взлелеяла тьму.
Да, я не змея, да, ни к чьей я груди не прильнула,
Но чувство в душе, будто впрямь это всё провернула.
И тяжесть вины неизбывной терзает давно.
Я вряд ли смогу измениться. Осталось одно,
Что искренне делать могу без подтекста дурного.
Возлюбленный мой, почтальоном побудь-ка ты снова.
Ей это отдай. А вот это со всею душой
Тебе я дарю. Мне данайцы не предки, родной.