Бедному Ванюшке везде камушки.(

Опять подцепила атит. Лечусь второй день. Бабушка считает, что это из-за холода в ванной, вызванного отсутствием горячей воды. Вроде идёт на улучшение, правда, с утра поднималась температура, было 37,2°. Настроение почти на нуле, ухо болит, реагирует на мои движения, а ходить даже по квартире и без того вломак, на прогулку сегодня не согласилась; сижу, долблю с утра до ночи свою практику, мечтаю послать всё это к чёрту лысому. Хотя, с другой стороны, работа сейчас не даёт мне раскиснуть окончательно, и, если у меня есть силы её делать, значит, не всё так плохо. Через неделю на юг, очень хочется отправиться туда без атита и без мыслей о долгах, этим и держусь.

@темы: Я

---

Стихожесть.)

Предупреждаю: это собрание невероятных перлов как минимум вызывает приступ смеха, как максимум выносит мозг напрочь.

04.08.2013 в 20:04

Пишет  Byron Gordon:

Это так прекрасно...
что лично я не выдержал, кажется, на третьем. А Котя, Морган и Дарленн долго ещё читали, обсуждали, гомерически ржали, размышляя, в какую копеечку может стоить вещество, на котором сидят авторы...

05.06.2013 в 18:04

Пишет  ИМ-ХО:

Комментатор -  JeanneD

Давным-давно я читаю и перечитываю сообщество, но написать отчего-то решила только сейчас. Лежали у меня в запасниках дивные сборники стихов с повышенным уровнем ахтунга и ущерба для мозга, и настало время ими поделиться. Не то, чтобы они являлись фанфиками, но зато они производят потрясающее воздействие на психику. Комментатор из меня никакой, но зато каковы произведения! Предлагаю насладиться цитатами дивных виршей.

Я помню как, в пороховые гари
Мы выбирались из под павших стен атаку Дунканов Маклаудов не остановить кирпичами!
И уплывали в голубые дали
Что бы поднятся снова нас с колен
На колокольне не вздремнет дозорный
Ладонь приставя к лбу на голове спасибо, что уточнили.
Внизу, под вышкой степь заколосилась
И предремнул казак на мураве

Золотым пшеном как божим даром
Осенило поле русский люд…
Только слышно как в часовне старой
Иноки молитву воспоют
Русский колос – в нем вся наша сила!
Как волной вздымаясь в берегах
Про одно Россия нас просила
Что бы удержались на руках… Россия молила, чтобы русский люд, стоя на руках, осенило поле пшеном?
На березе птицы песнь сложили "владимирский централ, ветер северный!" - надрывно пели соловьи.
Хорошо на влажной мураве…
Бабы к озеру бельем спешили
Ребятня буршует на траве…

Зажимая в длани булаву
Грозный старче в бороду смеясь
Окропляя скорбью мураву
Поскакал на чернобурке Князь! бедная лиса.
Долго в след ему глядела детвора
Прижимая руки к голове
И несли иконы со двора
Что б воздвигнуть Храм на мураве! из икон. Разборный храм-конструктор повышенной священности.

Дождём умыто поле сечи
Водицей юшка смыта прочь Ю́шка — уха, навар, бульон. (с) Википедия
Собрались вороны на Вече
И наступила чёрна Ночь
Белеет череп одинокий
Через забрало в темноте что ищет он в стране далекой? что кинул он... кхм, простите.
Заходит солнце на востоке альтернативное мироздание такое альтернативное.
Лучём касаяь хладных тел
А где то там в селе родимом
Всплакнет навзрыд старушка мать
Вернулось много наших мимо малость промахнулись, возвращаясь.
Да только сына не видать

Пётр родом из деревни
Самый лучший наш стрелок
И ложиться палец верный
На заточеный курок и разрезается пополам. Кому вообще в голову пришла идея курок точить?
Пётр парень то что надо
Пётр знает , что почём картошку продает, огурцы.
Так давно стреляет гада
Что в мозолях все плечо у него в плече установлена турель?
Вспоминается деревня
Расписные изразцы
И дают свои наветы навет - ложное обвинение, клевета (c) словарь
Из могилы праотцы вот жеж злобная нежить!
Вот курок рука нажала пальцы все уже отрезаны, видимо.
Где то ухнула сова
И дыра в том месте стала
Где у немца голова

Бомба упала на абордаж корабль брали на абордаж и захватчиков прибило бомбой?
Значит , осталось не много
И на груди крестом патронтаж
Символ знамения Бога! Иисус на самом деле ходил с пулеметом, невежды!

Наш пробил час не умолимо
Мы полегли на мураве
<...>
Колено с хрустом подломилось он, что, лежал, стоя на коленях?
Слетелись клинья воронья
А где то дома мать слезилась
От материнского чутья слезилась вся. Женщина - слезная железа.

Вздрогнет под ногой порог
Проскрипит калитка звонко..
В сенях положа котомку
Пыль стряхну с себя дорог
На окне свеча коптит
Смотрит из угла икона
Только слышно из загона
Как скотина голосит
<...>
После стольких лет в боях
Здравствуй , русская глубинка!
Выпала из глаз слезинка
И повисла на бровях шедевр Пикассо, а не солдат

Ну вот почти уже спаслись
Штык молодец , а пуля дура
Но вдруг откуда не возьмись
На нас напала амбразура кто-нибудь, ну подарите уже автору словарь!
Упал подкошеный комбат
А где то звездочка упала
Судьба! Никто не виноват
Но почему то грустно стало

Я вернусь , сверкая бляшкой на своем ремне
Даже встречная дворняжка улыбнется мне теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече смело лапу подаёт...
Путь укажет дым печурки над моей избой
В ноги кинеться дочурка шумною гурьбой атака клонов просто.
Хоть и плакать не серьезно в возрасте моем
Горлом в коме встанут слезы , видя отчий дом
Нет родимее пената , чем где рос , мужал
Дом родной меня в солдаты стоном провожал
<...>
Попрошу смолы у ели , заберусь на верх да бери, мужик, жалко, что ли.
И смолой замажу щели , станет лучше всех
И красавица , девица за мои труды
Поднесет мне коромысло , полное воды можно еще воду вилками носить.
А когда наступит ночька , сядем у реки
Будем слушать , как стрекочат в чаще светлячки
И домой вернувшись вместе , стоя на крыльце
Я найду губами перси на твоем лице это был контрольный, выносите.


За сим сборник стихов одного автора кончается, переходим к другому.

И гордый князь стрелою чистой, мойте стрелы перед боем!
Истошно супостата поразив,
Вздыбался на коне своем лучистом, только у меня перед глазами стоят неприличные картины? х)
Не зная поражения мотив.
Не поспешит тот князь на поле боя, погодите, где он тогда супостатов вздыбал?
Не примокнет печалью те снега,
Что разостно вдлымались на подвзгорье, автор внезапно переходит на марсианский язык.
Где окровавленно лежала кочерга.
И только вспомнит дым в полночной мгле,
Как князь лежал в костра золе. такое ощущение, что князь напился, буянил, коня тиранил, а потом уснул прямо в костре, пуская носом пузыри.

Примкнув устами к пашне на меже, на той пашне коноплю выращивали?
Я восклицал, что счастлив я уже.
Не подымая взор свой загордивший,
Я лобызал торфяник забродивший. я даже знаю, что потом будет
Родной торфяник, перегной с навозом.
Твой запах помню я из детства под откосом. автор провел детство под откосом в навозе?
И кровью я готов его несмело окропить.
Для родины не жалко ничего! раз-два-три-четыре-пять, все татары, кроме я.

Пьяный Виктор жизнь свою браня,
Вновь лежал у старого у пня.
И ногами мураву подмяв,
Спорыньей кидался, оболочку сняв.
Не понять нам Виктора тоски,
Что на фронте, потеряв носки, драма!
Потеряв орудье, потеряв штыки,
Не сломал лишь воли, оскалил клыки!
Бросился тот Виктор, голову сломя,
Амбразурой яростно всех врагов громя. и снова на сцене наша любимая амбразура!
Победил наш Виктор супостата врозь.
Но победа эта ускользнула вскольз.
Пьет с тех пор наш Виктор, не щадя себя.
За врага, за друга, Родину любя.
Пьяный Виктор вспомнит снова про любовь,
На глаза, шатаясь, вновь нахлынет кровь.
Пьяный Виктор, что же? Что же ты затих?
Про тебя сегодня сочинил я стих.
Ты моя отрада, уваженья цель! вот правильно, вот это герой нации!
Воспевать тебя мне до скончанья дней.

Поливала буря, струями шутя. ахтыж...
На меже родимой полосы дождя. буря поливала струями полосы дождя?
Из межи вздымался, в небо уходя,
Рос бурьян родимый, стеблями крутя. буря шутит струями, бурьян вертит стеблями... кто распылил в воздухе концентрат конопли?
Воспевая стебли, воспевая стан,
Нарекли народно Великан-бурьян.
Величаво вьется меж оврагов-ран, а земля с кем уже подралась?
Дланью устремляясь, Великан-бурьян.
Вся моя деревня, все мое село
Великан-бурьяна в былинах воспелО. сельчане складывают легенды о сорняках.
Но однажды тихо, голову склоня,
Счах тот великан. На закате дня.
Как не закручиниться, как нам не завыть!
Великан-бурьяна не можем мы забыть.

Я за жниву эту все отдать готов.
Прислонюсь я к жниве, между колосков. автор - сельский маньяк, он обнимается с беспомощными пашнями и жнивами.
Я отдам все деньги, они мне не нужны.
Лишь бы жниве этой выжить до зимы. да, можно ей заплатить.
Я отдам все яства, что были у меня.
Только б было знатно моей жниве дня. новые отголоски марсианского?
Я отдам кастрюлю. Джинсы все отдам.
Положу на жниву и хвалы воздам. садоводы, записывайте: чтобы увеличить урожай, положите на огород кастрюлю и все джинсы в доме, потом воздайте хвалу Сатане.

Играла пуля на столе, в дочки-матери?
Снега февральские летели.
И появились в ночной мгле
Два всадника в шрапнели. то бишь посыпанные пушечными ядрами.
Скача, неслись они в тиши,
Собой сугробы разметая. это ж как бежать-то надо?
Две лошадиные ноги
Других двух поджидали.
Снедалась снедь, сметались яства. пилось питье.
На жизни празднике пустом
Сквозь непроглядное сквозь пьянство
Входил тот всадник в отчий дом.
И молча подошёв к отцу,
Он глянул в глаз ему. пьяный циклоп отмечает праздник.
"Отец, скажи мне, ПО-ЧЕ-МУ?
Ты сына предал своему?"
Но взор потупив, тот отец,
Сказал: "Ну что ж, ты молодец!
Я вижу, что с тобой твой друг,
Тот всадник, что стоит вокруг". это ж сколько надо было выпить...
"Тот всадник брат мне!" - вскрикнул он -
"Он не изменник, не тевтон!!
Я замерзал, сидел под елью.
А он накрыл меня своей шрапнелью". добил, чтоб не мучился?
"Лишь ты, отец, меня не полюбив,
Отверг сыночка, в пьянстве позабыв.
Но я вернулся, чтоб отдать шрапнель, сказал он, прицелившись в лоб циклопа. Погодите, шрапнель же принадлежала брату?
Отцу, что выкинул меня под ель".
Играла пуля на столе,
Снега февральские летели.
Стоял в полночной тишине
Старик с потертою шрапнелью.

И на десерт произведение другого автора с чужим комментарием:
Пели песню мне птицы-стехи -
Русскокрылые наши пичуги,
Я махал им концом буловы
В руке русской моей от кольчуги,
Я пускал вокруг ветры себя
С легких русских тугих великана:
Внизу гнулись столбы-тополя
Хохотало и всё грохотало!!!

Лирический герой был вооружен весьма примечательным девайсом: данная булова крепилась к рукавам кольчуги за специальные бретельки, имела эластичный гнущийся во все стороны конец. Что несомненно вызывало дикий ржач у врагов, которые дохли от разрыва лёгочных плевел в приступах гомерического хохота.

На сегодня все. В следующем выпуске ждите кузнеца в полатях, оду окопам, сказ о русалке и глаза в голове.

04.08.2013 в 20:46

Пишет  ИМ-ХО:

Комментатор -  JeanneD

Продолжаем радоваться талантам дивных мастеров слова и рифмы.

насладиться

Немцы окружили, опустили стяг.
Там, где были наши, щас сидит варяг. они вместе?
Дланью нечестивой пашню боронит.
Немца ноги злые топчут наш гранит. пашня, видимо, отделана гранитом
Шкет не растерявшись, не неся тоски,
Взял велосипед, картофель и тиски. против варягов и немцев картошка в тисках - страшное оружие
И помчался к нашим, на родной блокпост,
Чтоб сказать ребятам про вражеский блокпост. какая рифма - "блокпост - блокпост". это даже лучше, чем "смерть - смерть"
Но немецкий снайпер, расчехлив чехол, снайпер держал чехол в чехле и расчехлил чехол, чтобы задушить им шкета.
Взял да и направил прям на шкета ствол. ствол чехла, если верить автору.
Грянул гулкий выстрел, не видать ни зги.
Но из шкета выбил снайпер тот мозги.

Мне поначалу было сложно
Понять несмело, осторожно,
Поняв, мне стало очень тошно.
И я теперь кричу истошно. автор взглянул на свои творения глазами читателей?

Лёшка был пацан суровый,
Партизанов командир.
В детстве он доил корову,
В юности стал дезертир. очень важные навыки для командира партизан.
Собирал он ополченцев,
Юношев и стариков. и девушкаф
Чтоб громить проклятых немцев,
Не согнувшись под оков.
В бивуаках обитали,
На опушках на лесных.
Затихая наблюдали,
Как растет весенний жмых. этим, в общем-то, и занимались партизаны. сидели у пресса и смотрели, как растет горка жмыха.
Утром ели, ночью спали,
Улыбаясь и шутя.
Вечерами нападали,
Вновь фашиста колотя.
Поднимался ствол мушкета
Молча скалясь на врага,
Зная, что потомки это
Не забудут никогда. потомки мушкета?

Блистая муравой ложился снег на плечи мне. кокаин, точно говорю.
Сверкало зарево огня на теплой раме. кто-то жег окно.
Как жаль, что песнь моя воскликнута снегами,
Воспета лишь печалью на Двине.
Перстами, дланью был богат твой взор, а еще ногами и тентаклями
Смешаясь с тенью облачной тиши.
Лишь в дымке тихой полуночных гор
Остался огонек. Ты друг, ему пиши!

Его работа быть могла отважной,
Коль он в боях участвовал б всегда.
Но он сапер. Он никому не важный, действительно, зачем вообще на войне саперы?
Пока цела солдатская нога. солдат ногу сломает - все на сапера повесят?
<...>
Он чистил сектор. Строго, осторожно.
Не допускал ошибок никогда.
Его локатор, дергаясь тревожно,
Обнюхивал аршины и перста. вдруг кто в руках мину держит.
<...>
На фронт с утра шагая он однажды,
На проходящих мимо женщин посмотрел. куда шли женщины на минном поле?
И не заметил, как на вражеской растяжке
Распределяясь, в стороны взлетел.
Не мог он знать, что подлая ошибка
Подкараулит так коварно и шутя.
И разлетелось, стремительно и гибко.
Сапера тело, вихрями крутя.

Картофель чищя неумело,
Я громко резал руки вкровь.
Невыносимо больно телу,
Но бережет к нему любовь.
<...>
Картошку чистил я всем сердцем.
Струна души порвалась вдруг,
В моей судьбе открылась дверца.
Теперь она мне верный друг! товарищи, аккуратнее чистите картошку, а то двери могут стать вашими лучшими друзьями.

Раз игрался с молотком, и забавы кстати
Выковал кузнец себе знатные полати.
Набежала ребятва, все визжат, кружатся.
На полати кузнеца знать глядят, дивятся.
Наш кузнец глядел на них - хороши доспехи!
В них ему хоть на войну, хоть в Афган морпехом!
И решил он стать бойцом, на войну податься.
Молоток - вместо меча, вместо шлема - пяльца.
Натянул полати он, и весь люд дивится!
Подошли ему под стать. Как не восхититься!
Лютый взор окинул он и пошел на бойню.
Всюдь молва про кузнеца, бьют все в колокольню.
Сел в ладью, взял за весло и погрёб сражаться.
Берегись проклятый враг! Знай, пора спасаться!
Защищают кузнеца знатные полати.
От ранений, как бойца... да и забавы кстати!

Всюдь снуют лисички, свищут снигири.
В лес скакнули волки, зайцев съев внутри.
Всё в лесу сверкает, всё в лесу поёт.
Этот лес мне - радость, он талант дает!

В этот день проснусь я, вновь протря лицо.
Выпью рюмку водки. Я за всех бойцов!
Я надену форму, выйду на плацдарм.
Вытяну вдоль руки. Встану, вызвав шарм!
<...>

Надо снять вам безобразье. Кольца, серьги и приблудь.
Вынуть вам металл из тела. В душу вам металл вдохнуть!
Бросьте модные жакеты, джинсы "Рима", "Адидас".
Я ношу штаны простые! Сделаны из муравы! Я не нежный лавелас!

Что же ты, моя старушка
Пригорюнилась надысь?
Обниму тебя на ушко
И главу поглажу ввысь.

За сим творчество автора заканчивается. Переходим к другому.

Когда вокруг смыкаются враги,
Мои цветы топтут их сапоги,

Твой путь идет с осады Орлеана,
Ведомый Девой твой отряд,
Разбил врага и ты, о, Жанна,
Явилась Миру. Мир стал рад!
<...>
Тебя пытали всяко разно,
И ногти выдирали много раз,
Но было это все напрастно,
И смерти вскоре пробил час!
О, Жанна, хоть с другим ты телом,
Но как мужчина знойный,
Ты на костре за мир сгорела,
И он теперь спокойный!!!

Ты, встретив, первого солдата,
Любовью в горы увела,
И к сапогам евойным скоро,
Цветок прекрастный наклала!

Рано утром, на заборе, Ярославны слышен рёв –
Из похода не вернулся её муж – походу, мёртв!
Но не верится княгине в эту горькую молву:
«Милый Игорь! Если ранен – раны я тебе утру! Старинные русские методы лечения.
<...>
Плачет утром Ярославна, на заборе у окна: петух-Ярославна ревет белугой на заборе, как мартовский кот
«Ветер, ветер! О, Ветрило, почему же я одна!?
Мало чтоль делов на море, что ты тут, подлец, забыл?
Ты зачем войско родное стрелами орды покрыл?»
<...>
И поднявши к солнцу очи, полные тоски и грусти
Молвила ему царица «Слышишь, Солнце… Ну, ты в курсе…»

Во времена корсетов, дымов паровозов,
Родились вы, как родилася роза.
Две ленинки! Богини! Клара! Роза!
Спасти сумели женщин от наркоза! благодаря им женщин теперь оперируют без наркоза?
Вы женское отстаивали право,
Ходить налево иль направо,
И голос чтобы отдавать,
Смогла б любая твоя мать! а также голосовали за однополые отношения.
<...>
Вы были твердые как глыба,
По вам рыдала горько дыба!
Вы не скакали словно блошки,
Оппортунисты – мандавошки!!!

Но подлые французишки в Париже,
Тебя на хате повязали,
И пожирая взглядом твое тело,
Прилюдно похотливо расстреляли! тест на пошлость: чем похотливо расстреляли лирическую героиню?

@темы: смех да и только, Дневниковости, Стихи (не мои)

---

Филологическое.)

02.08.2013 в 16:14

Пишет  _FOTINA:

ФИЛОЛОГИЧЕСКОЕ
***
Приехали студенты-филологи в деревню изучать диалекты. Видят: навстречу старушка идет.
– Здравствуйте, бабушка. Мы из Москвы приехали, русские диалекты изучаем. Поговорите с нами?
– Да чего тут изучать, сынки? У нас же среднерусские говоры! На севере-то вон хотя бы стяжение гласных есть...

***
Надпись на заборе:
Там за углом продаются решётки стальные.
Внизу кто-то приписал:
Их для дворца своего покупал шлемоблещущий Гектор!

***
Задание повышенной сложности для иностранцев на экзамене по русскому: расшифруйте фразу «Еле-еле ели ели ели».
Ответ: «Одни ёлки очень медленно поедали другие ёлки».

***
Беседуют англичанин, француз и русский. Англичанин:
- У нас произношение трудное. Мы говорим "Инаф", а пишем "Enough".
Француз:
- О-ля-ля, у нас-то как сложно! Мы говорим "Бордо" а пишем "Bordeaux".
Русский:
- Да это всё пустяки. Мы говорим: "Чё?", а пишем: "Повторите, пожалуйста".

***
Молодая учительница проводит свой первый урок русской литературы в белорусской сельской школе, знакомится с учениками, просит каждого рассказать стихотворение.
Девочка-отличница:
- "Осень наступила, птицы улятели..."
Учительница прерывает:
- Подожди-подожди, давай еще раз с начала.
- "Осень наступила, птицы улятели..."
- Нет-нет, вспомни, как нужно правильно говорить, попробуй еще раз.
- "Осень наступила, птицы улятели..."
- Да почему "улятели"-то?!
- Ну, почаму-почаму: клявать нечаво, вот и улятели...


***
Застряли два немца в белорусской глубинке, заглох автомобиль. Мобильник не берет, кругом ни души...
Вдруг раз - едут с покоса муж с женой на телеге с лошадкой. Немцы обрадовались.
- Шпрехен зи дойч? Парле ву? Ду ю?
Те ни фига не парле. Оставили немцев на месте, поехали дальше. Жена мужа давай пилить:
- Вот, говорила я тебе, надо было образование получать, языки учить. Так может в жизни помочь...
Муж, показывая большим пальцем назад, саркастически:
- Гэтим - спадмагло?


***
По коридору учебного корпуса МГУ в начале 1970-х идут после семинаров Борис Андреевич Успенский и Андрей Анатольевич Зализняк. Навстречу, аки ветвь черемухи, колышется роскошная блондинка преддипломного возраста.
ААЗ: Борис Андреевич! Посмотрите, какая фигура!..
БАУ: Ну да, фигура.
ААЗ: Борис Андреевич! А грудь!..
БАУ: Да, грудь.
ААЗ: Борис Андреевич, а плечи-то, плечи, - давненько я не видал таких... (Проворно достает из кармана карточку и ручку, снимает колпачок.) Вот как вы, Борис Андреич, скажете: «Не видал таких плеч» или «Не видал таких плечей»?
(Примечание. В начале 1970-х ААЗ работал над Грамматическим словарем русского языка.)


***
Как-то Ахматова, показав Тынянову чей-то поэтический текст, спросила его, каким размером он написан: "Что-то никак не могу сообразить..."
Тынянов помялся немного, а потом ответил: "Вообще-то, Анна Андреевна, в теории литературы это называется ахматовским дольником..."

@темы: смех да и только, Дневниковости

---

Околопреподское малоадекватное.

Июльские поисковые фразы, слегка меня ошарашившие.

кирилл юрьевич зубков
зубков кирилл юрьевич
Вот мне интересно, от перестановки слагаемых сумма поменялась?

прическа дейнерис
прически дейнерис
Тот же вопрос.)

фанфики светотьмы Как, мой дневник тайком от меня фанфики строчит? Дайте почитать, пожааалуйста!)

внимание пожарная тревога запись - это вам не поликлиника, запись от неожиданностей не спасает.

к.ю зубков - слушайте, меня уже занимает вопрос, отчего его у меня ищут каждый месяц?

никола важский - а хорошим поэтом редко интересуются, вот закон подлости, однако.

хворостьянова зубков - понеслась душа в рай! Поставьте рядом с ними Гуськова, и будет совсем отлично.)

меня зовут аня мне 18 лет я всегда была хорошей девочкой - и тут тебе повстречались на филфаке Хворостьянова и Зубков, и хорошая девочка стала плеваться ядом. Ну, хоть @дневники беспрепятственно читать можешь.

призраки смерть понос порево ххх ослы негры - а ты сгинь, нетолерантный неадекват, и сам ты осёл.

иные владеют библиотекой как евнухи владеют гаремом.- печально, однако ничего не могу тут поделать.

прежде чем переждать грозу порадуйся дождю - приму к сведению, хоть что-то светлое.

Посмотрим, что нам последний летний месяц подарит.

@темы: Как меня находили

---

Каникулярные хроники.

Всё это время жила не тужила. Практика была лёгкой необременительной приправой к каникулам. Мой обычный профилактический осмотр у медиков, правда, затянулся, и завтра опять поеду к врачу, надеюсь, тем и кончится наконец-то. Внутренняя моя жизнь протекает всё это время ровно, ни стихов, ни тихих истерик нет. Только бессюжетные сны с двумя-тремя ясными образами да музыка рождают неоформленные эмоции, с которыми легко сладить. Вот бы мне на юге такую радость! Позавчера ездили с бабулей в Петербург, попытались посмотреть приуроченный к дню военно-морского флота парад кораблей, правда, мало что увидели: несколько кораблей, подводную лодку, матросов, контр-адмирала со свитой да море прогулочных катеров. Никакого зрелища не было: контр-адмирал поздравил выстроившихся матросов с праздником, уплыл куда-то и больше не вернулся, ждали, ждали его, а потом матросы ушли, и толпа тоже стала расходиться. Рядом с нами была семья, папа, мама и два сына, было весело наблюдать за ними. Затем мы с бабушкой принялись искать магазин "Восточные сладости", чтобы купить там похлаву. Два адреса, вычитанных в интернете, оказались неточными или недействительными, мы ничего не нашли и купили похлаву в "Окее" на озерках, там же прикупили ещё вкусностей. Вернулись домой, решила проверить, сколько мне осталось сделать по практике. Увидела, что две с лишним тысячи слов осталось рассмотреть, и практика перестала быть лёгкой и необременительной. Увеличила себе норму с восьмидесяти до ста шестидесяти слов в день, сегодня, правда, подвело самочувствие, выполнить не получилось. И, как нарочно, вторая половина моей повести о Вере окончательно сформировалась в уме и требует места в компе. Однако кончится, видимо, тем, что на юг я возьму стопку тетрадок и буду записывать всё туда. Вот, собственно, вся моя жизнь в последнее время.

@темы: Впечатление, Я

---

Хохмочки.)

Вчера мне всё-таки прислали задание по практике, так что мои творческие экзерсисы временно приостановлены. Помяну свои незаконные пару недель каникул несколькими анекдотами.

Однажды я гулял по лесу, вижу колодец. Подхожу к нему, захожу в лифт, сажусь на велосипед, завожу мотоцикл, тут бац, ко мне кондуктор подходит и говорит:
''Дядя,уступи место'' . А я говорю что не курю. Так этот ребенок как начнет плакать! Но я не растерялся, и как дал ему по роже, а он хватается за коленку
и кричит: ''Моя спина! Моя спина!''. Выхожу я из этой электрички, смотрю, маршрутка стоит. Нуподхожу и говорю: ''Винстон синий и водки 0, 5''. Ну она мне
и дает Bond и пиво. Я беру эту приму и самогон, и убегаю от этих мусоров! Так эти пожарникименя на скорой догнали! Догнали и говорят: ''Вы сдачу забыли!''.
Ну я беру килограмм яблок, и иду на базар торговать Приношу, не успел выложить эти бананы, тут же бабка подбегает и скупает уменя все персики, и говорит
чтобы все сложил в кулечек! А я думаю, что она совсем больная, как я ей 20 арбузов в сумку положу?! Взял я деньги и пошел домой! Больше я в лес не ходил...
и грибы не трогал...


Представь себе как прекрасна была бы жизнь если бы протекала в обратном направлении:
В самом начале несколько хорошо одетых людей вносят тебя в ящике и ты сразу оказываешься на пиру. Живешь себе спокойно стариком в домике, получаешь пенсию,
и молодеешь. Потом начинаешь работать. Поработав лет 40 познаешь прелести жизни, пьешь все больше алкоголя, все чаще идешь на вечеринки, все чаще трахаешься
и потом идешь в институт. Потом идешь в школу, к тебе предъявляют все меньше требований, у тебя все больше времени на игры. Становишься все меньше пока
не попадаешь в.... кхм, где плаваешь себе в тепле 9 месяцев, вслушиваясь в успокаивающий ритм бьющегося сердца, пока однажды-БАЦ, и твоя жизнь заканчивается
оргазмом!


Фразы родителей:
1. Хотеть не вредно.
2. Сдачу вернешь!
3. Хочешь чаю? Пойди налей.
4. Хватит есть одни бутерброды.
5. Сколько можно говорить? Выключай свет!
6. Я тебе русским языком говорю!
7. Закругляйся!
8. Мы тебе сейчас это купим, но это будет в честь дня рождения.
9. Я уже не знаю, как с тобой разговаривать!
10. Далеко не заплывай!
11. Вот зря мы тебя в детстве не лупили!
12. Кока кола? Это же сплошная химия!
13. Тебе не стыдно,а?
14. У меня болит голова от твоей музыки!
15. Подрастешь-поймешь!
16. Я тебе слово, ты мне 10.
17. Будем старыми, ты нам и стакан воды не принесешь?!
18. Тебе одному в школе ничего не задают!?
19. Будут свои дети - поймешь.
20. Фу, зачем ты кота целуешь? Ты его еще в задницу поцелуй!
21. А если весь класс с крыши прыгнет, ты тоже прыгнешь?!
22. Вот у соседей ребенок - золото! Не то,что ты!
23. С друзьями ты тоже так разговариваешь?
24. Как доедешь-позвони.
25. Не будешь учиться - пойдешь в дворники!


У меня сегодня день рождения.Я проснулся очень радостный и бегом побежал в душ. С улыбкой на лице, я вышел на кухню с мыслью, а что же мне подарит жена.
Но она даже забыла меня поздравить.
- Ни фига себе - подумал я - ну ничего. Дети не забудут. Но дети тоже забыли.
Вы представляете, с какими чувствами я ехал на работу. Но когда я зашел в свой кабинет, секретарша Юля сказала мне нежно:
- Доброе утро, Шеф. С Днем Рождения!
И я почувствовал себя немного лучше Где-то в середине дня, Юля постучалась ко мне и сказала:
- Шеф, давайте пойдем пообедаем вместе! Это ведь ваш День Рождения!
И мы пошли. После третьего мартини Юля сказала:
- Шеф, поехали-ка ко мне домой. Ведь дел на работе нет, а у вас День Рождения!
И мы поехали. Когда мы приехали, Юля прошептала мне на ухо:
- Шеф, садитесь вот здесь на диван, а я схожу и надену на себя что-нибудь более удобное!
И она ушла.
Через минут пять открылась дверь и вошла Юля с тортом, за ней шли моя жена, дети, родители, теща, коллеги, друзья и многие другие.
А я сидел на диване голый и думал: УВОЛЮ С*КУ...


Умирaет мужик. Душa его ждет своей учaсти.
Апостол Петр говорит:
- Ну-с.. Сейчaс мы решим, кудa его отпрaвлять: в aд или в рaй. Кто хочет о нем что-то скaзaть?
1-я душa: - Это был хороший человек: добрый, отзывчивый, прекрaсный семьянин. В рaй его!
2-я душa: - Нa рaботе был всегдa добросовестным и честным. В рaй его!
3-я душa: - В aд этого мудaкa!
Душa умирaющего: - Вовчик, ты че?!! Мы же были друзьями!!
Душa Вовчикa: - Дa были. Дa зaшел я кaк-то в общественный сортир. Сижу в кaбинке. Тут зaходят 2 кaких то бизнесменa. Стоят возле писюaров, рaзговaривaют.
Вдруг в туaлет влетaет киллер и вaлит этих мужиков. Я с перепугу ни дышу, ни шевелюсь, молю Богa чтоб не услышaл!!
Душa умирaющего: - Ну a я здесь причем?
Душa Вовчикa: - А кто мне в это время позвонил нa мобильный?!!!

@темы: смех да и только, Найдено в контакте

---

"Приходи позавчера", окончание первой части.

Часть первая, главы I - V

VI

Настала ночь, а Владимир Николаевич всё ещё не входил в дом. Давно вернулась домой Варвара и прошла мимо, будто и вправду не заметила, давно затихло всё в доме, не спал только он один. Он сидел на лавке, слушал неугомонное трещание сверчков, глядел на звёздное небо и вспоминал.
Он родился и рос далеко отсюда, в небольшом посёлке под Пятигорском, в семье обычного токаря и медсестры, был долгожданным сыном. Отец был человеком трудолюбивым, немногословным, требовательным и немного жёстким, но неизменно справедливым. Он много знал и умел, к счастью, успел передать свои знания сыну. Детей и жену любил, хотя и редко говорил им об этом, для семьи делал всё, что мог. Поручив жене воспитание дочери, сам взялся за сына. Как только Володе исполнилось 6 лет, отец стал брать его с собой на рыбалку, начал учить столярничать, внушал мысль о необходимости помогать по дому и быть дисциплинированным, с его же подачи мама обучила мальчика готовить. К тринадцати годам он уже зарекомендовал себя как образцовый ученик в классе, был полноценным помощником отцу в мастерской и разбирался в кулинарии не хуже девятнадцатилетней сестры Ани. Однако всё это не отменяло мальчишеских радостей и шалостей, разных занятных историй в школе и на улице, которыми изобиловало его детство. Мама была очень мягким человеком, детей любила и баловала, мужа уважала и ему никогда не перечила, хоть и считала излишне строгим. Вообще семья была дружной, всё в доме шло ладно, соседи даже завидовали.
Первый серьёзный конфликт с семьёй произошёл у Владимира почти сразу после прихода из армии. Совершенно случайно он, гуляя по городу с друзьями, встретил молодую красивую девушку-брюнетку, проводившую время в обществе подруги. Парни пригласили девушек в свою компанию. Познакомились. Брюнетку звали Варя, ей недавно исполнилось 18 лет. Она была очень весёлой, остроумно шутила. Владимир влюбился с первого взгляда, да и она тоже. Встречались два месяца, и вот молодой влюблённый известил своих родителей, что хочет жениться. Никакие их убеждения повременить и получше узнать невесту не помогли. В конце концов, когда мать в очередной раз увещевала сына, отец не допускающим возражений голосом проговорил:
-Отставить нюни, мать! Хочется ему себе яму копать - туда и дорога!
Тем и кончились все увещания. Влюблённые подали заявление в загс, их родители познакомились, через месяц сыграли свадьбу. В ночь перед свадьбой Владимир никак не мог уснуть, сидел на кухне и глядел на улицу. Тихонько скрипнула дверь, вошёл отец, сел напротив.
-Завтра новую жизнь начинаешь, сын,- сказал он так проникновенно, как никогда не говорил, -Не думай, отговаривать тебя теперь не стану. Ты так решил, значит, так будет. Но и ответственность за это решение отныне на тебе. Мы с твоей мамой тоже по любви женились, но до этого встречались три года, и родители наши хорошо друг друга знали. Может быть, поэтому у нас в семье всё ладно. Мы Варю примем, не сомневайся. Ты её не знаешь толком, а мы тем более, но мы её примем как твою жену и нашу сноху. Только не вини никого, если что-то у вас не заладится, ни нас, ни даже её. Сам выбрал свою долю, сам и сноси её. Я никогда не изливал свои чувства, но всех вас, и маму твою, и Анечку, и тебя, люблю больше всего на свете, за каждого из вас у меня душа болит. Тебе я не желаю ничего дурного. Пусть у вас всё будет хорошо, растите детей, а затем и внуков, живите в мире. Но слова мои помни: от доли своей потом отрекаться не след.
Затем отец встал и вышел. И по сей день Владимир помнит его сухую фигуру, озабоченное морщинистое лицо, длинные, уже начавшие седеть усы и каждое сказанное им слово. Ровно через три года после этого разговора отец Владимира скоропостижно умер от инфаркта. Поскольку этот откровенный разговор отца и сына был единственным, то Владимир потом воспринимал его слова как завещание.
После свадьбы жили полтора месяца у родителей, а затем одинокий и бездетный дальний родственник по линии матери Владимира пригласил его с женой сюда, вот в это тихое селение. Сам он был уже в преклонном возрасте, давно и тяжело болел, нуждался в помощниках, обещал, что если молодые Котляровы приедут и будут внимательны к нему, то он перепишет дом на них. Варвара, которую уже начала раздражать жизнь со свёкром и свекровью, убедила мужа принять предложение. Так и сделали. С родственником успели поладить, Варя действительно очень внимательно относилась к нему. К несчастью, через девять месяцев после приезда молодых Котляровых родственник умер. По завещанию, которое тот успел написать, дом перешёл к Владимиру. Владимир и его супруга расширили хозяйство, докупили домашних животных, активно взялись за огород. Они довольно быстро привыкли к деревенской жизни. И всё было бы хорошо, если бы не странности, появлявшиеся в характере Варвары. У неё стало часто и беспричинно меняться настроение: то она была весела и деятельна, то вдруг утрачивала интерес ко всему происходящему, жаловалась на скуку, капризничала, обвиняла супруга чёрт знает в чём и даже намеревалась уходить. Тут-то Владимир понял, о чём предупреждал его отец, но делать нечего. Он всегда проявлял завидное терпение во время этих странных капризов жены, долго и упорно убеждал её, что жизнь их довольно хороша и не нужно её менять. Через несколько часов или несколько дней она всё-таки соглашалась с ним, и всё опять шло хорошо.
Через несколько лет оба поняли, что нужно завести ребёнка. К тому моменту они хорошо жили, Варвара занималась огородом, Владимир подрабатывал в райцентре столяром. Верочка родилась, как и ожидали, в апреле 199* года, никаких связанных с этим трудностей не было. Полтора года Котляровы жили чудесно, Варвара занималась домом, хозяйством и ребёнком и не испытывала, казалось, никаких неудобств. Владимир перестал волноваться за свою семейную жизнь, абсолютно уверенный, что после рождения дочери она всегда будет такой ровной.
Но однажды счастье Владимира рухнуло: вернувшись незапланированно рано с работы, он застал любимую супругу с местным вертопрахом по имени Авенир. Он не стал устраивать сцен ревности, просто настоятельно порекомендовал брюнету никогда больше не появляться в их доме. Тем же вечером Варвара призналась мужу, что изменяла ему семь месяцев, кроме того недавно была у врача и узнала, что уже четвёртый месяц беременна, предполагает, что отец - Авенир. В воскресенье Владимир ходил к Авениру, говорил с ним по душам, убедился, что тот приударил за его женой для развлечения и серьёзных намерений не имеет. Поняв это, Владимир рассказал Авениру о беременности Варвары, заверил, что ребёнка, кто бы ни был его биологическим отцом, вырастит как своего, сделает всё, чтобы ребёнок не испытывал трудностей в жизни, но Авенир не должен никогда возобновлять отношения с Варварой. Тот согласился. Мужчины вместе выпили за здоровье Вари и будущего ребёнка и расстались. Владимир передал весь разговор жене, и зажили вроде бы по-прежнему, хотя и не ладилось что-то.
Через несколько месяцев получили письмо от родителей Вари. Они перебрались в город *, находящийся в нескольких часах езды от деревни, сняли квартиру. Просили приехать к ним, чтобы им было на кого расчитывать в случае чего. Пока потеснятся у них, а потом, если Владимир устроится работать в местную столярную мастерскую, то семье дадут комнату в общежитии. До рождения Оленьки ничего не предпринимали, только Владимир искал покупателя на дом.
Оля родилась в марте. Владимир, в первый раз взяв её на руки и вглядевшись в неё, понял, что подозрения жены подтвердились: отец ребёнка не он. Но Котляров не почувствовал никакой антипатии к маленькой девочке, более того, искренне полюбил её.
Через несколько недель после рождения младшей дочери Котляровы продали дом и уехали в *. Авенир неожиданно пришёл на платформу проводить их. Постоял у коляски Оленьки, дал Верочке конфету, не сказал ни слова и ушёл.
В городе всё вышло так, как и предполагалось: пару месяцев теснились вшестером у родителей Вари, а затем, после устройства Владимира на работу, молодая семья получила комнату в общежитии. Первое время было трудно, но потом всё пошло на лад. Через два года Котляровы сумели купить ещё одну комнату, примыкающую к их жилью, и переселить туда девочек. Опять Владимир подумал, что у него крепкая семья, всё-таки выдержавшая испытание, а у семьи относительный достаток. Чего ещё желать? Когда Верочке исполнилось семь лет, удалось купить машину.
И всё было бы благополучно, если бы не новое усложнение отношений с Варварой. Они начались, когда Оленьке исполнился годик. Возобновилась смена настроения, необоснованные претензии, беспричинные скандалы, кроме того, ультимативное требование прекратить общение с сестрой. До этого Владимир регулярно переписывался с сестрой и матерью, Анна даже дважды приезжала гостить в деревню и однажды в город. Тогда-то брат рассказал сестре, всё спрашивавшей его о непохожести Оли на Котляровых, всю историю с Авениром. Время от времени Варвара полностью теряла интерес к детям, всё время лежала на диване или уходила к обретённым в городе подругам, и тогда Владимир был для детей и за папу, и за маму. И опять Владимиру приходилось проявлять чудеса семейной дипломатии, постепенно склоняя супругу к миру. Эта ситуация продолжается по сей день. Родителей Варвары, милых и интеллигентных людей, он старался не тревожить, не информировал о проблемах, если мог. Иногда они всё-таки что-то узнавали о скандале, сочувствовали зятю, искренне переживали за внучек, но поделать ничего не могли, и Котляров отлично понимал их.
Шесть лет назад, впервые получив двадцативосьмидневный отпуск, Котляровы съездили, как и теперь, в деревню, жили, как и теперь, у тёти Марины. Девочки бегали по улице, играли с ребятами, а Владимир каждый миг тревожился, не вздумает ли Варвара возобновить отношения с Авениром. К счастью, этого не случилось, насколько он знал, супруга даже не виделась со своим бывшим любовником. Зато Владимиру однажды пришлось столкнуться с биологическим отцом Оли. Возвращаясь из города мимо реки, он увидел барахтающегося в воде Авенира. Остановив машину, он кинулся в реку, вытащил Авенира и сам отвёз в больницу. Через несколько дней они вновь встретились, Авенир поблагодарил Владимира за спасение его жизни. Владимир сказал, что не стоит благодарить и поспешил уйти прочь. Когда вернулись в город и зажили привычной жизнью, характер Варвары только ухудшался, и надежд на просветления отношений с женой у Владимира уже не осталось.
Теперь он не знает в точности, любит ли Варю или просто привык к ней, но никогда не сомневался, что не оставит ни её, ни детей. Девочками он занимался всегда с полной самоотдачей. Он сам отвёл Веру в музыкальную школу, а Олю в плавательный бассейн, у обеих получилось хорошо себя проявить. Правда, была одна червоточина в душе отца: всё-таки Веру, родную свою дочь, соединившую в своём облике и характере все черты котляровской породы, так напоминавшую в жестах и мимике его мать и сестру, он любил больше, чем Олю. К счастью, ему всегда удавалось скрывать это от других людей, никто, и главное, сами девочки не подозревали об этом. Только в горькие минуты малодушия Владимир думал: "Разведусь, Ольгу - на попечение Вариных родителей, а сам возьму Верочку, вернусь на родину и начну новую жизнь". Потом, правда, Котляров укоряет себя за эти мысли и ничего не меняет в своей жизни.
И вот теперь он сидит на скамейке и горько думает о своей разбитой жизни.
В это время его жена Варвара лежала в постели и никак не могла заснуть, тоже думала о прожитом.
Варвара Алексеевна Котлярова, в девичестве Анипенко, была личностью противоречивой. Она чуть ли не с младенчества противоречила всем и всему. Родители, инженер и учительница, намучились со своей единственной дочерью. Дисциплина была ей чужда. Она часто прогуливала школу, не выполняла домашних заданий, а потом удивительным образом переходила в следующий класс. Так и окончила десятилетку. Поначалу стала учиться на портного, но учёбу бросила, так как по малообдуманной и скоротечной влюблённости выскочила замуж за только что пришедшего из армии Владимира Котлярова, случайно встреченного на городской улице. Тем и кончилось её образование. Дома родители ей объясняли, что замуж ей ещё рано, да и будущего мужа она плохо знает. Однако Варя даже слушать не хотела. Сыграли свадьбу. Как полагается, молодые стали жить у родителей мужа, но Варваре вскорости это надоело. Она стала говорить любимому, что хочет сама хозяйничать в собственном доме. К счастью, пришло предложение от дальнего мужнина родственника поселиться у него, и убедить Владимира принять предложение труда не составило. Перебрались, скрасили последние месяцы жизни доброго родственника, стали сами хозяйствовать после его смерти. И вот тут-то Варвара почувствовала, что её отношение к мужу стало меняться. С одной стороны, она по-прежнему его любила и чувствовала его любовь, с другой стороны, временами он раздражал её всяким своим словом или поступком, даже своим присутствием в доме. В такие моменты ей хотелось ругать, обвинять и изводить его по мелочам, что она и делала. А потом сама удивлялась себе, старалась быть с мужем поласковее, чтобы изгладить неприятное впечатление, и всякий раз была уверена, что теперь-то последний раз подобное происходит, больше они никогда не поссорятся. Но нелепые приступы недовольства жизнью происходили вновь и вновь, и они с Владимиром шли по замкнутому кругу. Попытавшись разомкнуть его, произвели на свет Верочку. Материнские заботы увлекли молодую женщину, она решила, что именно в этом её призвание.
Одиннадцать месяцев спустя после рождения Веры в жизни Варвары произошла встреча, которую она не может забыть по сей день. Уже под вечер она везла с прогулки свою дочку, девочка лежала в коляске и агукала. В этот день Варвара изменила свой маршрут прогулок, сегодня она гуляла с ребёнком не за огородами, как обычно, а на сельской улице. Вдруг Варвара услышала за своей спиной сочный, низкий мужской голос:
-Здорово, мамаша!
Варвара оглянулась. У ворот одного из домов стоял высокий худощавый мужчина. У него были чёрные короткие волосы и лукавые синие глаза, на нём были брюки и свитер, видимо, не один уже год бывшие в ходу. Он приветливо улыбался молодой матери.
-Здорово, сынок!- откликнулась Варя.
Брюнет засмеялся так звонко, так искренно, что Варваре стало радостно, как давно не было.
-А ты за словом в карман не лезешь,- всё ещё смеясь, сказал брюнет, -Постой, а не ты ли молодого Котлярова супруга? Толковый он, говорил с ним раз-другой, толков, хоть и молод,- прибавил он, когда Варя кивнула.
-А ты-то сам кто? Я тут с мужем не первый год живу, а тебя не видела,- спросила Варвара симпатичного брюнета.
-Авенир, по отчеству Фомич, месяцев шесть назад приехал. Тебя тоже не видел до сего дня. Ну, бывай здорова, мать, и малыша своего береги.
-Спасибо. Это малышка, Веруля,- улыбнулась Варвара и пошла к своему дому.
Потом они встретились ещё раз, потом ещё и ещё, а в скором времени между ними завязался роман. Они встречались дома у Варвары, когда её муж был в городе. Она отчаянно влюбилась в Авенира, такого милого и ничем не похожего на Владимира, в любви к себе Авенира не сомневалась, о том, что грешно изменять мужу, не думала вовсе. Проведя время с возлюбленным, молодая женщина была счастлива и потому особенно ласково встречала с работы мужа, а он и подумать не мог, отчего она так радостна, видимо, считал, что благодарить за это надо Верочку. Когда она почувствовала, а затем подтвердила у врача, что опять беременна, то нисколько не волновалась. Это вполне мог быть и ребёнок от Владимира, а даже если и от Авенира, то цвет волос у них с Варварой одинаковый, только бы лицом был похож на мать. Однако вышло всё иначе: муж узнал о связи с Авениром, пришёл раньше времени домой и сам всё увидел, отпираться было бессмысленно. Рассказала ему обо всём, в том числе и о беременности. Внимательно выслушал, ни слова за вечер не проронил, потом завёл разговор о работе и домашних делах, а об Авенире не заикался. В воскресенье после ужина ушёл куда-то. Долго его не было. Когда вернулся, уже заполночь, сказал:
-Можешь мне не верить, но я был у него, мы долго говорили. С его стороны это была просто интрижка, он не планировал уводить тебя из семьи и на тебе жениться. Послушай, ребёнка мы с тобой вырастим, он будет носить моё отчество и фамилию, я буду любить его так же, как Верочку. А ты с ветреником этим не водись. Никогда. Такой уговор. Авенир уведомлен и согласился.
Что же ещё оставалось делать? Варвара согласилась, даже не просила позволить ей последнюю встречу с любимым. А на следующий день зажили так, будто и не было ничего. Родилась Оленька. Варвара боялась, что муж всё-таки не сможет принять девочку, но с удивлением увидела, что он не делает различий между Верой и Олей.
Через несколько недель продали деревенский дом, перебрались в город, поближе к родителям Варвары. Постепенно обживались, жизнь налаживалась. Но Варвара не могла забыть Авенира. К тому же, несносно было глядеть на Владимира: у него всё хорошо, он такой радостный, благородный, делает ей одолжение, принимая чужого ребёнка, а она несчастна, и нельзя даже имени возлюбленного вслух произнести, супруг сразу начинает хмуриться. И она решила испортить жизнь мужу. По ничтожному поводу придралась к золовке, закатила Владимиру трёхдневный скандал и потребовала прекратить с ней всякие отношения. Он послушался. Варвара знала, что ему тяжело, но не делала никаких уступок. Однако, отравив жизнь мужа, она не облегчила свою. Тоска по Авениру временами съедала её, и тогда она не хотела знать ни мужа, ни детей. Эмоции клокотали в ней; она находила повод обидеться на Владимира, впадала в истерики, пыль в доме стояла столбом и покоя не было, потом она одумывалась, было стыдно смотреть в глаза любимым дочерям.И лишь с трудом преодолев себя, вновь возвращалась к своей обычной жизни, неизбежным семейным хлопотам, случайным заработкам на дому и лёгким любовным романам - тоненьким книжицам, купленным в соседнем магазине..
Шесть лет назад Владимир, получив отпуск, не задумываясь, привёз сюда, в эту деревеньку, всю семью. Варвара держалась достойно, она знала, что муж всё время за ней приглядывает. Но увидеть любимого, которого в последний раз видела вскользь в день отъезда из деревни, очень хотелось. Ей удалось однажды обмануть бдительность супруга и встретиться с Авениром у него дома. Встреча их была короткой. Он подтвердил, что не испытывал к Варваре серьёзных чувств, советовал никогда не разводиться с мужем и не открывать правду Ольге. С тем и расстались. А она-то в глубине души не верила мужу, надеялась, что Авенир её всё-таки любит и однажды позовёт. А теперь стало ясно, что счастья в жизни ей не видаьть. Вернулись из отпуска, зажили по-прежнему, и снова Варвара злилась на весь мир, абсолютно не зная, чего же она хочет от жизни.
И вот теперь она уверена, что такая беспросветность продлится до конца её дней. Она любит своих девочек и за всё благодарна Владимиру, действительно, он даже в пылу ссоры не напоминал ей о её измене. Но всё-таки она любит и не может разлюбить Авенира, и муж должен понять это. Вот увиделся же всё-таки с Анькой, а ей так и не позволит встретиться с любимым. Что за жизнь-то такая, кто же её разбил?
На рассвете Варвара вышла из дому и увидела мужа.
-Как, ты всё это время здесь был? А у меня уснуть не получилось,я думала,- неожиданно для себя произнесла она.
-Я тоже,- ответил Владимир.
Замолчали. Взошедшее солнце осветило сельский двор, простую скамейку и двух людей, несмотря на совместную жизнь так и не понявших друг друга.

VII

В течение трёх следующих дней внешняя жизнь Веры и Оли была тревожной. Они делали всё то же, что и прежде, но каждую минуту ожидали, что им скажут об отъезде. Но к четвергу стало ясно, что все пока остаются, и тот скандал на семейные планы не повлиял. Вера ужасно обрадовалась этому, но в то же время огорчилась. Если бы она знала, что они остаются, не была бы так откровенна с Гришей, не рассказала бы о Николае Эдуардовиче. Все эти три дня она чувствовала в своей душе какие-то изменения. Всё меньше она думала о Николушке, всё больше о Грише, всё чаще представляла его мысленно, оставаясь в одиночестве, думала о его красоте и уме, о его чувствах к себе, даже пришла к выводу, что могла бы его полюбить, аж голова закружилась от этой мысли. Он по-прежнему везде ходил с ней, о любви не говорил ни слова, но взгляд его был всегда чуть грустен.
Утром в четверг Вера неизвестно почему проснулась ещё до рассвета. Взглянув в окно, она увидела Гришу. Тот выходил из калитки, держа в одной руке удочку, в другой сумку со снастями. Он ушёл к реке, пока Вера могла видеть, она смотрела на него из окна. Наконец она отвернулась от окна и попыталась снова заснуть, но что-то слишком разыгралось воображение, рисующее ей Матвеева, зароились в голове мысли, стало ощутимо, как бежит по венам кровь и какая она горячая. Неизвестно, о чём думала и что чувствовала Вера, но итог был таков: она поняла, что всё-таки влюбилась в Гришу. В первый момент это открытие ошеломило её, ведь теперь взгляд на мир сам собою меняется, и надо к этому новому взгляду постепенно привыкать. Подумав ещё, Вера вспомнила, что не так уж это сложно, сложнее будет вести себя так, будто ничего не изменилось. Впрочем, в этом теперь нет необходимости. Это же не Николай Эдуардович какой-нибудь, Грише можно сказать всё сразу, и он не нахмурится, не станет объяснять, почему отношения невозможны, он любит Веру, наконец-то жизнь послала ей взаимную любовь, ради этого одного стоило ехать сюда и сносить воскресный скандал. Она никогда не думала, что сможет вновь полюбить Гришу, шесть лет назад уже бывшего предметом её обожания, но ведь они оба уже так далеки от тех несмышлёных полуподростков, которыми были тогда, и Гриша теперь не будет избегать её, как тогда, не будет осмеивать публично, ведь теперь они оба любят. Всё замечательно, и надо радоваться этой новой любви. А Авенир Фомич, оказывается, провидец, он, видимо, что-то почувствовал, когда в воскресенье увидел их с Гришей, а она тогда и не подозревала, что полюбит его.
Когда Оля встала, Вера сразу же огорошила её:
-Олька, я влюбилась! В Гришу Матвеева!
-Могла бы и не уточнять,- пробухтела спросонья Оля, -от тебя вполне можно было ожидать подобной глупости. Теперь в городе с ума меня сведёшь своими ми-ми-ми насчёт ненаглядного Гришеньки.
-Не волнуйся, слова не скажу,- слегка обиделась Вера и ушла на улицу. Там Игорь играл в мяч с младшим братом. Петя заливисто смеялся, когда ему удавалось поймать мяч. Вера поздоровалась с братьями, они поздоровались в ответ.
-А где Гриша?- спросила Вера, решившая не говорить, что видела его.
-Он на рыбалку очень рано ушёл, тебя, видимо, оповестить забыл. Не волнуйся, скоро вернётся, если какую-нибудь русалку не подцепит.
-Забыл - так забыл, а от русалок отвертеться у него, думаю, ума хватит,- усмехнулась Вера.
Игорь и Петя оставили свой мяч, сели на скамейку, Вера села рядом с ними. Они болтали до самого завтрака, пока их не позвала тётя Лиза.
Григорий вернулся ближе к полудню, принёс четырёх окуней и одного большого леща. Тётя марина обрадовалась, пообещала, что что-нибудь из этого пожарит на ужин. Вера не смогла с ним переговорить, только увидела мельком. Походив по комнате и подумав немного, она достала из сумочки тетрадь, вырвала из неё лист, черкнула на нём две строчки, сделала из листа самолётик, так, чтобы не было видно надписи, и кликнула маленького Петю.
-Петенька, ты умненький мальчик. Возьми самолётик и отдай Грише, только чтобы никто не видел, это важно, очень-очень. Вот, держи!
Петя схватил самолётик и побежал отыскивать Гришу, нашёл его одного в сарайчике и отдал Верино послание, сказав, что Вера просила отдать эту важную бумажку. Гриша недоумённо взял самолётик, похвалил Петю за исполнительность и разрешил бежать на все четыре стороны. Развернув самолётик, он прочёл:
"Жду тебя сегодня в семь вечера на синем крыльце для важного разговора, никто о встрече не должен знать. Вера".
Матвеев был заинтригован, перечитав письмо, он действительно решил не говорить ничего Игорю, хотя до этого охотно сообщал ему всё о Вере, а дождаться назначенного часа. Если Верка назначает встречу, это явно не спроста.
Синее крыльцо - одно из любимых мест молодёжи. Его ступеньки, доски пола и длинная деревянная скамья по периметру действительно выкрашены в синий цвет. У этого приметного дома есть хозяева, но приезжают они редко, и тогда молодёжь даже носа не кажет на синее крыльцо. Но в другое время здесь часто собираются подростки, которые ещё не ходят к Авениру на посиделки. На этом-то крыльце, на самой верхней его ступеньке, Вера уже стояла, когда часы показывали без пяти семь. Вот вдалеке она увидела Гришу, он шёл к крыльцу. Вот приблизился, поднялся на ступеньки. Сели рядом на скамейку. Вера весь день думала, как именно она скажет любимому о своих чувствах, но сейчас всё забыла. Тогда она посмотрела в глаза Грише, стараясь своим взглядом передать ему то, для чего не находит слов. Вере это удалось. Он понял. Сначала взгляд его выразил удивление, затем радость, и наконец Гриша ответил Вере таким же нежным и много говорящим взглядом, каким она одарила его. Как-то сами собой слились в долгом поцелуе их губы, и в это время мира не существовало для молодых людей.
Потом они сидели, нежно держась за руки, Вера долго и эмоционально говорила.
-Гришенька, послушай, это важно. Я очень молода, мне нет ещё восемнадцати, а я слишком часто разуверялась. У меня была давным-давно, ещё в начальной школе, подружка, я её любила больше, чем Олю, я открывала ей всё. Она однажды выдала мои тайны всему классу, да ещё от себя наплела. С того времени я разуверилась в тесной дружбе и не стала заводить близких подруг. У меня было немало влюблённостей, но все они были невзаимными и давали мне только тоску и страдание, я разуверилась в счастливой любви для себя и перестала мечтать об этом. Что в семье у меня творится, ты знаешь, я всвязи с этим разуверилась в моих родителях. Сам видел, как легко моего папу сломить и подтолкнуть к предательству. Даже от школьного психолога пришлось вынести предательство. Я у неё была, однажды очень сложно было дома, рассказала всё, а она возьми да явись на родительское собрание. А там моя мама была. Вот психологичка и выложила маме, что я ей поведала и что она об этом думает. От грандиозного скандала я еле отвертелась, психологичке при встрече порекомендовала забыть, как я выгляжу и как меня зовут. Николая любила безо всякой надежды на счастье, да и где там. Но тебе, Гришенька, тебе верю, как никому. Возродилась у меня душа за весь этот день, лишь я поняла, что люблю и любима. Но учти, Гриша, всё-таки предупреждаю: тебе ни обмана, ни предательства никогда простить не смогу, непременно рассчитаюсь с тобой.
Гриша вздрогнул при последних словах Веры, однако поспешил её убедить, что никакого обмана не держит на уме. А она достала из сумки маленький деревянный кубик:
-Что это, скажи мне, Гришенька?
-Кубик,- удивлённо произнёс Матвеев.
-А вот и нет. Мы с Митей в своё время определили, что это модель земного совершенства: и стоит надёжно, не то что шар какой-нибудь, и выглядит со всех сторон одинаково. А вот завтра я разуверюсь в этой теории и кубик этот без сожаления в костёр или в реку кину. Вот так же и с людьми: если я в человеке разуверюсь, если он станет причиной моих сожалений и горьких мыслей, я, даже любя его, простить этого не сумею. Не забудь.
Григорий снова сказал, что он и не думал ни в чём обманывать Веру. Она убрала кубик в сумочку. Молодые люди вместе пошли домой, где уже готовились ужинать. А после ужина пошли на прогулку и на славу повеселились у Авенира Фомича. Там же они объявили всем, что встречаются и просят это учитывать. Ольга с Игорем пооткрывали рты от удивления: Игорь ничего не знал, а Оля не ожидала, что они договорятся так скоро. Правда, всё же было небольшое расстройство. А венир Фомич вовлёк парней в карточную игру, и Гриша, обычно внимательный в игре, вдруг проиграл Авениру полторы тысячи рублей. Авенир дал неделю на погашение долга. Всё было бы ничего, но не могло быть и речи о том, чтобы просить денег у тёти Марины, Вера не могла помочь, занять вроде не у кого. Но всё равно Григорий внешне оставался весел, по крайней мере, так показалось Вере.
В субботу толпа молодёжи возвращалась с дискотеки. Вера и Гриша шли вместе, слегка поотстав от других. Оба были в отличном настроении, было светло на улице и на душе.
-Прикинь, я сегодня ходил за пивом в магазин, парней встретил, ну, Антипку, Женьку и ещё нескольких. Решили вместе попить пивка, пообщаться. Сидим на лавке у тётки мельничихи, пьём, анекдоты травим. Вдруг подходит Авенир, откуда взялся, не знаю. Подходит и говорит: "Ну, молодые люди, пока девчонок нет, открою вам тайну. У меня дома всегда одна комната свободна. Так что если у вас есть девочка и вам негде встретиться, подходите ко мне, я вам это дело мигом устрою". Ну, ты поняла, что значит встретиться? Любовная встреча. Поняла?
-Поняла,- чуть подумав, ответила Вера, -вот ведь всё-таки чудак этот Авенир, ни одному его ровеснику подобное бы в голову не пришло.
Григорий помолчал, потом чуть крепче сжал Верину руку.
-Сходим, а? К Авениру? А, Вер?
-А я что там забыла?- простодушно спросила Вера.
Григорий даже удивился:
-Ну, ты мысль мою поняла?
-Поняла, отлично поняла, зато ты мою не понял,- серьёзно сказала Вера, -Мы два дня всего встречаемся, а ты ко мне уже с такими разговорами. По идее, следует послать тебя куда-нибудь далеко, но, я думаю, ты либо хохмил, либо сказал не подумав. Давай тему закроем, счастье моё, ладно?
Тему закрыли. Говоря о другом, пришли домой и простились. Но на прощание Григорий очень выразительно посмотрел в глаза Вере, этот взгляд обжёг её, проник, казалось, в душу и всю её озарил каким-то нездешним огнём. Девушка хотела что-то сказать, но предмет её любви уже уходил, не оглядываясь. Едва Вера осталась наедине с сестрой, тут же передала ей свой разговор с Гришей.
-Шли его подальше! Тут Игорёк тоже попытался меня агитировать, я съездила ему по макушке, теперь молчит в тряпочку,- эмоционально протараторила Оля.
-Ну, он наверное хохмил, Оль, посылать его резона нет,- проговорила Вера.
-Ой, дохохмитесь вы когда-нибудь. Всё тебе, Верка, объяснять надо! Такое впечатление, что я старшая сестра, а не ты,- недовольно пробурчала Оля.
-Оленька, я всё знаю, уж что-что, а это мама нам с тобой объяснила,- успокоила Вера сестрёнку.
Но этот последний взгляд Гриши она вспоминала, пока не заснула.
А ночью Вере приснился странный сон. Она будто бы стоит на берегу какой-то неизвестной реки и никак не решается ступить на мост, слишком высокий и довольно узкий. И вдруг кто-то сзади подходит к ней. Оглянувшись, вера видит, что позади стоит он, её демон, её счастье, Григорий.
-Это я. Пойдём,- ласково говорит он и берёт её за руку. Они всходят на мост и медленно идут по нему. Дошли до середины реки. Вдруг Григорий, засмеявшись каким-то диким смехом, сталкивает Веру с моста. Однако Вера каким-то чудом вновь хватает Григория за руку, но не пытается взобраться на мост, а тянет Матвеева в реку. "Ты меня погубил, но сам тоже погибнешь, Гришка!- говорит она, захлёбываясь в речной воде.
Проснувшись от ужаса, Вера увидела стоящего у кровати папу. Он, неожиданно пробудившись среди ночи от необъяснимой тревоги, решил посмотреть, всё ли в порядке у девочек, и услышал последние слова из Вериного сна, она произнесла их вслух. Вера на вопросительный взгляд отца ответила коротким "Всё нормально" и отвернулась к стене. Владимир Николаевич вышел из комнаты. Спящая Оля так и не узнала ни о чём.
Григорий, до рассвета вновь вышедший на рыбалку, встретил во дворе отца Веры. Тот вежливо попросил разрешения пройтись вместе с ним до реки. Гриша согласился.
-В каких ты отношениях с Верой?- спросил Котляров у Гриши. - Она после той истории не говорит мне ничего, сторонится меня,- с горечью в голосе добавил он.
-Мы встречаемся,- спокойно ответил Гриша.
-Григорий, я не ограничиваю дочерей в их личной жизни, но всё же я отец, мне важно знать. Скажи мне... Было что-нибудь у тебя с Верой?- вдруг выпалил Владимир.
-Нет, Владимир Николаевич,- ответил Гриша, совершенно не ожидавший этого вопроса.
-Ну так запомни на будущее: если ты её обманешь, я тебе этого не забуду,- спокойно и холодно произнёс Котляров.
-Примерно то же самое Вера мне говорила,она, мол, тоже какого-то моего предательства не выдержит,- нахмурился Григорий.
Котляров ещё немного прошёл рядом с Матвеевым, затем пожелал удачного улова и вернулся домой. А Григорий, идя к реке, думал, посмеиваясь: "Одни слова да эмоции у отца и у дочери, что они оба могут сделать мне?"
Вечером Григорий и Вера не пошли на прогулку, не было настроения, зато как ни в чём не бывало сидели вместе в комнате Веры, читали анекдоты в газетке из райцентра. Затем подошли к окну, стали, весело болтая, глядеть на улицу. Был обычный летний вечер, дул прохладный ветерок. Вдруг из какого-то открытого окна зазвучала одна из любимых песен Веры:
Прежде чем завянуть, дай себя сорвать
Вечное цветение нам не удержать.
Знаешь ты наверное - сладко то, что в срок.
Наливайся соком, белый лепесток.
Песня лилась дальше, Вера внимательно слушала. Вдруг Гриша обнял её, прижал к себе и вкрадчиво зашептал на ухо:
-Верочка, всё не случайно, и встретились мы не случайно, и песня эта не случайно заиграла. Ты меня любишь, я тебя люблю, значит, остальное не важно. Если ты мне поверишь, только мигни мне, я с Авениром в два счёта столкуюсь.
Вера хотела было изругать Гришу, вновь объяснить, что никогда не согласится на его предложение, но новое чувство не давало ей это сделать. Это новое чувство возникло, как только Гриша обнял её и заговорил так нежно, оно было какой-то странной смесью безотчётного страха и безотчётной радости. Вера чувствовала, что сейчас, под влиянием этого сильного чувства, может сотворить глупость, которой потом не простит себе, надо что-то сделать, как-то предотвратить это. Собрав в кулак остатки разума, бледная, слабым голосом она пролепетала:
-Исчезни, Матвеев.
-А, понял, понял, ухожу, давай, читай свою книжку, до встречи!- как ни в чём не бывало прежним приятельским голосом произнёс Григорий и вышел.
Вера села на свою кровать. Кровь кипела, сердце отчаянно колотилось. Ей почему-то казалось, что Гриша понял её смятение. "Что мне делать теперь?- спрашивала она себя и не находила ответа. Вдруг вошла неожиданно рано вернувшаяся с прогулки Оля.
-Вера, что у вас тут было? Он с такой самоуверенной миной выходил, видеть тошно!
Вера подняла лихорадочно блестящие глаза на сестрёнку, но не произнесла ни слова.
-Вера, он агитировал?- с каким-то даже участием в голосе спросила Оля.
-Оленька, тебе только пятнадцать, не следует нам с тобой говорить об этом,- сказала Вера.
-Ничего-ничего, можешь спокойно мне говорить,- Оля улыбнулась и села рядом с сестрой.
-Как в воду ты глядела. Агитировал. Но страшно не это. Сегодня я поняла, что могу согласиться,- проговорила Вера.
-Говорю, шли его подальше, он у меня доверия не вызывает!- завелась снова Оля.
-Э, да будь что будет,- Вера махнула рукой. -И сил у меня нет, чтобы послать его. Я так долго ждала взаимной любви, что так просто закончить с ним отношения не могу.
-Ну, гляди, довертишься,- предупредила Оля.
Вера опять махнула рукой.
В обычном ритме был прожит понедельник, завершался вторник. Вера начала подумывать, что наваждение схлынуло. Был дождь, прогулка отменилась, и молодёжь проводила вечер на веранде. Не было конца шуткам и забавам. Первым ушёл Игорь, которому неожиданно захотелось спать. Гриша и Вера, хоть и не переглядывались, хорошо знали, о чём будут говорить, если уйдёт Оля, и всё-таки никто из них не хотел уходить прежде Оли. Наконец ушла Оля. Вера попыталась вывести разговор на очередную хохму, но Гриша неожиданно сел рядом и взял Веру за руку. Он не говорил ничего, только пристально смотрел на Веру, этот взгляд говорил больше, чем всякое слово. И опять в ней всё закипело, опять она почувствовала в душе эту позавчерашнюю смесь страха и радости, затмевающую ум.
-Я тебе завтра окончательно скажу… Я дам знать… Через Ольгу…,- проговорила Вера еле слышно.
-Добре,- одобрительно сказал Гриша, нежно улыбнулся Вере, пожал ей руку и вышел."Ну, всё,- подумала про себя девушка, -Теперь надо решение принимать. Ещё утром в воскресенье я знала, что ответить, а теперь - нет. Думай, Вера, думай!"

VIII

Давно было за полночь, не раздавалось ни единого звука, даже сверчки не трещали. А Вера всё не спала, не включала свет, глядела в окно на холодные звёзды и думала. Разум и чувство боролись в ней с того самого момента, как Григорий оставил её одну на веранде,, и исход борьбы ещё не был ясен. Разум говорил, что их с Гришей роман, как и всякий каникулярный роман, будет недолог, что интимное свидание под крышей Авенирова дома может стать огромной непоправимой ошибкой, да и действительно странно, что Гриша завёл разговор об этом в самом начале отношений, не значит ли это, что Матвееву только одно нужно? Едва только Вера начинала убеждаться в доводах разума, чувства начинали говорить, что сейчас она любит и любима, следовательно, всё остальное не имеет значения, даже то, сколько эти отношения продлятся; память подсказывала, как Вера, узнав о какой-либо своей приятельнице, что та стала женщиной, приглядывалась к ней, считала повзрослевшей, слегка завидовала, и вот теперь есть возможность испытать всё то, что испытали они, по любви и вполне отдавая себе во всём отчёт. Но, как только девушка начинала укрепляться в этом, разум опять повторял свои доводы. Чаши весов всё колыхались и никак не могли остановиться. Вера измучилась.
Вдруг её осенило: где не могут помочь сердце и ум, там непременно поможет судьба. Стараясь не шуметь, она открыла свою сумку, достала из неё кошелёк, а оттуда пятирублёвую монету. Чтобы ненароком не разбудить Олю, решила не подкидывать её, не создавать много шума. Вера встала спиной к окну, правую руку с зажатой в пальцах монетой завела за спину и поставила монету, не выпуская, на ребро. Загадала: если выйдет решка - отказать Грише, выйдет орёл - согласиться. Разжала пальцы. Монета коротко звякнула о широкий подоконник. Вера долго не решалась повернуться и посмотреть на монету. Наконец посмотрела. Вышел орёл. Постояла в задумчивости над монетой. Стало легче. "Значит, доля у меня такая,- пришла к выводу Вера. Положив монетку в специальный отдел сумки, где хранились у неё талисманы и где сейчас лежал деревянный кубик, она наконец легла и заснула, но сон её был некрепким и тревожным.
Первый же луч солнца, заглянувший в комнату сестёр, окончательно разбудил Веру. Совершенно разбитая, она встала и вышла на улицу, прихватив зачем-то сумку, села на скамейку и задумалась. Всё, что было с ней ночью, виделось как в тумане, словно это было очень давно или просто приснилось. Однако, нащупав в заветном отделе сумки монетку, совершенно чётко осознала, что приняла решение встретиться с Гришей в заветной комнате Авенирова дома, то есть, не она приняла решение, а так написано на роду. Она всё ещё не могла даже в мыслях назвать своим именем цель этой встречи, в слово "Встретиться" вкладывала весь смысл этого события.
Шедшая мимо тётя Марина остановилась подле Веры, задержала острый взгляд на её бледном, осунувшемся за ночь лице, села рядом, положила мозолистую руку Вере на колено.
-Что-то неладное с тобой творится, дорогая моя! Расскажи-ка мне как матери, что на уме держишь!- тётя Марина хотела говорить ласково, но интонации всё равно вышли резкими.
-Ничего, тёть Марин, просто сплю плохо эти дни,- неохотно, слабым голосом ответила Вера.
-Ты смотри у меня! Чтобы у меня здесь авантюр никаких не было! Я в ваши молодёжные дела не суюсь, но если вы с Олей или Игорь с Гришей Авениру в карты продули, отругаю примерно, а деньги зарабатывать заставлю. Знаешь ты что-нибудь про карты?- спросила тётя Марина, лицо её выразило готовность к любому ответу.
Вера, связанная данным Грише словом молчать о его долге Авениру, сказала, что ничего не знает. Тётя Марина ещё раз посмотрела на неё, встала и ушла, оставив девушку наедине с её тяжёлыми мыслями. Матвеев не появлялся: или опять ушёл ловить рыбу, или ещё не проснулся. Бессмысленно роясь в сумке, Вера нашла тетрадку, из которой уже вырывала лист для записки Грише. Вырвав ещё пол-листа и найдя карандаш, она, положив бумагу себе на колени, написала несколько слов, сложила записку в восемь раз и сунула в пустой спичечный коробок, валявшийся тут же.
Неожиданно встала и вышла во двор Оля. Вера решила не говорить сестре о своих ночных бдениях, а просто отдала коробок и попросила передать при встрече Грише. Оля потрясла коробок, услышала шуршание, смеясь, спросила, не таракан ли там. Вера, впервые за долгое время улыбнувшись, ответила, что, может, и так. Оля сунула коробок в карман платья и обещала доставить по адресу.
После завтрака и мытья посуды Вера с ведома родителей и тёти Марины ушла к старому колодцу, ей хотелось развеяться и в то же время не показываться никому на глаза, в таком случае только и идти к старому колодцу. Веры уже не было во дворе, когда проснулся и выбрался из сарайчика Григорий. Он выслушал ворчание бабушки и пошёл в дом, чтобы подкрепиться, на веранде встретил Олю.
-Тут Верка тебе таракана послала, мне велела тебе его передать, а сама к старому колодцу свинтила,- сказала она с ехидцей Матвееву.
Тот взял у Оли коробок, сказал, что готов и таракана приласкать, если он передан Верой, и прошёл на кухню. Сев один за стол и пододвинув к себе оставленную для него тарелку с холодной яичницей, открыл коробок, вытащил в восьмеро сложенную записку, развернул её и прочёл:
"Будь по-твоему. Толкуй с Авениром. Вера".
Наскоро проглотив яичницу и выпив чай, Григорий выбежал из дому и пустился туда, где мог застать Веру. Так как она шла не спеша, то не дошла ещё до колодца, когда Гриша нагнал её.
-А ну стой, пристрелю!- шутливо и вместе с тем как бы грозно проговорил он.
Вера оглянулась, действительно обрадованная появлением любимого, засмеялась его шутке, серьёзно посмотрела.
-Если мою записку видел, не пристрелишь, по крайней мере теперь.
-Я прочёл,- тоже посерьёзнел Григорий. -Значит, решено?
-Да, твёрдо решено,- подтвердила Вера.
Они сели на каменную приступку у колодца и принялись болтать о детстве и о своей любви, время от времени обнимаясь и целуясь. Они договорились, что Гриша под благовидным предлогом улизнёт из дому после обеда, сходит к Авениру фомичу, всё обсудит с ним и передаст Вере. О том, что будет после встречи в заветной комнате, они не говорили, Вера боялась спросить об этом, Гриша тоже молчал.
Когда солнце начало припекать, вернулись вместе в дом, Вера пошла к себе в комнату, Гриша - отыскивать Игоря. Игорь оказался за огородом, загорал на траве. Гриша подошёл к нему, победно улыбаясь, и подал Верину записку. Игорь прочёл.
-А ты не верил! Говорил, что ей ум не позволит согласиться. Ум-то у неё, положим, есть, да я ставку на эмоции сделал, и не прогадал. Гляди, брат, гляди, у меня её записка в руках, по-моему выйдет! Теперь она пойдёт туда, куда я ей скажу, а ты из окошка можешь за этим наблюдать. Я ещё в пятницу такую комбинацию выдумал, ох, какая отличная комбинация: и Верке насолю, и от долга Авениру избавлюсь.
Он говорил с торжеством, явно гордясь своей хитростью и сообразительностью. Когда Игорь попросил рассказать о комбинации, наклонился к его уху и прошептал что-то. Игорь был поражён услышанным, открыл ротот удивления и с минуту во все глаза глядел на троюродного брата.
-А Фомич согласится?- спросил он с неуверенностью в голосе.
-Я сегодня к нему пойду и постараюсь убедить, надеюсь, найду, что сказать, он и согласится,- спокойно пояснил Матвеев.
Игорь подумал ещё.
-Зато после всего она тебе своими руками башку оторвёт,- убеждённо сказал он.
-Нет, не оторвёт. Я потом так сделаю, что она мне опять поверит и хвостом за мной будет ходить,- не менее убеждённо проговорил Гриша.
-А если не будет?- скептически заметил Игорь.
-А спорим на три тысячи рублей, что будет?- загорелся Гриша. -Ну, давай договоримся: если после всего она опять мне поверит, ты мне даёшь три тысячи, а если не поверит, то я тебе. Идёт?
Игорь согласился, но добавил:
-Слушай, ещё один договор. У тебя решения легко меняются, ты можешь спор в любой момент отменить. Вообще-то это не годится, но, если сам отменишь, слова тебе не скажу, позволяю, как родственнику. Но если ты мне продуешь, позорить буду всю жизнь, учти.
Матвеев согласился, впрочем, добавив, что отменять ничего не планирует. Ударили по рукам, спор был утверждён.
Вера до самого обеда читала свою книгу и не заговаривала ни о чём с Олей. Как ни пыталась она выяснить, что на самом деле было в коробке и как на это отреагировал Гриша, Вера не сказала ничего определённого.
После обеда, прибираясь в доме вместе с Олей и мамой, Вера увидела, как Гриша выходил со двора и направился в сторону дома Авенира Фомича. Девушка слегка вспыхнула, но опять не сказала никому ни слова.
А Матвеев пошёл своей лёгкой походкой по знакомой дорожке. Он уже научился, подобно местным парням, обходиться с Фомичом запросто, как с приятелем-ровесником, и именно в приятельско-фамильярной манере намеревался говорить с ним. Гриша подошёл к дому Авенира Фомича, постучал в окно. Хозяин выглянул, узнал пришедшего, вышел к нему. Поздоровались за руку и вместе вошли в дом. Большой лохматый пёс отчаянно залаял, увидев незнакомца, но хозяин прикрикнул на пса, и тот замолчал. Вошли на кухню, сели друг против друга за старый, уже немного облупившийся стол.
-Ну, выкладывай, с чем явился,- сказал Авенир Фомич гостю, закуривая сигарету.
-Я насчёт долга, Фомич... То есть, я ещё не принёс, но можно мне не деньгами рассчитаться?
-Как это?- удивлённо спросил хозяин, выпуская изо рта колечки дыма.
-Тут парни толкуют, что Настёнка тебя на какого-то залётного променяла и надолго с ним куда-то укатила в воскресенье,- весело заговорил Гриша, дружески подмигивая великовозрастному своему приятелю.
-Вернётся, никуда не денется. А вообще не тебе в мои личные дела вникать,- хмуро ответил Авенир Фомич, неприятно сморщив лицо и сощурившись.
-Так я помочь хочу!- оживлённо затараторил Матвеев. -Пока нет её, хочу, так сказать, скрасить твоё одиночество, да и Настёнка увидит, что незаменимых нет, ценить будет. Хочу тебе прислать одну красоточку молоденькую, чтобы она тебе хоть на один день Настю заменила. Я завтра её к тебе пришлю, а ты развлечёшься с нею, может, и долг мне простишь.
-И ты уверен, что всё выйдет так, как ты задумал? Кого ты пришлёшь?- задумчиво спросил Авенир Фомич, исподлобья глядя на Гришу.
-Сюрпри-из,- загадочно протянул тот, -Ты только согласись принять её, я уверен, что не огорчишься. Она, правда, будет уверена, что это я ей свидание здесь назначил,- добавил он, смеясь.
Чтобы отделаться от молодчика, Авенир Фомич дал согласие принять присланную красоточку. Григорий радостно улыбнулся и вышел.
Спокойно поговорить с Гришей у Веры получилось только вечером. Оля и Игорь ушли на прогулку, а Вера и Гриша, найдя разные отговорки, остались дома и сошлись в комнате Веры.
-Слушай внимательно и запоминай. Я ходил к Фомичу, всё с ним обсудил. Завтра к пяти вечера ты под каким-нибудь предлогом выйдешь из дома и придёшь к нему, он тебя встретит и в комнату проводит. Когда встретишься сним, сразу скажи: "Меня к вам прислал Гриша Матвеев". Именно так скажи ему. Так надо. Я из дому уйду гораздо раньше куда-нибудь к магазину, а к Фомичу приду минут через десять. Всё будет отлично, любимая моя, поверь мне! Да, кстати, вот возьми это, сразу же при встрече отдашь Авениру Фомичу,- он протянул Вере запечатанный почтовый конверт. -Там полторы тысячи, которые я должен, один богатенький буратино помог достать. Сразу отдай их Фомичу, настроение повысишь ему.
Вера всё выслушала, конверт бережно положила в сумку. Они с Гришей ещё долго сидели вмместе, разошлись перед самым возвращением Оли и Игоря.
Первую половину следующего дня Вера прожила как в тумане. Она машинальнно говорила с людьми, делала совместно с сестрой генеральную уборку в комнате, смеялась над Игоревыми анекдотами, но мысли были только о том, что должно совершиться сегодня у них с Гришей.
Ближе к пяти вечера Вера принарядилась, насколько могла, надела даже свой любимый гарнитур, кулон и серьги, уведомила родителей и тётю Марину, что идёт поболтать к Тамаре и вернётся к ужину. Захватив сумку, пошла к Авениру Фомичу. У калитки неожиданно наткнулась на Игоря.
-Вер, я знаю, куда ты собралась, не ходи,- зашептал Игорь Вере на ухо.
-А, Матвеев проболтался? Впрочем, ладно. Только ты мне не родня, чтобы мои действия корректировать.
Игорь вновь попытался что-то сказать Вере.
-Исчезни, юла!- прикрикнула на него девушка и вышла со двора.
Она шла к дому Авенира Фомича осторожно, оглядываясь, не видит ли кто. Однако никто из знакомых ей не встретился. Ещё издалека увидела знакомый дом и скамейку. Перед домом Авенира Фомича был небольшой холм, Вера всегда спускалась с него и поднималась на него, почти не замечая этого. Но сейчас, дойдя до холма и встав на его вершине, она отчего-то оглянулась, увидела крышу дома, где сейчас находились обманутые ею родители и куда она вернётся уже не той, какой уходила. Однако выбор давно сделан, и медлить нечего. "Вьюга-метелица, закружи меня,- проговорила мысленно Вера и стала осторожно спускаться с холма.
Авенир Фомич, увидев её, приветливо кивнул ей.
-Здравствуй, Верочка! Рад видеть!
-Меня к вам прислал Гриша Матвеев,- произнесла Вера заученную фразу. -И ещё он просил меня передать вам этот конверт, там полторы тысячи, которые он должен вам.
Побелевший Авенир Фомич дрожащей рукой взял у Веры конверт.
-Что ж, пойдём,- тихо проговорил мужчина.
Он отвёл Веру в самую дальнюю комнату дома, где почти ничего не было, кроме большого старого дивана, журнального столика и табуретки. Усадив гостью на диван и распечатав принесённый ею конверт, хозяин дома внимательно оглядел его содержимое.
-Знаешь ты хоть, зачем ты здесь?- спросил вдруг Авенир Фомич.
-Знаю. Чтобы здесь с Гришей Матвеевым… встретиться,- не ожидавшая такого вопроса и потому не готовая к ответу Вера опять вложила в слово "встретиться" гораздо более широкий смысл.
Авенир её понял.
-Хорошо, можешь так это называть. Только спешу тебя разуверить: это мне тебя прислали, это со мной ты должна была встретиться,- холодно проговорил мужчина, произнося "встретиться" с той же интонацией, что и Вера.
-Авенир Фомич!- воскликнула девушка. Она вроде бы и поняла то, что хотел ей сказать Авенир Фомич, но вполне поверить не решалась.
-А, не веришь? Ну, так поверишь! В том конверте, что ты принесла, были не полторы тысячи, а записка от этого хитреца. Прочти.
Он подал Вере небольшой листок, на котором было написано:
"Дорогой Авенир Фомич! Девушка, что вручит тебе мою записку, и есть та молоденькая красоточка, которую я тебе обещал. Надеюсь, что она тебе Настю заменит, ты огорчён не будешь и мой долг в полторы тысячи мне за этот подарок простишь. Гриша Матвеев".
Когда Вера после прочтения записки подняла глаза на Авенира Фомича, он не узнал её. Её лицо стало бледным и каким-то заострённым, в глазах, ещё недавно таких радостных, застыло выражение страха.
-Это обо мне? Погодите, но ведь у вас есть заветная комната, вы принимаете в ней молодёжь, влюблённых, разрешаете им там... встречаться. Я думала, что, раз вы меня сюда привели, то это и есть та комната,- пробормотала Вера.
-Это тебе Матвеев сказал?! Да никогда такого не было! Не принимал я тут никого, кроме своей Насти! Влюблённые в дом застрелившегося ходят, на синее крыльцо иногда, а то и вообще за огороды. Я отношения к их встречам никогда не имел. Вотжук Матвеев, я ему ещё тысячу накину!- рассердился хозяин. Затем он заговорил спокойно и вдумчиво, только иногда его длинные ресницы отчего-то вздрагивали. -Я грешен, самому тошно бывает, как всё припомню. Много чего творил. Но неблагодарным никогда не был. С отцом твоим у меня отношения непростые, но шесть лет назад, когда вы тут были, он мне спас жизнь. Знаешь ты об этом? Нет? Ну, теперь знаешь. И тебя я знаю с незапамятных времён, тебя ещё тогда мама в колясочке возила. И тут мне Матвеев тебя подсылает! Ах, мошенник! Я думал, он пришлёт одну из тех непритязательных особ, которые на другом конце села обитают, с которыми столковаться легко и расстаться не жалко, а тебя никак не ожидал. Когда понял, что ты и есть молодая красотка, ужаснулся. То есть, Матвеев меня последней сволочью, видимо, считает! Это ж надо - послать ко мне несовершеннолетнюю и быть уверенным, что у меня что-то будет с ней! Ты ведь девственница, да? Ах, чтоб он провалился. Но ты не волнуйся, вреда я тебе не причиню никогда. Дочери Владимира Котлярова я обязан только помогать. Иди спокойно домой, а я олуха этого при встрече отругаю и заставлю долг деньгами вернуть, да ещё с процентами.
Вера слушала Авенира Фомича внимательно. по мере того как он говорил, она успокаивалась. Как-то сразу стало ясно, что отношения с Гришей рухнули, что теперь они враги и что она чудом избежала невероятного унижения. Когда Авенир Фомич замолчал, Вера вновь взглянула на него, взгляд её был спокоен, холодная мысль отражалась в нём.
-Нет. Скажите ему при встрече, что всё между нами случилось и простите ему долг. Возьмите с него слово, что он никому ничего не расскажет. Сделайте это для меня, пожалуйста.
Теперь пришла очередь Авенира Фомича удивляться.
-Ве-ро-чка!- только и мог вымолвить он.
-Это ведь несложно вам. Слухов не будет. Кстати, насчёт документа...
Достав из сумки ручку, на оборотной стороне Гришиного листочка она написала: "Передано мне Авениром Фомичом", ниже поставила дату и время, сунула записку в сумку.
-Скажите ему, что при мне сожгли документ,- неторопливо пояснила она.
Авенир Фомич согласился на предложение Веры. Он спросил только, долго ли она будет водить Гришу за нос. Вера ответила, что сама ещё не знает, что будет делать, но что Матвеев за всё ответит. Они ещё поболтали о всяких пустяках, когда часы показали шесть, Авенир Фомич даже предложил своей молодой гостье развеяться и поиграть в картишки безо всяких денег, но вдруг кто-то постучал в окно.
-Сиди тут, я переговорю и вернусь. К окну только не подходи,- сказал хозяин и вышел из комнаты.
Григорий, проведя время с парнями на лавке у мельничихи, в шесть вечера решил наведаться к Авениру Фомичу, узнать, как там дела. Тот встретил Матвеева радостно, пожал ему руку и объявил, что долг ему прощён.
-Как же у вас случилось?- с любопытством спросил Гриша.
-Она всё тебя ждала, один разговор, Гриша да Гриша. Нет, думаю, не столкуюсь я с ней, убежит ещё. А у меня снотворное есть, в каплях. Я чайку заварил, сахарку две ложки туда бухнул, снотворного туда подлил, и готово. Предложил чаю выпить, пока тебя нет, согласилась. Она у меня после кружечки чая мигом вырубилась. Сам дальше домыслишь, надеюсь. Она там, в комнатах, минут десять назад начала отходить от лекарства. Только вот нет ей ещё восемнадцати, потом уже вспомнил, тревожит меня это.
-Она очень любит сестрёнку. Скажите ей, что пострадает Оля, если она скажет кому-нибудь. Да, очень хочу видеть, как вы её выводить будетее из дому.
Авенир Фомич помедлил с ответом, потом посоветовал Григорию идти к нему на огород и засесть в малиннике, там всё будет отлично видно. Григорий отправился в малинник.
Вера сидела на диване, не шевелясь. Вдруг Авенир Фомич вошёл к ней.
-Он был у меня. Я там наплёл ему с три короба, про документ он не спросил, но я при случае скажу, как договорились; хочет теперь видеть, какая ты вся несчастная. Я поведу тебя огородом, и домой иди огородами. Умоляю, что бы я ни говорил, что бы ни делал, притворись, что веришь. С вами, молодыми да малахольными, и актёром стать не мудрено!
Он взял Веру за руку и они медленно пошли из дома в огород. В одной из комнат хозяин взял своё ружьё, объяснил Вере, что так надо и попросил играть какую-нибудь трагическую роль, на что Вера согласилась, добавив, что почти не будет притворяться.
Григорий уже сидел в малиннике и ругался на колючки, когда вдруг скрипнула калитка. Приглядевшись, он увидел Авенира Фомича. В одной руке он держал кисть сильно переменившейся Веры, в другой охотничье ружьё. Остановившись невдалеке от малинника, Мужчина неожиданно выстрелил дважды в воздух.
-Запомни, если ты хоть намекнёшь кому, что была у меня, вот такая пулька вонзится в тело твоей сестрёнки. Я знаю, где ваш дом, и помню, как она выглядит. Имей это ввиду. Ну, давай, иди, пока никто тебя не видит!
На лице Веры во время этого монолога отражались то страх, то страдание, то безумие. Она кивнула Авениру и пошла прочь. Когда её не стало видно, Гриша выбрался из малинника и тоже ушёл.
Если идти огородами, то от дома Авенира Фомича до дома тёти Марины дорога длиннее. Вера шла медленно, слёзы градом катились по лицу. Вдруг на середине пути она опять наткнулась на Игоря. Увидев его, она даже шарахнулась в кусты.
-Я же говорил тебе, не ходи!- затрещал Игорь, шныряя глазами туда-сюда в поисках нежелательных слушателей, -Мне Гришка ещё вчера всё рассказал, как он тебя с Авениром столкнёт. Ненавидит он тебя, хотел просто посмешищем перед всеми сделать, а тут этот долг на него свалился, вот он и вздумал двух зайцев убить. Я не хотел, чтобы ты ходила, поэтому пытался предупредить.
-Если бы у меня были силы, накостыляла бы тебе за лицемерие. Да если бы ты действительно не хотел, мог бы вчера тёте Марине сказать, и она бы меня в доме заперла на неделю. Тебе было интересно, пойду я или нет. Ну, гляди теперь на меня!- проговорила Вера с каким-то болезненным вызовом.
Игорь закусил губу. Выдержав паузу, рассказал о споре с Гришей на три тысячи, просил никогда больше Грише не верить. Вера выслушала внимательно.
-А вот за жадность поблагодарить тебя надо. Трёх тысяч жалко ему стало, он и ближнего рад предостеречь! Спасибо, Игорёк, но лучше уходи, не хочу никого видеть.
Игорь ушёл, а Вера добралась до дома.
-Ой, не красят тебя посиделки,- произнесла тётя Марина, увидев бледное лицо и заплаканные глаза Веры.
А Авенира Фомича так и жгло: хотелось ещё раз увидеть Веру. Минут через тридцать после ухода Григория, он взял гармошку и пошёл, пиликая, по улице. Не стесняясь, вошёл в дом тёти Марины. В это время уже собирали ужин, по случаю духоты, стол накрыли на веранде. Вера и Гриша, супруги Котляровы с Олей и все Минниковы уже были тут, когда на веранду вступил Авенир Фомич. Пропиликав на своей гармошке, он повернулся к тёте Марине:
-Кума! Дай на водку полтинник! У меня праздник, а отметить нечем!
-Баба яга тебе кума! И денег на твои глупости у меня нет,- огрызнулась тётя Марина.
-У меня есть!- сказала Вера, встала и ушла, затем вернулась с пятидесятирублёвой бумажкой, понесла было деньги Авениру Фомичу, но вдруг уронила их на пол и растерянно оглянулось вокруг.
-Ничего, Верочка, Авенир сам возьмёт. Авенир по жизни сам всё брал,- почти торжественно проговорил он, наклоняясь за пятидесяткой.
-Авенир декламирует! Ну, не иначе конец света скоро случится,- съехидничала тётя Марина.
Вера посмотрела на неё полубезумным взглядом.
-Конец света... Начало тьмы... Дохохмились... Вон, какие костры горят!-
В этот момент ей действительно казалось, что перед ней выросла какая-то огненная стена, которая всё надвигается на неё.
-Ты пригляди за ней, кума, у неё не все дома, видать,- спокойно отрезюмировал Авенир Фомич, не обращая внимания на сверкавшего глазами Котлярова и удивлённое лицо его жены.
Что-что, а ум у меня в целости!- истерически проговорила Вера и упала в обморок. Её отнесли в спальню Авенир Фомич и Владимир Николаевич. Друг на друга они при этом старались не смотреть.

@темы: Творчество

---

Смутно мне, или закидон с музыкой.

Сама накосячила, сама виновата, сама убиваюсь, какая же я, черт возьми, самостоятельная.

Если перефразировать этот анекдот, то я сама домысливаю, сама выводы делаю, сама сокрушаюсь по этому поводу и всё часто без внешних причин.
Вот сегодня приснилось нечто. Я со своими одногруппниками встречаюсь в городе у кого-то на квартире, а потом мы вознамерились всей толпой поехать ночевать в крутую гостиницу, где звёзды шоу-бизнеса останавливались, Алсу вообще решила туда заселиться в то же время, что и мы. Бабушка уехала и вряд ли скоро вернётся. Мы приехали-таки к гостинице, стоим на ступеньках лестницы, Стив сообщает нам, что есть другая гостиница, ориентированная на студентов, только там цены грабительские, к примеру, 1 презерватив стоит 300 рублей, а важный предмет женской гигиены 40 рублей. Удивляемся. Вдруг откуда-то, может, и из гостиницы, появляешься ты, берёшь меня за руку, и мы уходим, не простившись ни с кем и даже не оглянувшись. Затем обнаруживаю себя в двухкомнатной квартире. В одной комнате мы с тобой, в другой на разные голоса гудит толпа молодёжи. Звучит гитара, кто-то смеётся, вообще какие-то беспорядочные звуки. Я собираюсь уходить и сообщаю тебе об этом. Ты долго объясняешь мне, что хочешь ввести меня в своё окружение, чтобы я поняла тебя и всех их, что тебе необходимо, чтобы я была рядом. Я остаюсь. Ты берёшь гитару, играешь и поёшь какую-то песню, слова то русские, то английские. Затем я пытаюсь под твой аккомпанемент спеть "Свет былой любви", но очень путаю слова.


Затем пытаюсь спеть "Три зимы", но тут уже ты не знаешь мелодии.


И вдруг в комнату вваливается вся толпа молодёжи со своей гитарой. Становится очень тесно, кроме тебя и Нади, не знаю никого. Не покидает ощущение, что что-то не так. А за окнами хлещет ливень, выйти на улицу нереально.
И вот после всего этого как-то смутно мне. Даже не знаю, в чём тут фишка. И ещё четвёртый день не отвязывается одна тема, всё слушаю и слушаю её.

@темы: Умствования, Просто люблю, Музыка, Сны

---

Зацепило.)

и пока на земле существуют мосты -
будут те, кто их жгут.

и пока корабли покидают порты -
будут те, кто их ждут.

и пока разливается в небе закат -
будет новый рассвет,

и всегда будет тот, кто тебе очень рад
и такие, кто нет.

и пока существуют причины для слез -
будут те, кто их льют.

кто-то, грохот услышав, пугается гроз,
кто-то - слышит салют.

и пока существует понятие сна -
кто-то будет не спать.

расстоянья и мили проходят сполна -
чтоб вернуться опять.

и всегда будут путатся нити в узлы,
а слова - в кавардак:

хочешь что-то сказать - но сомнения злы,
и причина - пустяк,

и не каждый вопрос будет высказан вслух,
и в ответ - ничего.

иногда для любви не хватает и двух,
иногда - одного.

на большой глубине мы хотим высоты,
в бездорожье - пути.

и пока на земле существуют мосты,

мне

к тебе

не
дойти.

мне к тебе не доплыть. не всколышет волна
океанскую гладь.

но пусть даже закончатся все времена -
я тебя буду ждать.
www.stihi.ru/2012/09/07/6733

@темы: Стихи (не мои)

---

Под бабушкину дудку.

По дороге в Сертолово мы с бабушкой встречаем тебя в автобусе. Ты хочешь о чём-то со мной поговорить, но бабушка категорически против на том основании, что ты фальшивомонетчик. Ты долго объяснял, что это не так, а потом, объяснив, что тебе надоела эта история, исчез. Я телепартировалась в школу. В туалетной комнате встречаю Аллу, с которой очень давно не виделась. Общаемся минут 15, однако же, надо расходиться. Алла приглашает меня к себе на днюху, потом выясняется, что сегодня и есть её днюха. Неожиданно появляется бабушка и за руку выводит меня в коридор. Я прошу разрешения сходить к Алле, а не на сбор по поводу библиотечной практики, но бабушка приводит меня на мероприятие в класс, где когда-то учился Миша. Находясь там, я слышу, как бабушка в коридоре объясняет Алле, что дни рождения каждый год, а такое мероприятие может не повториться. Суть в том, что Миша и его одноклассники месяц или два проходили практику в нашей школьной библиотеке, некоторые мои одногруппники им помогали. Теперь все собрались на чаепитие, и главное в том, что всех до дома будет развозить специальный автобус, видимо, для этого-то бабушка и обеспечила моё участие в мероприятии. Я всё время ожидала, что вот-вот появишься ты, так как ты тоже учился с Мишей. На столе были конфеты и чай, но я решила сказать тост. "Прежде всего, как почитательница султана Сулеймана рекомендую вам сериал "Великолепный век",- начала я, -Во-вторых, относительный порядок в библиотеке начал устанавливаться только после вашей практики". Все засмеялись, кто-то кивал на библиотекаршу Надежду Аркадьевну, я сказала, что, раз все смеются надо мной, ничего больше не скажу. Потом я всё-таки сказала, что благодарна ребятам за всё и что они много для меня значат. Но эти слова я уже произносила вслух, просыпаясь дома. А затем пришло и осознание того, что ты не мог присутствовать на том мероприятии, ибо Мишу не знал.

@темы: Просто люблю, Сны

---

"Приходи позавчера", начало.

Замысел повести возник у меня в 2009 году, в августе, когда мы семьёй отдыхали на юге. Сюжет неоднократно трансформировался в моём сознании все эти годы. Автобиографизм в повести присутствует, но в гораздо меньшей степени, чем в "Восьмиклассниках", некоторые герои, например, Григорий Матвеев, имеют нескольких прототипов, некоторые прототипов не имеют совсем. Тема отношений в семье Котляровых имеет под собой очень даже реальные основания, остальное во многом вымышлено. Здесь только начальные главы, продолжение в следующих постах.

Приходи позавчера.

Молчи. И приходи позавчера.

© Copyright: Юлия Мороз,

Маленькая женщина, ищущая мщения, способна опрокинуть судьбу.

Ф. Ницше

Часть первая. Страдалица.

I

Был тихий погожий вечер начала июня. Солнце садилось, но было ещё светло, когда у ворот большого сельского дома остановились жигули. Водитель, высокий плотный мужчина с короткой стрижкой, вышел первым. За ним последовала грузная женщина с небольшой сумкой в руках и выражением безмерной усталости на немолодом лице. Водитель открыл заднюю дверь машины, из неё выползли две молоденькие девушки, обе черноволосые и чернобровые, у каждой в руках было по сумочке.
Это была семья Котляровых: Владимир Николаевич, его супруга Варвара Алексеевна, их дочери Вера и Оля. Девушки на днях закончили очередной учебный год, Вера десятый, а Оля восьмой класс. А тут Владимиру впервые за последние шесть лет дали двадцативосьмидневный отпуск на работе, вот он и вывез семью в деревню, где они с Варварой жили несколько лет после свадьбы. Дом их был давно продан, поэтому они решили, как и шесть лет назад, остановиться у хорошей знакомой, Марины Станиславовны Минниковой, к дому которой и подъехали сейчас. Все были несказанно рады окончанию долгой и утомительной дороги. Старшая девушка Вера, обладавшая более высоким в сравнении с сестрой ростом и сильнее похожая на отца, выйдя из машины, подняла голову к небу, посмотрела на заходящее солнце.
-Закат… У-ух, коле-енки!..- произнесла она устало. Подъезжая к деревне, она всё время думала, с какими словами ступит на землю, по которой в последний раз ходила так давно, и теперь немного расстроилась, что её первые слова были такими прозаичными. Оля, более похожая на мать, но ещё хрупкая вследствие возраста, не сказала ничего.
Навстречу приехавшим уже выходила хозяйка дома, тётя Марина, энергичная низенькая старушка лет шестидесяти, сгорбленная, с трудовыми мозолистыми руками и по-молодому подвижным лицом.
-ох, горе моё луковое! К обеду их ждали, вся семья не ела ничего, а они только к ужину прибыли!
-Не наша вина, тётя Марина,пробка большая на дороге была,- проговорил Владимир Николаевич, несмотря на усталость нашедший в себе силы улыбнуться.
-Ладно, будто я не смыслю! Уж привычка такая у меня – ворчать по сто раз на дню. Ну, здравствуйте, молодёжь. Ты, Владимир, заводи карету свою во двор, да не вздумайте ничего сегодня делать, завтра с утра раскидаетесь. Сын баню истопил недавно, после ужина помоетесь. Верочка, Олюшка, рада видеть. Ой, как выросли-то! Скоро замуж выдавать будем.
Так говорила Тётя Марина, входя с гостями во двор. Из дому уже вышли её сын, сноха и внуки. Они здоровались с гостями, суетились, собирали на стол. Как полагается, активнее всех бегал четырёхлетний Пётр. Старших Котляровых первое время пытались расспрашивать о дороге, но те только и могли, что кивать головой и отвечать односложно, так что скоро их оставили в покое. Вера и Оля хоть и устали, но молодость помогла им легче перенести это, так что девушки оживлённо беседовали со старшим внуком хозяйки Игорем, шестнадцатилетним рыжим парнем с веснусчатым лицом и беспрестанно шныряющим туда-сюда взглядом. Тот поведал им о деревенских разностях, пересказал анекдотические сплетни, ходящие среди местной молодёжи, и между прочим сказал:
-Кстати, Веерка! На днях Матюха приедет. Он в теме, что вы здесь.
Вера подняла на Игоря несколько изумлённые глаза:
-Гриша? Матвеев? Да ты что!
Оля хитро подмигнула Игорю и слегка задела локтем Веру, которая тотчас придала своему лицу полубезразличное выражение.
-Ты, что ли, доложил ему?- сказала Оля со смехом.
Игорь хотел было ответить, но тут тётя Марина звонко проговорила:
-Эй, трындёжники! Ужин на столе!
Хозяева и гости сошлись в кухне. Это была большая светлая комната с длинным деревянным столом посередине, вокруг которого уже стояло девять стульев. Ужинали недолго. После ужина Владимир Николаевич с женой пошли в баню, а Вера с Олей в сопровождении тёти Марины пошли в одну из двух загодя отведённых Котляровым комнат. Впечатлительная Вера даже немного прослезилась: всё так же, как шесть лет назад, а она за эти годы так изменилась.
Комната была прямоугольной. В ней были две кровати, изголовье одной примыкало к единственному окну, изголовье другой - к стене. В ногах у кроватей стояли тумбочки. Когда тётя Марина ушла, сёстры первым делом договорились, что кровать у окна будет занимать Вера, а кровать у стены – Оля. Каждая поставила около своей кровати свою сумку, вытащила нужные на завтра вещи и аккуратно сложила на тумбочку. Закончив эти дела, они сели на кроватях, ожидая возвращения родителей из бани с тем, чтобы заменить их там.
-Значит, Олька, он тоже будет здесь…- задумчиво проговорила Вера.
-тебе-то что с того? Или это тебя ещё колышет? Думаешь, он тебе поможет Николушку твоего позабыть? Вот ты перед Игорьком спалилась, а он твоему досточтимому Гришке всё сообщит, имей в виду.
-отвали со своими глупостями! Ничуть меня это не колышет, и Николушку я не забуду никогда. И чем это ещё я спалилась? Я ведь Григория давно уже не люблю. Ты пойми, я несколько лет его не видела. Просто мне интересно знать, какой он теперь…
-Да всё такой же, можешь быть уверена! Разгильдяем был, разгильдяем и останется,- ответила Оля, потом, чуть наклонившись, спросила:
-Что, фотку, где твой Николушка с Митькой, взяла с собой?
-А как же! Взяла, конечно, и на окно поставлю.
-да-а, сестра,- покачала головой Оля.
Тут они увидели в окно возвращающихся из бани родителей, мигом встали и вышли из комнаты, затем последовали во двор. Помывшись, вернулись в дом и, не теряя ни минуты, легли спать.
Сложный день закончился.

II

На следующий день Владимир Николаевич изменил себе и пробудился вскоре после рассвета, что случалось с ним достаточно редко. Списав это на возбуждение нервов, вызванное тяжёлой дорогой, он не стал тревожиться по этому поводу. Чтобы не беспокоить ещё спящую жену, он тихо встал и вышел из комнаты, затем пошёл во двор и сел на ближайшую к дому скамью, стал оглядывать двор и видный через забор переулок.
Тётя Марина уже выполняла работу по хозяйству. Увидев Владимира, она остановилась, поставив на землю два ведра, которые несла в руках.
-Что, Владимир, теперь пташкой ранней стал?
-Нет, это только сегодня меня перемкнуло, а так в выходной раньше девяти встать ох как сложно,- пояснил Котляров.
-Вот и молодец, что встал, а то я голову ломала, когда и как тебе сказать, чтоб твоя благоверная не осерчала. Слушай: Аннушка в райцентре у Антеевых с дочкой гостит. Повидаться бы тебе с ней, что ли? Всё-таки сестра родная, не какая-нибудь десятая вода на киселе.
Варя… Не простит…- забормотал Котляров, явно озадаченный.
-Вот что, глава семейства,- не без иронии сказала тётя Марина, -Я тебя о сестре известила, а ты делай, что хочешь.
Она подняла свои вёдра и пошла с ними в направлении огорода.
Котляров остался сидеть на скамье, не зная, что делать. Он очень хотел видеть старшую сестру, с которой не видался уже лет десять, поговорить с ней о детстве, о любимой матери и покойном отце. Но нелюбовь Варвары к Анне была слишком велика, чтобы Варвара разрешила ему эту встречу. Он не знал причины этой нелюбви, но она наложила отпечаток на всю его семейную жизнь. Однажды Варвара ультимативно потребовала от Владимира выбрать между жизнью с ней и общением с сестрой и матерью, ради маленьких дочерей он согласился не видеться с Анной, но всегда хотел с ней встречи. И вот это задавленное годами желание видеть сестру с новой силой родилось в душе Владимира после слов тёти Марины.
-Папуля, привет!- раздался рядом с Владимиром голос Веры, вырвавший его из раздумий. Дочь, по-утреннему свежая, села рядом с ним.
Она была в прекрасном настроении, ни следа вчерашнего дня с его тяжёлой усталостью не было в её лице и душе, она радостно смотрела на всё, стараясь как можно больше почувствовать и понять. Но что с отцом? Он не ответил на её приветствие, хмурится, видно, его угнетает какая-то тяжёлая мысль.
-Пап! Что с тобой, ты хмурый, как семь двоечников!
Он хотел отшутиться, как обычно, но неожиданно для себя самого Владимир рассказал Вере о разговоре с тётей Мариной и своих мыслях.
-И что мне теперь делать, совсем не знаю,- закончил он.
Вера задумалась, наморщив свой высокий лоб. Она тоже очень хотела видеть тётю Аню, которую видела только раза два в детстве, но всё равно любила. Она полюбила тётю Аню ещё тогда, когда отец, посадив четырёхлетнюю Верочку на колени, мечтал вслух: «Мы с тобой когда-нибудь к моей маме в гости поедем. Там ещё тётя Аня есть, сестра моя. У неё муж, дядя Коля, сын Артём и две дочки, Вика и Лиля. Приедем с тобой, моя мама – тебе она бабушка – пирожки испечёт, а дядя Коля на машине прокатит. А тётя Аня куколку тебе красивую подарит». В один миг вспомнила всё это Вера, и захотелось ей хоть в чём-то, хоть частично реализовать ту давнюю сказку, которая так и не стала былью.
-Там в райцентре Лика живёт, помнишь её? Ты с папой её знался, помнишь?- проговорила Вера после некоторого молчания.
-Ну, помню,- ответил Владимир.
-Тогда можно маме сказать, что мы с тобой едем к Лике, что я хочу видеться с Ликой, а ты с её отцом. А сами покатим к тёте Ане. Понял?
Вера сказала это так, как если бы произносила что-то донельзя простое, всем известную и понятную мысль. Владимира это удивило.
-Ты вот так просто предлагаешь обмануть маму?
Вера слегка вспыхнула, но несмотря на эмоции у неё хватило сообразительности ближе наклониться к отцу:
-Ты сказал мне, что не знаешь, как поступить. Я предлагаю вариант. Можешь меня не слушать, конечно, но ничего умнее я не предложу. А если тебя тревожит, что ты станешь обманщиком, то не сокрушайся. По мне, обманом на обман мы вправе ответить. Не мне тебе рассказывать, сколько раз мама нас дураками делала. Не криминал, если в нашей шкуре посидит. Всё будет путём, если, конечно, ты никогда ей ничего не скажешь. А нет – так иди и обрадуй её, а мы поглядим, что потом с тобой станется!
Вера ещё подумала:
-Ну, ладно: ты обманывать не будешь, я обману. Как тебе такой вариант? Ты подумай, если всё-таки действительно хочешь с тётей Аней увидеться, мигни мне, и я наплету маме про Лику. Тема закрыта.
Вера встала и пошла широким шагом к калитке, вышла в переулок. Владимир знал: Вера ходит так, если её переполняют эмоции, будь то радость или раздражение. Нетрудно было Владимиру понять, что дочь раздражена, раздражена именно на него, пытающегося не допустить обострения отношений с Варварой и всё-таки сильно желающего видеть Анну.
Вернулась тётя Марина:
-Ну, что, Николаич?
-Глупость сотворил я, брякнул всё Вере, а она предложила Варю обмануть, сказать, что к Олегу и Лике едем, ещё и сердится, что я спорить стал. Сама, сама ведь обмануть Варю задумала, будто не знает, что потом будет…
-Тю-у-у!- безнадёжно протянула тётя Марина, -в семейной вашей жизни сам чёрт не разберётся. Что хотите делайте, слова не скажу!
Владимир Николаевич опять остался один и крепко задумался. «А может, согласиться? Как знать, может, в последний раз в жизни её увижу, и шанса больше не будет, а так спрошу хоть о маме, поговорю с родным человеком. Ладно, была не была. Найду, как Варе объяснить».
Тем временем Вера, не зная о принятом отцом решении, в раздражении шагала по переулку. «Все люди как люди,- думала она, -общаются с родственниками, живут в мире, а не в страхе перед домашним взрывом. А мы что? Ах, маменька огорчится! Ах, маменька не позволит! Вот завтра будет ей угодно, чтобы мы все в костёр прыгнули, то-то потеха будет! Надоело!"
Долго так размышляла Вера, затем, устав от активной ходьбы и несколько успокоившись, вернулась во двор. Отец даже встал ей навстречу:
-Вер, погоди, согласен я. В последний раз хочу её видеть. Только страшновато мне.
-Тебе не надо будет ничего делать, только с моими словами соглашаться. Я всё устрою.
На том и поладили.
А дом тем временем стал пробуждаться. Встал сын тёти Марины, дядя Антон, рослый усатый мужчина лет сорока с прямыми светлыми волосами, всегда серьёзный, очень начитанный. Он вместе с семьёй осознанно выбрал деревенскую жизнь, круглый год жил в доме матери и ни за что не хотел переселяться в город. Встала его супруга, тётя Лиза, красивая, очень стройная и не нуждающаяся в косметике работящая женщина, во всём подстать мужу. Она стала готовить завтрак, дядя Антон пошёл проведать скотину, тётя Марина уже заканчивала работу в огороде. Встала наконец и Варвара Алексеевна, объявила, что заглянула к Оле, та всё ещё спит мёртвым сном, но по времени ей скоро вставать. Через некоторое время тётя Лиза подала к столу аппетитно выглядевшие макароны с яйцом, которые оказались очень вкусными. К тому времени пришли на кухню и Оля, и Игорь с маленьким Петей. За завтраком шутили, строили планы на день, спрашивали гостей, как им понравилась первая ночёвка на новом месте.
-А мне Митька твой снился, слышь, Вер,- вдруг сказала Оля.
-Митька? Тебе? И что вы делали?- удивилась Вера.
-Да приходит он в комнату нашу, становится у окна и говорит мне: "Оля, ты гляди, куда Верка катится, я ж не смогу её выручить!" и исчезает.
-гм, в следующий раз, если появится, передай ему, что всё у меня отлично,- ответила Вера, смеясь. Тётя Марина спросила, кто такой Митя, Вера сказала, что её молодой человек, тётя Марина улыбнулась, явив присутствующим свои красивые ровные зубы.
-Кстати, мам,- с очаровательной улыбкой обратилась Вера к матери, -тут идея у меня появилась к Лике Ситниковой в город съездить, ну, мы в своё время общались хорошо с ней. Отпустишь нас с отцом, он ведь Ликиного папу хорошо знает?
-Это когда?- насторожилась Варвара Алексеевна.
-Да хоть в ближайшее воскресенье на электричке, они нас встретят, мы побудем у них, а потом вернёмся. Мамочка, всё отлично будет, поверь!- с увлечением заговорила Вера.
Варвара Алексеевна была в хорошем настроении, поэтому согласилась, к тому же, подробно выспрашивать дочь и спорить с ней при всех она не сочла для себя возможным. Вера нежно поблагодарила мать, а потом под предлогом помощи тёте Марине вышла с нею из кухни, тихонько сказала: "Вы ведь можете связаться с тётей Аней, договоритесь с ней насчёт воскресенья. Отец согласен, видите, всё получилось у меня". Тётя Марина кивнула и пошла звонить Анне Николаевне.
Как ни милы были гости, но дневные заботы постепенно засосали хозяев. Котляровы первое время не знали, что им делать, но Владимир Николаевич решил помочь сыну тёти Марины постолярничать и заодно вспомнить молодость, Варвара пошла в огород с тётей Мариной и тётей Лизой. В доме осталась только молодёжь, то есть Вера с Олей и Игорь, на попечение которых оставили Петра. Игорь опять завёл с Верой разговор о Грише Матвееве, который будто бы в последнее время часто вспоминал её и очень хочет теперь видеть, намекал даже, что влюблён. Вера ответила, что тоже хотела бы видеть товарища детства, но у неё есть молодой человек в городе, откуда она приехала. А насчёт влюблённости Григория в неё она очень сомневается, не мог же он любить её все эти годы, а уж тем более влюбиться недавно, вообразив себе что-то.
-Ты же помнишь, Игорёк, мы тогда почти врагами расстались и с тех пор не виделись. Для меня всё давно быльём поросло. Мне тогда одиннадцать лет было, и влюблённость моя в Гришку была совершенно детской, ну, и поступки такими же. Я не придаю этому значения, просто интересно видеть, как он вырос, как изменился. Ему ведь в армию пора, восемнадцать ведь исполнилось?
-Восемнадцать исполнилось, но в армию не пойдёт, что-то со здоровьем не так, забраковали в военкомате. А внешне вроде здоров, не знаю,- пояснил Игорь.
-Когда Матвеев приезжает?- неожиданно для себя спросила Вера.
-А в воскресенье как раз! Может, отменишь это своё посещение Лики, встретим его вместе на вокзале?- предложил Игорь.
-Нет, это важно, я очень хочу её видеть,- отказалась Вера, чуть нахмурившись.
В дом заглянула тётя Марина, мягко объяснила своему внуку и сёстрам Котляровым, что отдыхающих школьников почти ничем не будет стеснять в каникулы, могут хоть весь день пропадать на реке и на улице, но всё-таки она очень просит на всё это время взять на себя уборку и мытьё посуды, работу несложную и при должной активности не занимающую много времени, втроём они мигом справятся, Петрушу тоже можно задействовать, а с приездом Гриши всё вообще пойдёт как по маслу. Ребята согласились, Игорь и Оля мигом прибрались, пока Вера мыла посуду после завтрака, а затем все дружно побежали в деревню, Игорь водил девчонок по улице, сводил с прежними приятелями, показывал новых ребят, приехавших за эти годы с родителями и давно ставших тут своими. Словом, каникулярная жизнь началась.
-А помните Авенира Фомича?- спросил Игорь у Веры и Оли, указывая на добротный дом с надёжным забором, стоящий невдалеке от них, -Он тут живёт, а на его лавке, вон, видите, к забору примыкает, все, кому за четырнадцать, собираться очень любят, тут весь цвет нашей молодёжи и найдёшь. Фомич днём хозяйством занимается едва ли не усерднее бабули, а вечером так здесь жжёт, как не всякий из наших умеет. Вечером я вас непременно приведу, надо вам обязательно его увидеть. А сейчас- айда на реку!
С реки они вернулись к обеду домой, где уже сошлись наработавшиеся взрослые, родители шутили, что их дети исчезают из дома, едва появившись в деревне, сёстры на это ответили, что при желании родители в любую минуту могут их найти, ведь они либо на реке, либо на улице, либо дома.
Перемыв после обеда посуду и отдохнув несколько часов, читая книгу или просто ничего не делая, взрослые вернулись к своим делам, а Вера и Оля впервые пошли на вечерний молодёжный сход в сопровождении Игоря.
Тут собрались все более или менее интересные персонажи округи. Тут был Антип, здоровый восемнадцатилетний лоб, который больше всего на свете любил пиво, карты и продавщицу Настю. Интеллектуальных познаний у него было маловато, обвести его вокруг пальца, обмануть и оставить в дураках ни для кого не составляло труда, но малый был весёлый, отходчивый и незлопамятный. Тут были давние знакомые сестёр Котляровых, также сёстры Тамара и Алина, примерные во всех отношениях девчонки. Были залётные из райцентра и соседнего села, Валерка, Толик и ещё несколько, их, появляющихся и исчезающих всегда неожиданно, и знали-то плохо, но принимали. Двадцатидвухлетняя продавщица Настя, легкомысленная смазливая любовница Авенира Фомича, иногда ему изменявшая с Антипом или залётными, тоже здесь присутствовала. Вот в это великолепие и ввёл Игорь Веру с Олей. Он подвёл сестёр к Авениру Фомичу, сидевшему в центре своей лавки и окружённому всей молодёжью. Они поздоровались. В первый раз они видели так близко человека, к которому когда-то им запрещали подходить, называя плохим дядей.
-Здрасьте вам. И тебе не хворать, Минников. Кого ты мне привёл, расскажи-ка!- ответил Авенир Фомич. Голос у него был довольно грубым от возраста (ему было уже чуть за пятьдесят) и систематического курения, но вместе с тем каким-то звонким и молодым. Он был высок и худ, бороду не носил, зато аккуратно подстригал длинные усы, начинал уже лысеть, но седых волос на голове ещё не было, они были чёрными, как в молодости, синие глаза тоже смотрели по-молодому. На нём были свободного покроя брюки и такой же свитер.
-Это Вера и Оля Котляровы, приехали с родителями, гостить будут месяц. Кстати, послезавтра приедет мой троюродный брат Гриша.
-Отлично,- многозначительно проговорил Авенир Фомич, -Верочка, Оленька, рад видеть. Выросли-то как! Я шесть лет назад только вскользь вас видел. Кто ж из вас кто, дайте-ка угадаю: та, что повыше, Вера,да?
-Да,- Кивнула Вера.
-Как же ты, Вера, на отца похожа! А в тебе, Ольга, ничего отцовского не примечаю, странно это.
-Я только на маму. А Вера только на папу. Все шутят, что Вера папина, а я мамина,- улыбнулась Оля.
-Да, удивительно иной раз бывает. Здорова ли мама? У папы как дела?- принялся распрашивать Авенир Фомич.
-Всё в порядке,- ответили девочки.
-Значит так: бывайте здесь у меня запросто, кума Марина ворчать будет, дескать, я дурному учу, ну, а вы у меня не учитесь, только и всего!- засмеялся мужчина, в ответ засмеялась и вся молодёжь.
Сёстры Котляровы были приняты в общество, прогулка удалась. Весело проведя время, возобновив старые знакомства и заведя новые, Оля и Вера вернулись домой уже без Игоря, у которого были какие-то дела с залётными.
-Что, у Авенира гуляли? Не след бы вам с ним водиться, да что ж делать, ежели вся молодёжь у него околачивается. Осторожнее будьте, как будете туда ходить, разум свой не оставляйте тут. Особенно в карты с ним не садитесь. Обыграет он вас, в должниках-то у него тяжко ходить. Поняли меня?- встретила их Тётя Марина озабоченной речью.
Пообещав слушаться её советов и заверив, что с Игорем всё в порядке, Вера и Оля ушли в свою комнату, чтобы поболтать.
-Слушай, а сдалась тебе эта Лика! Мы и видели-то её раз пять в жизни,- решила выяснить у Веры Оля. Вопрос этот мучил её весь день, да всё как-то не выходило задать его. Вера подошла к Оле и на ухо рассказала истинную причину воскресной поездки.
-Вот это да-а... А ты знаешь, что несдобровать вам с папой?- прошептала Оля, внимательно выслушав сестру.
-Прекрасно знаю. Но ты ведь не выдашь, верно? Ты ничего не знаешь, я скрыла от тебя, так ведь?
Оля кивнула.
-Тогда ни папе, ни мне нет резона рассказывать маме. Лично я не хочу добровольно голову под нож подставлять, папа, думаю, тоже. Так что всё должно обойтись, по крайней мере, я очень на это расчитываю.

III

Следующий день прошёл в том же ритме, что и предыдущий. Затем настало воскресенье. Владимир Николаевич и Вера, принарядившись, пошли к девяти утра на железнодорожную станцию, сели в электричку и поехали в райцентр. Тётя Марина проводила их, пожелала удачи. Отец и дочь покатили в удобном маленьком вагончике, всё время дороги смотря в окно. Вера была ужасно рада: всё вышло, как она задумала, мама ничегошеньки не знает, а она едет с папой в такой хорошей электричке навстречу любимой тёте.
Через двадцать пять минут электричка остановилась у платформы городского вокзала. В окно Котляровы увидели высокую полную женщину с румяным лицом и кудрявыми волосами. Она уже увидела их, улыбалась пухлыми губами и приветственно махала платком. Это и была тётя Аня. Рядом с ней стояла её дочь, стройненькая и смугленькая, в очках и с длинной косой, чем-то неуловимым напоминавшая Веру. Котляровы сошли на платформу, обнялись со встречавшими их родственницами.
-Привет,- сказала Вера кузине, -Извини, но ты Лиля или Вика?
-Я Лиля. Здравствуй, Вера, очень рада видеть,- ответила Лиля, почему-то краснея. Голос у неё был нежный и очень приятный.
Кузины сразу взялись за руки, а Владимир пошёл под руку с Анной. Они шли по улицам, весело болтая. Вера узнала, что Лиля в последний раз видела её ещё двухлетнюю, Вика сейчас учится на третьем курсе биологического факультета московского университета и собирается замуж, Артём закончил училище и уже четвёртый год работает на заводе, сейчас пошёл на повышение и стал неплохо зарабатывать. Сама Лиля только закончила школу и до сих пор не решила, куда поступить, вот мама вывезла её на недельку к давним знакомым Антеевым, надеясь, что смена обстановки как-то поможет ей определиться с выбором, и она кажется поняла, что хочет учиться на дизайнера. Вера рассказала, что ей остался только последний год в школе, а потом она поедет поступать в московский литинститут и непременно поступит, а ещё мечтает написать роман, и о замысле эьтом никто дома не знает, даже Оля. Владимир говорил с сестрой пока о неважном, напоминал о детстве, задавал общие вопросы о прошедшем и текущей жизни, узнал о племянниках то же, что и Вера. Анна в той же манере поддерживала разговор.
Наконец все четверо вошли в небольшую уютную кофейню и расположились по двое за маленькими столиками. Вера посвятила Лилю в тайну своего романа о бедной и никем не понятой, но очень хорошо учащейся в школе девочке Агнессе, не имевшей друзей, любившей одновременно одноклассника и друга своего погибшего отца, в конце концов ставшей жертвой интриг и умершей от тяжёлой формы какой-нибудь ужасной болезни (Вера ещё не решила, какой именно). Лиля внимательно слушала, в ответ рассказывала в приливе откровенности о своей любви, озвучивала свои мечты о прекрасном и недоступном Родионе. Они говорили и не могли наговориться, будто предчувствуя, что больше никогда не встретятся.
Владимир и Анна, сидя за своим столиком недалеко от них, тихо, чтобы не слышали девочки, изливали друг другу душу. Анне Николаевне практически нечего было рассказывать: мама полностью на её попечении, старшие дети устроены, Вика нашла себе хорошего мужа, Артём работает, ну, разве что у Лили ветер в голове ещё играет, да к тому же Аннин муж в последнее время всё короче сходится с бутылкой.
-А ты как?- спросила она наконец у брата.
-А ты погляди на меня повнимательнее,- сказал Владимир, -тогда и увидишь.
Анна вгляделась и ужаснулась: её сорокачетырёхлетний младший брат был совершенно седым. Она только всплеснула руками и покачала головой. А Владимир вдруг заговорил так, как давным-давно не говорил ни с кем, взволнованно, тревожно взглядывая на сестру:
-Вот тебе моё слово, Анютка, съест она меня, Варвара Лексевна. Съест и глазом не моргнёт. Все годы с ней мучаюсь. Чуть что не по ней, чуть не так поглядел или просто не тот ветер дует, сразу же грандиозный скандал с нелепыми обвинениями и требованиями оставить её с детьми. Иной раз убеждать её долго, так долго приходится, что потом самому не верится. А то ещё уйдёт неизвестно куда, я с детьми остаюсь один. У меня и работа, и домашние дела, и с уроками девчонкам надо помочь, да ещё ходи узнавай, где она. К родителям её стыдно порой идти. Звонят они, говорю, что всё в порядке, а сам места себе не нахожу. А потом она придёт дня через три, улыбнётся мне, будто на полчаса отлучилась, и всё идёт, как если бы ничего не было. Так и живём мирно, пока гром не грянет. И поговорить-то мне порой не с кем. Вот тебе и моя жизнь во всех красках.
-Оставь ты эту сумасшедшую, брат, вернись к маме, живи с ней, порадуешь хоть её, а так ни тебе, ни ей покоя нет. Я ей о твоих проблемах ничего не скажу, конечно, но она что-то подозревает, тревожится за тебя,- горячо зашептала Анна, внимательно всё выслушав.
-Не покину я свою супругу никогда. Мне Бог послал испытание, которое я должен пройти, и я пройду его, чего бы мне это ни стоило. К тому же, у меня две несовершеннолетние дочери, не забудь,- ответил ей брат.
-Ты говоришь, две дочери. Но ведь Ольга…- начала было Анна.
-Ольга моя дочь. Моя, потому что я впервые купал её, я кормил из бутылочки, когда Варваре в очередной раз надоедала семейная жизнь, я учил читать и рисовать! А тот брюнет не имеет к ней никакого отношения, никакого! И я несказанно счастлив, что моя Оленька ничем на него не похожа.
Анна замолкла, а потом тихо проговорила:
-Тебе тяжело сейчас, я вижу. А будет ещё тяжелее. Оленька действительно ни в чём не виновата, и, если ты её принял, то и я считаю её родной племянницей, но с Варварой тебе что-то надо решать. Может, не сейчас, а когда Оле исполнится 18, но решать обязательно надо. Ты понял?
-Я понял, Анечка. Ты меня по-прежнему любишь и хочешь мне добра. И мама тоже. Я это ценю. Но я всё для себя решил. Если хочешь знать, я по завету отца живу всё это время.
И брат с сестрой, и молодые кузины ещё долго говорили, но пришла пора расставаться. Все вместе пошли на вокзал, вместе дождались электрички, следующей в деревню. На прощание Владимир обнял сестру и со слезами в голосе проговорил:
-Аннушка, дорогая, я боюсь, что мы не увидимся больше. Не забудь меня, милая, поклонись от меня в ноги маме, пусть за меня молится.
Вера и Лиля всё держались за руки и никак не хотели расцепиться, пока Анна Николаевна не разомкнула их сплетённые пальцы. Девочки сказали друг другу "Пока", Анна Николаевна взяла Лилю за руку и увела прочь, а Владимир Николаевич с Верой вошли в электричку. У отца стояли слёзы в глубоких серых глазах, он всё пытался скрыть их от Веры. Электричка тронулась. У Веры тоже было нехорошо на душе. Она всё думала о смуглой девочке, с которой у неё могло быть общее детство и юность, с которой можно было бы так славно дружить, а она сегодня в первый раз встретилась с двоюродной сестрой, и то обманным путём, притом другой возможности для встречи может не быть. Но всё-таки она была рада, что встретилась с Лилей.
-Какие мы с тобой всё-таки молодцы, папа! И никто-никто-никто не узнает, какие мы молодцы, да?- проговорила Вера с улыбкой.
Владимир Николаевич нахмурил лоб и отвернулся к окну, сердце Веры сжалось от дурного предчувствия. Но сейчас она ни о чём не жалела и, будь у неё возможность вернуться в прошлое и изменить настоящее, она поступила бы точно так же, так же обманула бы мать и согласилась на встречу с тётей, чтобы вновь увидеть Лиленьку.
На платформе деревенской станции Котляровых уже ждали. Отца и дочь встречал красивый светловолосый молодой человек, рослый, с густыми чёрными бровями и открытым, ясным взглядом зелёных глаз. На нём был спортивный костюм, который очень шёл ему.
-Здравствуйте, Владимир Николаевич! Здравствуй, Вера, неужели не узнаёшь?- сказал он низким приятным голосом.
-Нет,- удивлённо прошептала Вера, вглядываясь в лицо молодого человека и не припоминая его.
-Эх ты, Верка-фанерка, забыла Матюху! Вот возьму и не буду говорить с тобой неделю!- шутливо обиделся молодой человек.
-Гриша! Матвеев! Да откуда я могла знать, что ты так изменишься?- удивлённо и обрадованно воскликнула Вера, -Папа, это Гриша, помнишь, он доводил нас всех до белого каления?
-Вот это да! Надо же, как люди меняются! Здорово, парень!- засмеялся Котляров.
Они вместе пошли к дому. Вера шла с Григорием под руку, он рассказывал, что приехал недавно, что тётя Марина поручила встретить их, что он и без поручения сам отправился бы их встречать, поскольку очень хотел видеть Веру. Они и сами не заметили, как оказались у калитки.
Владимир Николаевич отправился в мастерскую к дяде Антону, Вера побежала рассказывать шёпотом Оле про милую кузину Лилю и неожиданную встречу с так сильно изменившимся Матвеевым, а Григорий забежал к Игорю, с которым ещё не виделся со времени приезда.
-Ну, что, Игорёк, говорил ты с Веркой? Про мою любовь плёл ей?
-Плёл. Не верит. Говорит, тебя разлюбила, а просто как товарища детства хочет видеть. Но думаю, что мои слова в уме всё-таки держит,- отчитался Игорь.
-Вот как? Ну, слова твои она точно запомнила, верно ты рассудил, теперь я сам за это дело возьмусь, тогда посмотрим, что дальше будет.
Завершился день так же, как и все другие, и никто не знал, насколько он важен.

IV

И опять покатились лёгкие, но однообразные каникулярные деньки. В меру помогая взрослым и в меру развлекаясь, Оля и Вера не скучали, не видя однообразия этих дней. Григорий старался всё время быть поближе к Вере, на прогулки уходил и возвращался именно с ней, не обращая внимания ни на какие подколы старых иновых приятелей., среди которых был и Антип, и почти все залётные, и даже один малоприметный парнишка по имени Женя, который на огонёк к Авениру Фомичу и не думал заглядывать. Матвее был то безудержно весел, рассказывал анекдоты и декламировал разные стишки, то философствовал и рассуждал об отвлечённых материях, то был приметлив, то небрежен, но всегда как-то так выходило, что Вера чувствовала к нему большую симпатию. То и дело Вера чувствовала на себе пронзительный, долгий взгляд Григория, и это её тревожило. Оля время от времени говорила сестре, что Гришка её раздражает, что она не может его видеть. Вера в ответ молчала и задумчиво смотрела в окно. Она действительно держала в уме слова Игоря о влюблённости Григория и начинала им верить. Но о взаимности со стороны Веры не могло быть и речи, поэтому Вера чувствовала себя немножко виноватой перед Матвеевым.
Оля же ходила всегда с Игорем. Их никто не подкалывал, в их сближении, видимо, полагали нечто само собой разумеющееся. Как могла заметить Вера со стороны, Игорь и Оля неплохо ладили, всегда смеялись, серьёзными темами себя не очень грузили и неплохо смотрелись вместе. Обе пары, Гриша с Верой и Игорь с Олей, к Авенирову дому приходили вместе. Уже в понедельник, когда Григорий впервые появился на улице под руку с Верой, Авенир Фомич, увидев их и шедших сзади Олю с Игорем, рассмеялся от души:
-О, братцы сестриц ведут!
Все присутствующие тоже засмеялись, и с тех пор их четверых так и встречали этой шуткой. Она варьировалась, но суть оставалась той же. Действительно всем забавно было видеть, как троюродные братья Григорий и Игорь приводят на молодёжный сход двух родных сестёр Веру и Олю. Словом, деревенская каникулярная атмосфера была весёлой и лёгкой.
Раз, уже в пятницу, Вера и Гриша вместе шли с реки, по дороге, как всегда, вели умные разговоры. На этот раз обсуждали прочитанных обоими "Братьев Карамазовых". Вспомнив эпилог и последний разговор Дмитрия с Катериной Ивановной, Вера увлеклась и стала объяснять Грише, как тяжело было им обоим в этой ситуации, как непросто было каждому любить двоих и что дальнейшая их жизнь вряд ли могла бы быть простой. Гриша внимательно выслушал и вдруг остановился. Остановилась и Вера.
-Эх, Верочка-фанерочка! Всё-то ты знаешь, обо всём рассуждать можешь, а что я тебя люблю, так и не поняла.
-Матвейка, ты чего?- удивлённо спросила Вера. Она не ожидала услышать это от самого Матвеева. Лицо её выражало смятение.
-Ничего, Вер, погода завтра будет отличная,- весело проговорил Гриша и почти побежал к дому, оставив недоумевающую Веру одну. Она постояла немного в раздумье и пошла за ним следом, не пытаясь, впрочем, догнать его. Дорогой она пришла к выводу, что Игорь её не обманул, Гриша действительно мог влюбиться если не прежде, то за эти дни. И что же делать? Да, он симпатичен, но всё-таки не любим. "Митька в Олином сне тревожился, что меня не сможет выручить. А вот и сможет,- подумала Вера.
Со времени приезда Гриши Игорь вместе с ним решил не ночевать в большом доме, тётя Марина разрешила им устроить себе спальню в маленьком старом сарайчике в глубине двора, которому почему-то не находилось никакого другого применения. К этому-то сарайчику и направилась Вера через час после ужина. Прослушав вечерний прогноз погоды по телевизору, Вера убедилась, что погода завтра в самом деле будет отличная. Подойдя к сарайчику, она заглянула в приоткрытую дверь. Хмурый Григорий сидел один на своей раскладушке и не делал ровным счётом ничего.
-Можно ли мне посетить ваш мирный флигель, мсье?- весело прощебетала Вера, ещё больше открыв дверь.
-Зачем?- небрежно отозвался Гриша, не глядя на говорившую.
-А чтобы воздать честь великому провидцу,- входя и закрывая за собой дверь, сказала Вера.
-Провидцу? Здесь таких нет,- в свой черёд удивился Григорий, взглянув наконец на девушку.
-Как это нет? Ты предрёк, что погода завтра будет отличная, я специально посмотрела прогноз погоды по телику, всё верно,- ответила Вера и, понизив голос, добавила, - А вообще у меня серьёзный к тебе разговор. Ты симпатичный и умный, мне нравится с тобой общаться. Но на отношения со мной не расчитывай.. У меня молодой человек есть, его Митя зовут, мы несколько лет вместе. Извини, что приходится говорить тебе так, но иначе не могу.
Григорий выслушал всё с умным видом, помолчал немного и медленно, как бы нехотя, заговорил, но по мере того как он говорил, всё более оживлялся, его круглое лицо выраджало сильное волнение:
-Ми-итя... Димитрий, значит... А твоя сестра его чаще вспоминает, чем ты. И не звонишь ты ему, я знаю. Да и далёко он, Димитрий этот. А я тут. Ты погоди загадывать, Вера, не будь категоричной, кто знает, может, пригожусь тебе ещё.
-Пригодишься, конечно, мы ведь с тобой завтра на дискотеку в лагерь собрались!- попыталась отшутиться Вера.
-Сходим, сходим. А сейчас ты иди, Вер, пока Игорёк не вернулся,- угрюмо отозвался Гриша.
Вера вышла. Она чувствовала себя неловко, Гриша явно был огорчён, хотя, казалось бы, она очень дипломатично с ним говорила, сделала всё, чтобы не ранить его. Придя наконец к выводу, что остальное не очень от неё зависит, она повеселела и пошла читать книгу. Перед этим она, конечно, рассказала всё Оле.
-Я бы этого Матвеева за километр обходила!- вновь начала Оля, выслушав сестру.
-Ты бы обходила!- передразнила Вера, -А между прочим ты мне выбора и не оставила: всё ходишь с Игорьком везде, а мне с кем же тогда ходить? Не с залётными, не с Антипом же? Матвеев в этой компании самый нормальный, после него только Авенир. А Игоря я сама бы за километр обошла, даже если бы он один ходил. Он время от времени так перед всеми вертится, что очень напоминает юлу и невероятно раздражает этим. Кстати, сестрёнка, колись, встречаешься ты с ним или нет? Вот я с Гришкой не встречаюсь, просто гуляю, а ты с Игорем? Давно наблюдаю за вами и понять ничего не могу.
Оля немного помолчала, густо покраснела и тихонько ответила:
-Встречаюсь. Он мне нравится. И я ему. Мы целовались не раз.
-Ну, оль, чего краснеешь-то? Я ведь не мама, и ничего ей не скажу, ты же знаешь. Только это ведь ненадолго, мы оглянуться не успеем, и вернётся наша дурацкая городская жизнь. Э-эх, не хочу! Всё равно Николушки в городе нет.
-И я не хочу. А ты так и не сказала Грише про Николушку?- вдруг спросила Оля.
-Говорю же, сказала, что у меня Митя. Что мне, всем и каждому объяснять, что я четвёртый год люблю Митькиного отца? Обойдутся! Тут тётя Марина без тебя заходила, увидела фото вот это (она указала на стоящую на окне фотографию в рамке, на фотографии были сняты мужчина и молодой человек, оба в костюмах и с весёлыми улыбками на лицах, с первого взгляда можно было понять, что они родственники) и спрашивает у меня, кто это. Говорю: "Это мой любимый со своим отцом". Тётя Марина улыбнулась и ушла.
-А на самом деле это твой любимый со своим сыном!- раскатисто засмеялась Оля, -Представляю, что бы было, если бы ты сказала правду тёте Марине.
-Она бы меня в ответ своей правдой прибила на месте,- вполне серьёзно сказала Вера.
Вдруг в дверь коротко постучали. Оля спросила, кто там, в ответ Григорий спросил, тут ли Вера. Вера открыла. Григорий с прежней улыбкой, совсем не хмурясь, вошёл в комнату.
-Привет, девочки. Вера, один вопрос: приятельствовать-то будем?
-А как же! Конечно, будем!- радостно ответила Вера.
-Отлично, за тем и приходил. Давайте, девчонки, до встречи завтра.
Григорий ушёл, а Вера, немного поболтав с сестрой, взялась наконец за книжку. Она была рада, что Гриша её всё-таки понял и что приятельские отношения между ними сохраняются.
Наставшая наутро суббота была для Веры отменно приятна во всех отношениях. В первой половине дня она хорошо загорела на сельском пляже, после обеда наконец сходила с Гришей к старому колодцу, у которого они играли шесть лет назад, вечером все ходили на дискотеку, хорошо провели там время. Гриша даже пригласил Веру на медленный танец. А потом вернувшаяся с дискотеки молодёжь отведала отличного плова, который Владимир Николаевич и дядя Антон недавно приготовили на костре. Вера даже подумывала, что завтра они с Олей и Родителями поедут погулять в город, надеялась краем глаза увидеть хоть улицу, по которой ходила с тётей и кузиной, хоть кофейню, где так откровенно говорила с Лилей, но всё вышло совсем не так.

V

Случилось то, чего Вера и её сестра в глубине души ожидали каждый день и к чему всё-таки оказались неготовы. Владимир Николаевич сам рассказал жене о встрече с сестрой. Супруги Котляровы после завтрака сидели одни на кухне. Варвара Алексеевна спросила мужа, отчего он часто хмурится, а тот сказал, что хочет повиниться и рассказал всё: как тётя Марина известила о сестре, как он проговорился Вере, как Вера взяла на себя обман матери, как они ездили и как прошла встреча. Оля из соседней комнаты подслушала начало разговора и побежала к Вере, которая находилась в их с Олей общей комнате. Она в лёгкой домашней кофточке и таких же брюках сидела на своей кровати и смотрела в окно на лужи, возникшие от неожиданно зарядившего дождя. "Эх, ни в город, ни на реку не выбраться,- с грустью думала она. Вдруг влетела Оля, подскочила к Вере и тихо прошептала на ухо:
- Она знает!
Вера сразу всё поняла. В первый момент ей показалось, что мир рухнул и сейчас похоронит её под своими обломками. Несколько секунд она смотрела ничего не видящим взглядом на сестру. Затем взгляд её стал осмысленнее.
-Мама? про тётю Аню? От кого?
-Папа повиниться вздумал, мама сейчас наверняка его распекает, видимо, ты следующая,- пояснила Оля.
-Спасибо, Оля! Книжку дай! Мигом!- отрывисто проговорила Вера.
Оля кинула ей книгу, она открыла первую попавшуюся страницу и стала сосредоточенно переводить взгляд со строки на строку. Было ясно, что мать непременно придёт чихвостить Веру, вопрос только в том, сейчас или через десять минут.
-Уходи, пока её нет! Я ничего не знаю, тебя тут не было! Давай-давай, беги, я сама!- протараторила Вера.
Оля пулей вылетела из комнаты, в коридоре никого не было. Она прошла мимо кухни, где мама вовсю распекала папу, на веранду и, уже подойдя к входной двери, столкнулась там с входившей тётей Мариной. Та прислушалась. Всё было отчётливо слышно и на веранде. "А сестра твоя, Анька, змеюка подколодная, тебе дороже меня!- услышала тётя Марина и тоже всё поняла.
-Как узнала?- спросила она шёпотом у Оли.
-Он сказал, я Веру предупредила, она меня выпроводила, одна в комнате сидит,- ответила Оля . Затем она добавила, как всегда в подобных случаях:
-Не обращайте внимания, тёть Марин!
-А я-то думала, он поумнел! Знала бы, не сказала о сестре,- всплеснула руками тётя Марина и вошла в дом, забыв спросить Олю, куда она собралась в дождь. А Оля просто вышла из дому и добежала до сарайчика, где обитали Игорь и Гриша, сейчас куда-то ушедшие, и закрылась там, не желая никого видеть. Ей было ужасно стыдно, причём не за мать, не за этот безобразный скандал, похожий на все виденные ею семейные скандалы, а за то, что тётя Марина и все другие осведомлены о нём. Когда мальчики вернулись, Оля всё рассказала им о скандале, так как уже бессмысленно было скрывать. Все трое уселись на раскладушке Игоря и стали просто ждать, что будет.
Тётя Марина, входя в кухню, столкнулась с вылетавшей оттуда Варварой Алексеевной, хотела что-то ей сказать, но Котлярова не обратила на неё внимание и полетела к Вере. Хозяйка поглядела уничтожающим взглядом на понуро сидевшего на стуле Владимира и пошла вслед за Варварой.
За те несколько минут, что Оли не было рядом, Вера вполне овладела собой и была готова к разговору с матерью. Она всё так же смотрела в книгу и кипела от раздражения на Владимира Николаевича. "Ох, кто ж тебя за язык-то тянул? Я же расчитывала на твой ум, на сообразительность твою, ты же мужчина, а не девочка-болтушка! И себя подставил, и меня, что за человек!- думала она в сердцах.
Распахнулась дверь, в комнату влетела мама, а следом за ней вошла тётя Марина. Они увидели Веру, которая как ни в чём не бывало читает книгу. Женщины встали по обе стороны от открытой настеж двери.
-Верка!- грубо окликнула Варвара.
Вера не спеша положила книгу на кровать:
-Который год уже Верка! Что-то помочь сделать, мам? Или вам помочь, тётя Марина?
-Встречались вы, ты и твой отец, со змеёй этой?- спросила Варвара, заводясь от такого спокойного тона Веры.
-Ни с какой не встречались, у меня со змеями общего языка нет,- усмехнулась Вера, всё ещё сохраняя внешнее спокойствие, но уже уцепившись пальцами за пуговицы на кофточке.
-Варька, остынь! Это я их надоумила, меня и костери, а Верочку нечего ругать,- попыталась вступиться тётя Марина.
Варвара Алексеевна ещё больше вскипела, на маленьком лице, искажённом злобой, заходили желваки:
-Врёшь, Верка, виделись вы с Анькой, Лики никакой там не было!
-А ты по конкретнее в следующий раз вопросы задавай. Вот спросила бы ты у меня, встречалась ли я с родной тётей и двоюродной сестрой, я бы иначе ответила,- так же спокойно откликнулась Вера, будто и не замечающая тона матери.
-Так, сегодня же уезжаем отсюда!- со злостью проговорила Варвара Алексеевна.
-Ладно, только сделай одолжение, оставь здесь свою дудку. Тётя Марина, проследите за этим, пожалуйста, а потом выбросьте её в реку,- всё ещё сдерживаясь, но с огромным трудом, ответила Вера.
-Какую ещё дудку?- очень удивилась Варвара.
-А ту самую, под которую мы лихо отплясываем всё это время! У тебя в незапамятные годы коса на камень нашла, а мы не смей родных людей видеть и даже думать о них, справедливо разве? Мои одноклассники то и дело говорят: "Я к тёте ездил", "У меня двоюродный брат гостил", "Мы на дне рождения у дяди были". А я что могу сказать? "У меня родители опять поругались невесть из-за чего". Как лох последний! А кто меня этим лохом сделал? Оля наверняка тебе то же самое скажет безо всякой дипломатичности! Вот я и говорю, что выкинуть надо эту дудку дурацкую,- не выдержала Вера. Она говорила громко, овальное лицо её пылало, выразительные серые, отцовские, глаза сверкали ненавистью.
-Родственники тебе нужны... Вот и иди к своей Лиле. Но про меня забудь!- ультимативно потребовала Варвара.
Вера не стала умолять её о прощении, как бывало раньше, не уцепилась за мамину руку, не произнесла ни слова о своей любви к семье вообще и к матери в частности. Она вообще не произнесла ни слова, только хмыкнула и вышла из комнаты, оставив мать и тётю Марину с открытыми от удивления ртами.
Первой опомнилась тётя Марина. Она кинулась за Верой на веранду и увидела, как она открывает дверь, собираясь выйти во двор.
-Куда ты, Вера, дождь хлещет, простудишься, куртку хоть накинь,- засуетилась женщина.
Вера только махнула рукой, вышла во двор, затем за калитку и кинулась прочь от дома посельской улице, меряя своими лёгкими туфлями глубокие лужи и вздрагивая от холодного дождя, потоками лившего сверху. Она действительно намеревалась дойти до железной дороги, по шпалам добраться до города и найти как-нибудь Лилю. Зачем она это делает и чем всё в итоге кончится, она не задумывалась. Кроме этого странного и нелогичного замысла, ничего в уме её не было.
Неожиданно Вера услышала, что за ней кто-то бежит. Она увеличила скорость, но неизвестный человек не отставал. Наконец он поравнялся с девушкой и оказался Гришей Матвеевым. Он крепко ухватил Веру за руку. Молодые люди остановились посреди улицы.
-Уф, Верка, куда тебя черти понесли?- проговорил Григорий, отдышавшись, -Тётя Марина велела тебя найти и домой привести. Я к Авениру - тебя там нет, оставалось только к железной дороге пойти, я ещё думал, что ты там забыла, но всё-таки побежал и вот тебя встретил. Ух, ливень какой.
-Матвеев, уходи, а то убью,- как-то сипло проговорила Вера.
-Логикой своей, что ли? Ну, куда ты собралась в такой одежде по такому дождю?
-К лиле,- ответила Вера, -Мама сказала, чтобы я шла к Лиле, а о ней забыла. Туда не вернусь.
-Э, да тут всё серьёзно,- понял Гриша, -давай-ка зайдём вон в тот дом, там не живёт никто, потолкуем, глядишь, и поймём, что делать.
Они свернули в проулок и вошли во двор заброшенного дома, миновав заросли полыни, вошли на хорошо сохранившуюся веранду, на которой кто-то умный и находчивый поставил длинную деревянную скамью и несколько табуреток. Дом этот принадлежал какому-то одинокому угрюмому человеку, который, говорят, застрелился, и теперь тут иногда кто-нибудь собирал друзей для посиделок с распитием пива, а иногда здесь даже встречались влюблённые. Григорий усадил Веру на скамью, сам сел рядом . Первым делом он отзвонился тёте Марине, сказал, что Вера с ним, домой пока не хочет идти, но он постарается её переубедить и ни за что не оставит одну. Затем он попросил Котлярову рассказать всё поподробнее. Вера рассказала всё про известие от тёти Марины, про тайную встречу с тёткой и кузиной и про сегодняшний скандал. Желание отца повиниться она назвала предательством, которого не сумеет никогда простить. Григорий внимательно её выслушал, говорил с ней ласково, удивлялся таким странным отношениям в её семье, но обещал, что всё образуется, объяснил, что она слишком эмоционально всё воспринимает, да и мама многое наговорила сгоряча и наверное уже жалеет об этом.
Помолчали. Вдруг Вера заговорила снова:
-Слушай, если не сегодня, то завтра по велению мамы мы отсюда уедем. Мы с тобой теперь очень долго не увидимся, может быть, опять на шесть лет расстанемся. Поэтому я откровенно хочу поговорить с тобой. Я тебе позавчера говорила, что у меня есть молодой человек Митя. Да, я действительно с ним встречаюсь с четырнадцати лет, но я его не люблю. На самом деле я все эти годы люблю его отца, Николая Эдуардовича. То есть, сначала мне понравился Митя, а потом вдруг Николушка... Митя на отца своего очень похож, бабушка Митина раз при мне говорила ему, что он будет точно таким же, как отец теперь. Вот я Мите ничего и не говорю. А он уверен, что я его люблю. И сам меня очень любит. И вот скоро уже три года так живу, в замкнутом круге этом. И Николай Эдуардович ничего не знает, думает, что я девушка Мити. Вообще никто не знал, кроме Оли. Ты тоже никому не говори, ладно?
Григорий слушал с удивлением.
-Верочка, счастье моё!..- вдруг воскликнул он, с нежностью и состраданием глядя на Веру, -Я и не предполагал, что всё так... И дома хаос, и в любви сумятица. Что ж они все так огорчают тебя? Что то за доля выпала тебе? Ты не отчаивайся. Может, ты встретишь кого-нибудь, забудешь этого Николая. И, знаешь, я всегда буду рядом, мы же можем с тобой телефонами обменяться, чтобы ты, если тебе нужно участие преданного друга, всегда могла позвонить мне. Ничего, Верочка, всё будет отлично.
Они долго ещё сидели и говорили о постороннем. Одежда Веры давно высохла, и дождь на улице кончился.
-Вот ведь я дурочка,- впервые за долгое время улыбнулась Вера, -тётя Аня с Лилей уехали вчера, вот где бы я их искала в городе. Только теперь об этом вспомнила. Спасибо, что остановил меня.
Вере казалось, что дороже и ближе Гриши у неё сейчас нет никого. Она подняла глаза на его просветлённое лицо. Их взгляды встретились. Что-то совершенно новое, но пока ещё неясное почувствовала Вера после этой встречи. И почему-то она поверила, что может однажды разлюбить Николушку, хотя ещё так недавно полагала, что это никогда не случится.
Григорий и Вера минут десять ещё посидели на заброшенной веранде, убедились, что дождь не возобновится и вышли на улицу. Они долго гуляли вместе и говорили о чём угодно, только не о домашних и личных делах Веры. Заглянули уже под вечер к Авениру Фомичу. Он был один и не ждал никого, поскольку почти вся молодёжь как по команде укатила в город. Он спросил, придут ли Оля с Игорем и очень удивился, услышав, что им не до того. Пришлось рассказать ему всю историю. Он сочувственно смотрел на Веру, изумлялся, затем сказал, что после бури всегда солнце светит и вдруг очень внимательно посмотрел на лица Гриши и Веры.
-Столковались, что ли?- неожиданно спросил он.
-О чём- удивилась Вера.
-Значит, потом столкуетесь. Насчёт любви-то!- выдал мужчина, слегка улыбаясь.
Вера очень смутилась, а Гриша совсем не изменился в лице, будто соглашался с Авениром Фомичом.
Наконец они вернулись в грустный дом тёти Марины. Варвара Алексеевна, накричавшись, отдохнула и ушла с тётей Лизой на какие-то посиделки, Владимир Николаевич слонялся по двору как неприкаянный. Увидев его, Гриша подошёл к нему:
-Здравствуйте, Владимир Николаевич! Тут Вера тревожится, что вам придётся скоро уезжать. Скажите, что планируется?
-Серьёзного разговора не было, есть надежда, что завтра ещё здесь будем, а может, и уладится всё,- слабым потухшим голосом ответил бледный Котляров. -Верочка! Вера, детка, я же не виноват, она ведь сама всё поняла.
Молодые люди поняли: Владимир не знает, что Оля подслушала, и не надо открывать ему это. Вера махнула отцу рукой и заспешила в дом. Григорий постоял рядом, покачал головой и зашагал к сарайчику. "Кому как, а мне вся эта история на руку,- думал Матвеев, вспоминая слова Авенира.
Дома Вера узнала, что у Оли неожиданно поднялось давление, тётя Марина сидит с ней. Вера сменила её и до позднего вечера просидела около сестрёнки. Так закончился один из дней, который многие потом называли чёрным.

@темы: Творчество

---

Взгляд в будущее.)

Обычная московская квартира, 2018 год....

– Пап, можно я с твоей карточки сниму долларов? За книжку надо заплатить!

– А что за книжка?

– Ну, этот. Достоевский. «Преступление и наказание».

– Так зачем покупать? У нас же есть.

– Да? А в каком файле?

– Причем тут файлы. Вот же он, на полке стоит!

– Фу-ууу! Это же бумажная книжка!

– Ну и что? Я ж в твои годы ее читал.

– В твои годы, в твои годы! Там поиска нет. Как я, по-твоему, цитаты находить буду? Аудиосопровождения тут нет. Анимационных картинок тоже нет. Только
текст, в котором даже шрифт, и тот поменять нельзя! Ты что? Меня же в школе все засмеют! Сам такую читай.

– Ну, ладно. Вот, возьми DVD. Лет пятнадцать назад купил.

– Чего? DVD? А чем я этот антиквариат, по-твоему, прочитаю? В политехнический музей его сдай. Ты мне еще перфоленту с Достоевским предложи!

– Если ты такой умный, то поищи сам в сети да скачай на халяву.

– Бесплатно скачать книжку!?

– Ну да. А как же еще? На книги Достоевского за давностью лет авторские права не распространяются. Наверняка где-то она лежит.

– Ты что, пап! Это, может, у вас, в начале века, все скачать на халяву можно было. Ты что, не слышал, что уже лет пять как авторские права на все книги
навечно переданы Американской ассоциации издателей книг. Или ты хочешь, чтоб меня как члена секты Дмитрия Склярова в тюрьму пожизненно засадили?

– Так Достоевский же не американец! Причем тут американские издатели?

– А кого это волнует? Ты, папа, случаем, не антиглобалист?

– Нет, что ты! Ну, сынок, жалко же почти 100 долларов отдавать за файл. Ну, одноклассников лучше попроси файл этот дать. У них-то точно же есть. А ты им
потом свой какой-нибудь файл дашь.

– Ага! Если они мне своего Достоевского дадут, то где я его читать буду?

– В смысле, «где»? Они свою копию у себя дома, а ты свою – тут.

– Ну ты совсем отстал. Книжку можно читать лишь с того компа, с которого ее купили. Да и код поляризации там другой будет! Короче, пап, давай деньги! Я
куплю себе нормальную книжку.

– Ну ладно. Вот, тебе одноразовый пароль на снятие 99 баксов с нашего счета. В наше время сто долларов были большими деньгами…

– О-кей. Скачал. Thanks.

– Ну-ка, дай и мне посмотреть! Слушай, сынок, а что это за картинки? Такого, вроде бы, в романе не было…

– Дык это же баннеры. Без баннеров книжка стоит 699 баксов.

Открытый файл пестрел мигающими объявлениями: «Axe Proffessional 2018 – современные топоры с лазерной заточкой»; «Косметический салон “У Лизаньки” – мы
не дадим вам превратиться в старуху»; «Мучают проблемы? Психологическая служба доверия “Порфирий”»; «Кредитуем, обналичиваем. Низкий процент»; «RASKOLNIKOFF.COM. Вызов шаловливых старушек в любую точку земного шара»…

– Слушай, сынок, а что это текста романа не видно? Подождать, что ли, надо, пока баннеры исчезнут?

– Ну ты как будто с Луны свалился! Сто лет ждать будешь. Текст же надо через поляризационные очки читать. Без очков только реклама видна!

– А это еще зачем?
– Как зачем? Чтобы никто, кроме заплатившего, не мог книжку читать! Прикинь, если бы я купил книгу, а кто-то, ничего не покупая, у меня через плечо тоже
мог бы ее читать…
– Глупость какая-то. Ну, а если б я тоже очки надел бы?

– Ха, ну ты даешь! Файл же настроен только на мои очки. На других очках другой код поляризации.

– Ладно, а ну дай-ка свои очки. Я через них книжку посмотрю.

– Как посмотришь? Они же тебя по сетчатке не опознают. Ты в них ничего, кроме сообщения, что ты надел чужие очки, не увидишь! Ладно, пап, не мешай со своими
глупостями! Мне надо, пока лицензия не кончилась, быстро все прочесть, а иначе надо будет либо аренду файла продлевать, либо книжка сама уничтожится. Не
мешай, я читаю!

Три часа спустя.

– Уффф! Ну, все. Я прочитал!

– Как все прочитал? «Преступление и наказание» за три часа?!

– Ну да. Я и быстрее все прочел бы, если б рекламных пауз каждые полчаса не было бы.

– Все равно не верю! Кто такой, например, Свидригайлов?
– Кто-кто?

– Аааа, все понятно. Кто такой Лужин? Кто такая Соня Мармеладова?

– Ну ты даешь! Откуда же я знаю! Я ж Home Edition читал. У меня только про то, как Раскольников старуху топором убил, а потом сдался с повинной. Про всяких
остальных надо Professional-версию покупать или вообще Enterprise Edition. У нас же денег столько нет.
– Мда-а, с ума сойти, куда катится мир!
– Скатился уже. Лет пятнадцать назад надо было думать, если не еще раньше.

Стас Козловский
ctac.livejournal.com/15484.html?page=3#comments

@темы: смех да и только

---

Не так страшен чёрт, как его малюют.)

Вчера ездили к Ирке. Она приняла нас в своей манере. Бабуля привезла с собой манты, помидоры, абрикосы и черешню, Ира заварила хороший чай, выставила на стол торт и замечательный изюм. Так и сидели втроём. Иногда Ире звонили, она принимала поздравления, причём не умствовала на тему грустности праздника. Говорили о многом. Иногда она слишком категорична, бабушка завела с ней разговор о жилищной проблеме молодых семей, Ира утверждала, что главная проблема молодых семей в том, что эти семьи создаются, и нечего до тридцати лет выходить замуж. А в остальном мои разговоры с ней были довольно милыми. Видимо, стены квартиры на неё хорошо влияют, и она так не грузит, как в универе или при общении по телефону/скайпу. Давно я не говорила ни с кем так долго на мои любимые темы, в основном о Лизе Тушиной, задумала изучить черновики "Бесов" и наброски к ним. Короче, пришли мы в гости к двум часам дня, а уходили в девятом часу вечера, и я не могла поверить, что могла протрындеть столько времени. Когда теперь выберусь из Сертолово до поездки на юг, не знаю.

@темы: Впечатление

---

Наша великолепная семёрка.

Вчера опять встречалась с ребятами из группы. Поскольку у Вики и Полины практика, встречались поздно, вся великолепная наша семёрка собралась вообще в седьмом часу вечера. Пошли в гости к Вике. Девочки варили макароны и делали греческий салат, мы с Ариной сидели в комнате и угорали над мальчиками. Стив и Никита очень жгли весь вечер. Я опять без толку протаскала в сумочке домино, никто не согласился на мою игру в ассоциативный испорченный телефон, все опять захотели играть в мафию. Однако только мы покушали макарон и провозгласили несколько тостов, только похохмили, а уже половина девятого. Сыграли быстрои скомканно в мафию, попили чайку с тортом, не отрываясь от игры, а вот уж и половина десятого. Девочки помогли вике на кухне, и мы все вместе вышли. Бабушка, привезшая меня и снабдившая всех нас своим фирменным пирогом с курицей, всё это время сидела на скамейке около дома, как ни уговаривали её девочки зайти. Вика проводила нас до метро, а потом мы все ехали в одном вагоне., и я болтала с Катей. Сто лет не ездила в метро с кем-то, кроме родных. А ещё ребята подумывают поехать к нам в Сертолово и затусить на природе. Вот бы всемером, как вчера, и пусть возьмут колоду, чтобы резаться в мафию. У меня определённо яркие каникулы в этот раз, не в пример прошлому лету, когда я безвыездно сидела в Сертолово с вечера 28 июня до утра 3 сентября. Всё просто отлично.

Кстати, билеты на юг на 13 августа мы с мамой купили ещё 30 июня, так что половина дела сделана, осталось только маме купить обратные билеты на 28 августа.

@темы: Впечатление

---

Филологично-зарубежное.

Лучшие поисковые фразы за июнь. Более половины фраз за месяц - многочисленные вариации на тему причёски Дейнерис, которые мне надоели и поэтому исключены.

сертолово бусы - хотела бы я поглядеть на такие бусы.)

штырман - фон Штырман, кто-то не признаёт твоего благородного происхождения!

ирина владимировна лукьянец - да, только теперь вспоминаем...

последний день помпеи - он давно прошёл, искать его у меня, кажется, бессмысленно.

ю друнина стих военный человека унижает жалость - наконец-то формулировку изменили.

гаргантюа і пантагрюель хронотоп - судя по букве і, надобно поприветствовать украинских или белорусских филологов, с которыми незабвенная Татьяна Всеволодовна не очень желала мне встречи.)

ольга альбертовна зарубежка - Ольга Альбертовна - это не только зарубежка, но и два-три семестра светлого филологического счастья.)

ответы на билеты по литведу - а не поздновато ли, друзья?

кирилл юрьевич зубков - он вас билетами точно не снабдит.

делазари - а этот тем более не снабдит, ибо зарубежник.

несуразицы в русском языке - чаще всего они исходят от носителей языка, выйди на улицу да послушай.

Вот так, что-то нам июль подарит?

@темы: Как меня находили

---

"Восьмиклассники" и около того.

Что ж делать, не терпится наконец начать выводить в свет мои художества, может быть, от этого и не спится.)) Нет, подготовка к экзамену не страдает, просто вчера, изрядно устав от герменевтики, я закончила редактировать пролог моей повести, написанный ещё в 2007 году.
Вместо творческой истории.
До повести у меня было немало рассказов, я приносила их один за другим Светлане Александровне, она вновь и вновь говорила мне, что они не имеют стержня. Впоследствии, подумав и поднабравшись читательского опыта, я поняла, что она была права. С одной стороны, у меня есть чёткий план повести (пролог и семь глав), с другой, не раскрыто ещё ни одного характера. Эта повесть основана на реальной истории, произошедшей в моём классе. Я переместила действие в зрячую школу, изменила имена и фамилии, некоторые обстоятельства также изменила, некоторые поменяла местами, некоторые переосмыслила. Короче, это далеко не документальное свидетельство моей жизни. Вначале я назвала повесть "Страсти по восьмому "А", а теперь просто "Восьмиклассники". Представляю вашему вниманию пролог, а новые главыы, скорее всего, буду закидывать в комменты.

Восьмиклассники. Повесть.

Моим учителям из петербургской школы-интерната №1 им. К.К.Грота с благодарностью посвящаю.

Пролог.

Это была самая обычная школа города С., и восьмой «А» класс не был ничем примечателен. День начинался так же, как и многие другие. Нет, даже чуть лучше: ребятам повезло, класс был открыт и не нужно было бессмысленно толпиться в коридоре. Ученики восьмого «А» класса сидели за своими партами, ожидали ещё не пришедших, и никто ни о чём не беспокоился. Те, кто не выполнил домашнее задание, тревожились меньше всех: до первого урока ещё целых двадцать пять минут, а на списывание при должной сноровке уходит не так много времени, поэтому каждый из любителей списать считал своим долгом поразвлечься перед трудным учебным днём хотя бы минутки три, а уж потом списать, как обычно, со Светки или Митрича, а в крайнем случае с Аньки.
Ребята проводили время так, как давно привыкли: четыре неразлучные девочки Аня Куркова, Алла Ступина, Венера Молинская и Женя Ромашова разглядывали принесённый кем-то из них глянцевый журнал о жизни попсовых певцов и певичек, с явным интересом обсуждая статейки, фотографии и сплетни. Саша Кочетов, по прозвищу Митрич (иногда в классе вспоминалось и его прежнее прозвище, Сандро) сидел со своим соседом Денисом Чугуновым, ребята показывали друг другу картинки и фотки на мобильниках, обменивались рингтонами и просто шутили. Максим Крутиков отгородился от мира, надев наушники слушая музыку на своём плейере; все знали, что лучше его в это время не тревожить и этого не делали. Записной оратор класса, всезнающий Никита Гущин просвещал своего приятеля Гришу Анютина, сообщая последние новости спорта и информационных технологий. А Марк Мельников беззлобно перекидывался непечатными выражениями с Витей Демченко. Однако постепенно это перекидывание переросло в отчаянное состязание в матерщине, вызвавшее всеобщий смех. Даже те, кто принялся было за списывание, отвлеклись и внимательно слушали, кто кого одолеет. Однако состязание само собой сошло на нет, и о нём сразу забыли.
Вдруг дверь резко распахнулась, и в класс влетела невысокая симпатичная девчонка лет четырнадцати, с растрёпанными волосами и болтающейся впереди школьной сумкой.
- Здорово, народ!- проговорила она, ещё не отдышавшись, подбежала к своей парте и с грохотом поставила на неё сумку.
Аня Куркова оторвалась от журнала:
- Ты куда, Светик, так спешила, пятнадцать минут ещё до урока осталось?
- уф, очуметь можно. Не было времени на часы смотреть, думала, что опаздываю,- рассказывала Света, доставая из сумки расчёску и приводя голову в порядок, -Прикиньте, Настя, ну, сеструха моя, отказалась сегодня в школу идти. Мы с мамой её с самого утра уговаривали-уговаривали, но так и не уговорили. В конце концов рукой на неё махнули, мама пулей на работу, а я сюда.
- И где сейчас Настя?- поинтересовался Саша.
- Дома, компьютер терроризирует, на все сто уверена. Да ну её, Настю эту; Я знаю, она историю давно не учит, тьма долгов на ней висит, вот она и не хочет с Марией Александровной встречаться. Ну, ничего-ничего, ей Марии Александровны не миновать, та ей пару непременно вкатит и за прогулы, и за долги, вот пусть тогда сестричка и повертится,- заключила Света с каким-то даже излишним пафосом.
- Вот не жалко тебе сестрёнку-то!- воскликнул Денис.
-Ты с чего взял?- возразила с недоумением Света –Очень даже жалко, я ей объясняю-объясняю, что она свои проблемы не решит таким образом, а толку никакого. Говорю ей, вспомни, мол, про историю, пока она про тебя не вспомнила, а она мне: не грузи, мол.
- О-о, дурак я малахольный! О-о, ёлки-палки, сам про историю забыл, и ведь не вспомнил бы, если бы Светка не сказала, затараторил, театрально схватившись за голову, Витя. – Софронова, будь человеком, дай историю списать!
- Эх, Витька-витька, ну есть ведь свой ум, зачем всё время чужим пользуешься? Или я, думаешь, всю жизнь за тебя соображать буду, особенно, хм, в вузе!- горько вздохнув, произнесла Света.
- Ну, всё, затрындела... Вот теперь я понимаю твою сестру! Ты мне тетрадку давай, а учить без тебя есть кому,- огрызнулся Витя.
- Что ж, возьми, но запомни, Мария Александровна давно всё про твои списывания поняла!- проговорила Света, подошла к Витиной парте, положила на неё тетрадь и, хмурая, вернулась на своё место.
Витя открыл нужную страницу и быстро стал переписывать домашнюю работу Светы в свою тетрадь.
Ребята внимательно наблюдали за разговором Светы и Вити, многие сочувствовали последнему, так как на себе испытали склонность Светы к поучениям и наставлениям на путь истинный.
Скоро все вновь занялись своими делами, и к Свете подошёл Саша Кочетов, давний её приятель, с которым она говорила откровеннее, чем с другими одноклассниками. Саша спросил, придёт ли Светина соседка по парте, Катя Еремейкина. Света ответила, что Катя вчера ей звонила, уведомила о внезапной простуде и о том, что не придёт до конца недели, попросила уведомить об этом классного руководителя Казимира Павловича. Саша сел рядом со светой, наклонился к ней и тихо заговорил:
- Опять ты, Светка, за своё. Я, конечно, понимаю, что ты учителем с детсадовских времён хочешь стать, только ты рановато готовиться начала, жить не можешь без поучений. Ну, попросил Витька у тебя тетрадь. Чем это тебя зацепило? Дала бы ему молча, без всяких нотаций, эту историю, будь она неладна. Так нет же, ты снова про чужой ум да про Марию Александровну заговорила! Ты думаешь, он не понимает ничего? Всё понимает, но ему ведь всё до лампочки, пойми это.
- Знаешь, мне в последнее время перестало нравиться такое удивительное положение вещей,- так же тихо отозвалась Света. – Мы с тобой, выполнив домашнее задание, получаем законную пятёрку или четвёрку; тот, кто списывает у тебя или у меня, получает ту же оценку, почти ничего не делая. Тебя, может быть, это вполне устраивает, а мне уже надоело. Достала меня эта ситуация, Митрич!
Кочетов продолжал спокойно внушать:
-Таких, как Витька, завалят на первом же экзамене, таких, как мы с тобой – нет. Всем, не одной Марии Александровне, ясно, каковы твои способности, каковы Витины.
-Да, это так,- согласилась Света, -но у Вити есть ещё возможность научиться думать самому.
- Не желает он этому учиться, осмысли наконец! Если бы он хотел думать сам, никогда бы не списывал, что ты на это скажешь?- не без желчи спросил Саша. Ответ Светы поразил его:
- Скажу, что больше не хочу быть причастна к Витькиному провалу на экзаменах и контрольных. И не только к Витькиному. До самого окончания школы я никому и никогда не буду давать списывать, ты это запомни!
- Да что я,- оправившись от шока, буркнул Саша, - ты им всем скажи, то-то порадуются!
Света пообещала сделать это, как только представится случай. Случай не заставил себя ждать: вскоре на парту прилетела тетрадка Светы, Витя закончил списывать.
- Ну, Витёк, я тебя поздравляю: ты - последний, кому я дала списать!- громко объявила Света, в классе сразу же наступила тишина. –Теперь до одиннадцатого класса включительно я никому ни под каким соусом не дам списывать. Если нужно, объясню, помогу, а списывать – ни-ни!
Поднялся тревожный гул; были слышны отдельные фразы: «Светка, хватит прикалываться», «Чего-о?», «А ты о нас подумала?» и даже «Митрич тебя, что ли, надоумил?». Неизвестно, чем бы всё кончилось, но Саша обратил внимание ребят на то, что уже без одной минуты девять и пора идти на химию. Все похватали свои сумки и выбежали из класса, но каждый знал, что этот разговор о заявлении Светы однажды возобновится.
По дороге им встретилась преподававшая химию Надежда Евгеньевна. Она на ходу объяснила, что вчера в суматохе забыла закрыть их кабинет на ключ, а сейчас её вызвала завуч, урок начнётся минут на семь позже, пусть ребята подождут у кабинета химии. На просьбу дать ключ от кабинета учительница ответила категорическим отказом, так как боялась, что школьники в её отсутствие сунутся к реактивам и перебьют все пробирки. Вот и пришлось им в ожидании урока сидеть на полу перед кабинетом или ходить неподалёку. Кто открыл учебник, кто журнал, кто достал мобильник. Подходили опоздавшие. Один из них, Виталик Антипов, подбежал к одноклассникам, широко улыбаясь:
- Люди, такой улётный анекдот прочёл, вообще жесть! Короче, слушайте. Есть всего два варианта наведения порядка в России: один реалистический, когда прилетят инопланетяне и всё за нас сделают, другой фантастический, когда мы сами всё сделаем,- рассказал он, смеясь. Кто-то засмеялся в ответ, кто-то просто хмыкнул.
- Нам бы в класс инопланетянчика прислали, что ли,- проговорила Света.
- Не надо никого, я сам порядок наведу!- вдруг заявил Марк.
- Чего-чего??- раздалось кругом.
Марка понесло, он захотел выдать какую-нибудь грандиозную шутку:
- А, забыл, вы ведь не знаете, что я царь!
- Иван Васильевич?- усмехнулся Денис.
- Зачем Иван Васильевич? Государь всего восьмого «А» Марк первый!- ответствовал Мельников.
- И последний,- буркнула Света себе под нос.

Глава первая. Правление Марка I.

Никто поначалу не придал значения словам Марка Мельникова, все решили, что это одна из проходных хохм, сказанных и тут же забытых, коих немало было в жизни класса. Однако Марк в течение этого дня всё настойчивее величал себя царём, обещал на следующий день начать назначать ребят на разные должности (в этот день у него не было настроения, так как Света не дала Марку списать упражнение по русскому языку, а никого другого поблизости не было, так что Марк благополучно получил свою двойку). Все поняли, что эта игра в царя, как говорится, всерьёз и надолго.
В течение двух следующих дней восьмой «А» бурлил и волновался. Все перемены были посвящены делам новоиспечённого государя и его страны. Журналы, мобильники и даже сплетни были позабыты. Человек семь остались равнодушны ко всему происходящему, и Марк с их молчаливого согласия определил им роль тёмного неграмотного народа, наиболее же активных одноклассников распределил по должностям, как ему вздумалось, ни с кем ни о чём не советуясь. Света попыталась было предложить Мельникову свою помощь, но он хмуро отказался.
Отказавшись от назначения министерских постов на том основании, что он сам себе министр, Марк всё же сделал Дениса и Никиту своими приближёнными, всё-таки обещал с ними советоваться, если что, но последнее слово всё равно должно оставаться за ним. Саша Кочетов был назначен, по выражению Марка, информатором, в его обязанности входило выявлять крамольников и сообщать об этом Марку, чтобы тот уж принял меры. Витя, Гриша, Виталик и Максим стали царскими охранниками, близнецы Жорка и Генка заведовали торговлей, то есть просто информировали Марка, какие вкусности появились в столовой и ближайших к школе ларьках. Наконец, Женю и Аню назначили фрейлинами, Аллу и Венеру горничными. Осталось только решить вопрос, кем будут Катя и Света.
-А вот что: Катька фрейлиной будет, а Светка горничной!- провозгласил Марк.
Света, надеявшаяся на роль фрейлины и считавшая себя достойной этой роли, смутилась:
- А что так?- спросила она, неловко перебирая пальцами свою брошку в виде цветка.
-На что же ты рассчитывала после того, как я из-за тебя пару получил? И вообще, нечего было зазнаваться. Это тебе за то, что не даёшь списывать,- пояснил Мельников.
Слова его были встречены одобрительными возгласами. Света поняла, что одноклассники думают, будто она сейчас начнёт вымаливать у Марка переназначение; решив обмануть их ожидания, Софронова оставила в покое брошку, выпрямилась, придала лицу пренебрежительное выражение:
-Ой, как огорчил, в самое сердце поразил!- воскликнула она, -вот сейчас нож возьму и застрелюсь! А иди ты лесом, счётосводитель!
С этими словами она взяла с парты свою сумку и вышла из класса.
Пренебрежение её было только внешним. Света хорошо знала, что теперь-то ей достанется и от Марка, и от всех остальных обиженных, и надо что-то делать. Однако ум её пока не находил никакого решения.
А в классе все занялись листанием учебников. Кочетов незаметно вышел в коридор и без труда отыскал свету, сидящую на подоконнике и с умным видом держащую в руках раскрытую книгу. Саша подошёл, Света подняла на одноклассника колючие глаза.
-Ну, я же предупреждал,- произнёс осторожно Митрич.
-Будь так добр, окажи мне в честь прежней дружбы услугу, Предупреждалкин! Передай его величеству, что назначение смиренно принимаю,- холодно и ровно откликнулась Света.
- Прежней дружбы?! Свет, да ты чо? Не собирался я тебя гнобить!- заговорил, волнуясь, Саша.
-Да не по пути мне с тобой: с горничной будешь водиться, лишишься должности, а то и головы, как знать.
- Све-ет, ну мы же одноклассники, окстись!- совсем уже растерялся Саша.
-Да-да, извини, что-то совсем я перегрелась с этими назначалками. Пошли в столовку,- сказала Света уже совсем по-прежнему, и Саша сделал вывод, что всё в порядке.
Шли дни. Подозрения Светы оправдались: роль горничной выдерживать было нелегко. То Марк, а то и Денис с Никитой давали ей какие-нибудь поручения. Все дежурства в классе легли на Свету. Иногда ей помогали Алла и Венера, иногда кто-нибудь из изображающих народ. Дежурства Свету не угнетали нисколько, но то, каким тоном Марк давал ей распоряжения, всякий раз напоминая, почему именно она стала горничной, задевало очень сильно. Приглядываясь к Марку, Света всё больше убеждалась, что у него не хватает ни знаний для поддерживания игры, ни сообразительности для её завершения. Он только и знал, что отдавать дурацкие распоряжения всем окружающим да приговаривать всех неугодных к десяти годам непрерывного расстрела. Ничто в этом полукарикатурном государстве не устраивало восьмиклассницу, и она решила действовать.
Однажды в субботу она пригласила к себе Аллу и Венеру, с которыми и до этого была в хороших отношениях, а теперь сошлась ещё короче. Совместные дежурства сблизили девочек. Света приготовила чай, послала Настю в магазин за профитролями и коробкой конфет, освободила в своей комнате стол, разложила салфетки. Алла и Венера пришли ближе к вечеру, Света радушно встретила их. Поздоровавшись с мамой и сестрой Светы, девочки вошли в комнату Софроновой. Одноклассницы стали чаёвничать, мило болтая о школьных делах и всяких девчоночьих мелочах.
В какой-то момент Света вдруг стала серьёзной и неожиданно проговорила:
-А Маркушку надо бы с трона скинуть…
Алла и Венера только переглянулись. Света продолжала:
-Тоже мне, царишка, в башке пустышка! Не годится он, умом не вышел. Вон, какое карикатурное правительство сотворил, и только и может, что всех гнобить. Митрича бы на его место, или Виталика. Надо нам вместе держаться, сделать как-нибудь так, чтобы все, все поняли, какой Марк олух.
Венера и Алла только глазами хлопали. Света поняла, что ни одно её слово не произвело впечатления на подруг. Она улыбнулась им:
-Умнички, что не верите мне. Я тут решила Митричу помочь и проверить вас на сознательность, рада, что на крамолу не повелись.
Они облегчённо вздохнули, и прежний беззаботный разговор возобновился.
Проводив одноклассниц до остановки, Света возвращалась домой, крепко досадуя на себя: «Вот ведь дурра! Нашла, с кем говорить: они всё журнальчики свои глянцевые листают, и мозги, видимо, тоже глянцевыми стали. С Митричем тоже не столкуешься, он за Марка горой, с первого класса ведь дружат. Что ж делать-то? Разве на Никитку поставить? Кстати-кстати-кстати... это мысль!»
Света прекрасно знала, что Никита Гущин, ныне Марков приближённый, ужасно не любил, когда его ставят в смешное положение, ещё больше не любил тех, кто это делает. «Надо только дождаться, когда Марк даст Никитке какое-то дурацкое распоряжение, а там уж как получится,- размышляла Света.
Случай не заставил себя долго ждать. В понедельник на одной из перемен тёмный народ разделился на две группки, которые принялись кидаться друг в друга пустой бутылкой из-под лемонада. Иногда попадали в тех, кто в игре совсем не участвовал. Никита в это время сидел за своей партой и от нечего делать просто смотрел по сторонам. Увидев, что бутылка летит прямо на него, он насколько мог пригнулся к столу, в результате чего бутылка прямёхонько влетела в голову сидящего впереди Марка. Тот сначала обругал кидающихся, затем обвинил во всех смертных грехах своего советника, а за то, что Гущин не хотел рисковать своей головой, ему теперь надлежало три дня дежурить по классу вместе со Светой и позабыть о должностных обязанностях. Возражения приняты не были. Света внимательно следила за происходящим. Узнав о государевом решении, Света с улыбкой подошла к парте Марка и весело начала:
-Вот спасибо, ваше величество, какого славного помощника вы мне предоставили. Слышь, Микитка...
-Я тебе не Микитка!- строго произнёс Гущин.
-Ещё как Микитка! Наш государь на три дня на одну доску нас с тобой поставил, так что не серчай, сходи лучше сполосни тряпку, доску надо протереть,- так же весело объяснила Софронова, - Сиди, Венерка, мне государев чиновник поможет,- прибавила она, увидев встающую из-за парты Венеру.
Весь класс с улыбочками и подхихикиванием наблюдал за впавшим в немилость государевым советником и тараторкой горничной, а Гущин сильно хмурился.
Всё это очень нравилось Свете, и никто не знал этого. Света была уверена, что теперь-то ситуация изменится.

Глава вторая. Необходимые пояснения.

Света и её сестрёнка Настя родились в Норильске, где работали родители. С девочками занималась в основном бездетная сестра отца тётя Марта. Она рассказывала племянницам сказки, учила с ними стишки и песенки, приучала к домашнему хозяйству, делала со Светой уроки. Настя всегда слушала вполуха, а Света, более впечатлительная и внимательная, всё запоминала и сохраняла в душе.
Свете было восемь, а Насте шесть лет, когда неожиданно погибла в ДТП тётя Марта. Света очень тяжело переживала это событие, надолго замкнулась в себе, предпочитая обществу сестры и подруг рисование или чтение купленной тётей книжки.
А через три года развелись родители Светы и Насти. Отец решил остаться на севере и посылать детям алименты, а мать вернулась с дочерьми на свою малую родину, в город С. Девочки поступили в одну школу, Свету приняли в пятый «А», Настю в третий «Б». К тому времени Света уже перестала переживать из-за смерти тёти, но твёрдо решила для себя всегда помнить мораль всех прочитанных тётей сказок и строго ей следовать. Одиннадцатилетняя девочка хотела быть предельно честной и не желала слушать мамины внушения о необходимости хитрости и лжи во спасение. Следствия такой позиции не замедлили отразиться на отношении класса к Свете. Её не приняли, часто насмехались над ней, а однажды, когда она из самых добрых намерений рассказала Казимиру Павловичу о предполагаемом всеобщем прогуле урока английского языка и Казимир Павлович строго поговорил со всеми, не забыв проинформировать обо всём родителей, ей объявили бойкот, который не поддержал только Саша Кочетов.
Со временем острые углы в отношениях Светы с ребятами сгладились, но всё-таки Софронова держалась от всех в некотором отдалении, со всеми была ровна, но никого к себе не приближала, кроме Саши. Все уже привыкли к их дружбе, одноклассники доставали вопросами о дате свадьбы, а учителя переживали, не видя их вместе. Но даже Митричу Света открывала не всё, что имела в душе и на уме. Саша и предположить не мог, что Света, такая внешне примерная, как казалось, видящая смысл жизни в умпешной учёбе и активном участии в школьных мероприятиях, иногда зажигалась огнём авантюризма. Иногда её захлёстывала мечта изменить мир, если не наш огромный мир, то маленький мир своего класса. Её учёба и активность во внешкольной жизни не производили никакого впечатления на товарищей, более того, давали повод для подковырок и насмешек, а Софронова всегда хотела доказать свою значимость. Но реальная однообразная жизнь класса не давала возможности для осуществления этой мечты.
И вот Марку вздумалось поиграть в царя и вовлечь в эту странную ролевую игру весь класс, что существенно повлияло на общую атмосферу. Свету опять незаслуженно притеснили. Но теперь она не огорчалась. Самостоятельно сместить Марка с трона, а уж тем более заменить его на этом самом троне она не считала для себя возможным, но вот надоумить на это кого-то другого вполне в её силах. Вот сейчас Марк сделал Никитку посмешищем, Света пощекотала его непомерное самолюбие, может, и додумается Никитка скинуть царишку с трона. Теперь надо только ждать.

Глава третья. Великая революция серо-буро-малиновых устриц.

В четверг после уроков государь всего восьмого «А» Марк I вернул своё расположение опальному советнику, ибо закончился срок его наказания в виде дежурств с несносной горничной на пару. Впрочем, всё это время Марк Мельников со своим одноклассником Никитой Гущиным мило шутил в буфетной очереди. Но Света видела, как всё более мрачнел в течение этих трёх дней обиженный советник, а знание, что её одноклассник Никитка по природе злопамятен, подкрепляло надежду через Никитку рассчитаться с Марком. Дух авантюризма уже окончательно вскружил Свете голову, он совершенно изменил строй её мыслей и не давал осознать, как далеки эти мысли от простых заветов тёти Марты.
Никита был привязан к Марку, сблизившись с ним во втором классе, дружил до сих пор и обязательно помогал ему, если было нужно. Но в то же время царский советник негодовал. В ушах его всё чаще звучало Светкино "Сиди, Венерка, мне государев чиновник поможет". Может быть, если бы эта горничная сказала что-нибудь другое, он не кипел бы так,но теперь он всё чаще и чаще задумывался. «Что это за царь,- думал Гущин, -который так унижает своих приближённых, преданных ему, кстати? Вот я бы на его месте... Мама дорогая, что это я?!» Но мысль уже заронилась в нём. К четвергу она уже чётко оформилась.
В пятницу Света пришла не к первому уроку, а ко второму, так как сдавала кровь в поликлинике. По дороге в школу она получила от Митрича смс: «Извини, Венера мне намекнула, что ты говорила крамолу, по долгу службы сообщил Марку, готовься». Мысленно обругав Венеру, на болтливость которой не рассчитывала, Света написала в ответном смс «Уведомив меня, ты свой долг нарушил» и пошла далее. В кабинет физики она вошла сразу после звонка на второй урок, приняв самый беззаботный вид:
-Здорово! Надеюсь, не весь гранит науки в моё отсутствие сгрызли, оставили мне чуть-чуть?
-После физики потолкуем,- отозвался Марк, остальные только молча поглядели на вошедшую.
Усевшись на своё обычное место рядом с Аней, Света, наклоняясь к ней, спросила, почему все хмурятся. Аня объяснила: перед уроками Марк говорил о чём-то вполголоса с Митричем, после чего при всех назвал Свету изменницей, а потом увидел около своей парты много пыли, вообразил, что это не спроста, что Света намеренно не убрала пыль, рассчитывая, будто Марк от этой пыли расчихается и умрёт, короче, десять лет непрерывного расстрела Свете обеспечены. Софронова хмыкнула и раскрыла свою тетрадь.
Прошла физика, ребята вернулись в свой кабинет, где Казимир Павлович по расписанию должен был провести два урока литературы. Марк велел Свете выйти к доске, коротко изложил по пунктам всё, в чём она обвинялась, и приговорил к десяти годам непрерывного расстрела. Света видела несколько раз, как делалось в в случае провозглашения этого приговора: приговорённому в спину Марк швырял тяжёлый учебник, а затем несчастного все долго осыпали насмешками. Свой ответ она обдумала давно: в неудачной попытке сбить с пути истинного Аллу и Венерку признаваться бессмысленно, а за пылью она действительно не углядела, и если уж от позорного приговора не отделаться, то надо хоть попытаться умненько отбиться.
-Можно ли мне сказать вам моё последнее слово, ваше величество?- спросила Света, когда же Марк кивнул, эмоционально, но вдумчиво сказала, -Итак, государь, во-первых, мои якобы крамольные речи, в которых обвиняет меня горничная Венера, по сути крамольными не были, я испытывала ими подруг, о чём сразу же уведомила их, едва поняв, что они не поддаются на провокации. Во-вторых, та пыль, которую вы изволили видеть у вашего трона, могла вчера собраться там, когда никого из нас здесь не было, а я сегодня отсутствовала по объективным причинам и не могла за всем уследить. В-третьих, Маркушка, радуйся, что ты не настоящий царь.
Услышав эти слова, государь всего восьмого "А" хотел уже от души запустить книгой в несносную изменницу, но в этот момент вошёл Казимир павлович.
Начался урок литературы. В продолжение его Никита Гущин хмурился сильнее прежнего, смотрел не на учителя, а на свою парту и затылок Марка, беспокойных взглядов Казимира Павловича не замечал. Классный руководитель, более других посвящённый в государственные дела подопечных, посоветовал Никите отвлечься от служебных забот и хотя бы на время урока опять стать восьмиклассником, но тот не стал внимательнее.
Урок закончился, Казимир Павлович попросил ребят за время перемены не забыть ничего из узнанного на уроке и вышел. Едва только стихли его шаги, государь всего восьмого "А" опять достал тяжёлый учебник и хотел уже вызывать на эшафот, то есть к доске, предательницу горничную, но ближайший советник окликнул его:
-Погодите, ваше величество, назрел один вопрос государственной важности, который без вас не решить.
Когда же государь встал со своего места и приблизился к советнику, тот крепко ухватил его за воротник и не выпускал, пока не подвёл к дверям и не вытолкнул из класса очумевшего Марка. Закрыв дверь на замок и не обращая никакого внимания на отчаянный стук снаружи, Никита встал у доски и объявил:
-Если кто не понял, сейчас произошла революция, нет, великая революция серо-буро-малиновых устриц! Царь получил по заслугам, его больше нет, есть я, диктатор, по титулу - великий кардинал. Я рекомендую всем вам, во-первых, сохранять спокойствие, во-вторых, примкнуть к партии серо-буро-малиновых устриц, в-третьих, не огорчать Казимирчика и не выветривать из голов ничего, что он тут недавно говорил. А вот интриговать против меня, водить меня за нос, тем более возлагать какие-то надежды на пентюха этого, на Маркушку, я очень, очень не рекомендую! Все меня поняли?
Речь нового правителя была очень убедительна, поэтому класс утвердительно закивал и захмыкал. Великий кардинал в знак одобрения кивнул всем, открыл дверь и впустил Марка:
Заходи. Но учти, ты тут теперь никто! Ты в своё время меня на одну доску с горничной ставил, а я тебя - вот с этими (он указал на ребят, изображающих тёмный народ, кучкой теснящихся где-то в глубине класса).
Марк примкнул к этой кучке, а к Никите подошла Света:
-Слушай, Никита, то есть, великий кардинал! Ты мне жизнь спас, выходит... Поверь, я буду поддерживать твою политику и ни в чём не буду противоречить, если ты меня назначишь, ну, например, идеологией заведовать...
-Назначаю!- проговорил новоявленный диктатор, и Света, радостная, удалилась на своё место.
Вернулся Казимир Павлович.
-Пока вы там ходили, у нас власть сменилась,- сказал ему всё ещё озадаченный Денис.
-И кто теперь царствует?- спросил удивлённый учитель.
-Царя нет, есть диктатор, то бишь я, так что вступайте, Казимир Павлыч, в партию серо-буро-малиновых устриц...- начал никита, но преподаватель прервал его:
-Судя по названию этой твоей партии, я там со смеху помру. Так вот о чём ты весь прошлый урок думал, мятежник? Смотри, вон Сашка насупился, как бы он не сместил тебя на следующей перемене. Ладно, давайте продолжать!
Однако Саша Никиту не сместил. Зато Света после уроков получила от Митрича записку: "Жду тебя в 15.30 у кабинета истории, это важно". В целом великий кардинал не сильно изменил систему должностей. Хотел было на всякий случай сослать куда-нибудь подальше царского информатора Митрича, да Света за него поручилась, и диктатор оставил его в прежней должности. Свете поручалось заведоватьпропагандой, клепать стишки и плакатики на заданную тему, Катю на всякий случай Гущин назначил своим секретарём, Дениса ближайшим помощником, а четырёх неразлучных, Аню, Аллу, Венеру и Женю, сделал уборщицами.
Остаток дня прошёл благополучно. Сходив ещё на факультатив по английскому языку, Света в назначенное время подошла к кабинету истории, где уже стоял Митрич. Во всём коридоре больше никого не было. Ребята поздоровались.
-Поздравляю с повышением,- с ехидцей проговорил Митрич.
-Тебя с сохранением должности,- так же ответила Света.
-Не кончится добром всё это, Светка! Что-то мне подсказывает, что диктатор наш заведёт нас невесть куда своей политикой,- убеждённо произнёс Кочетов.
-Саня,- отвечала Софронова, -тебе-то что с того? Главное, что ты рядом будешь, если, конечно, не возьмёшься плетью оббух перешибать.
-Да не хочуя примыкать к устрицам неведомого цвета, не хочу поддерживать режим, который меня не устраивает! А Микитка выбора не оставил никому, и ясно, что инакомыслящим от него ой как попадёт. И не верю я, что ты, Светка, искренне поддерживаешь эту диктаторщину,- сверкая глазами, тараторил Саша.
Света коснулась руки одноклассника:
-Я действительно не думала, что он провозгласит себя диктатором, надеялась, что монархия сменится республикой. Но диктатура так диктатура, и в нынешних обстоятельствах она мне выгодна. У меня с Гущиным свои отношения: скрывать не стану, я скорее всего послужила причиной смены его отношения к Марку и, следовательно, свержения царя, а Никита мне жизнь спас, и я буду его поддерживать со всей его политикой. И тебе лучше поддержать его, должность-то у тебя надёжная. И потом, ты же меня, за тебя поручившуюся, не кинешь? Не кинешь, если умён, а кинешь, не забуду тебе этого!
-А если он в разнос пойдёт, тоже поддерживать будешь?! Ну, Светка, не ожидал, приспособленка, предательница!
-А марк в разнос шёл, это было нормально, да? А поклёп он на меня наводил зря, это тоже ничего? Ты поддерживал этот строй и предателем не был, а я так сразу предательница? Говорила же я тебе с самого начала, не по пути мне с тобой! У, монархист малахольный!
Восьмиклассники враждебно глядели друг на друга во время этого диалога, затем замолчали минуты на две. Света первая нарушила молчание:
-Митрич, а Митрич, столковаться бы нам...
-Вот как?- хмуро откликнулся Кочетов, -Ладно, я ничего про тебя кардиналу не скажу, и ты про меня ничего не говори. В знак договора с тебя ода информатору!
-Ладно,- согласилась Света, -ну что, мир?
-Мир,- как эхо повторил одноклассник. Ребята пошли в разные стороны от кабинета.
Слово мир прозвучало и повисло в воздухе. Давние друзья расходились, унося в сердцах враждебное чувство друг к другу. И никак не выходили из головы Светы слова Саши о том, что добром всё это не кончится.

Глава четвёртая. Кульминация.

Диктаторствовал Никита ровно две недели, и Свете приходилось признавать, что эти четырнадцать дней были самыми тяжёлыми во всей этой истории. Даже несколько лет спустя она не изменила своего мнения. Да и было от чего печалиться. Хотя Марк Мельников в образе царя был несносен, придирчив и мелочен, часто случались добрые минуты, когда он был просто восьмиклассником, с которым можно было потравить анекдоты и покостерить Казимирку (Казимира Павловича) или Марийку (Марию Александровну), а заодно и физичку с химичкой. Потом, правда, Марк спохватывался, и начинался кромешный ад с нелепыми приказаниями и страхом за свою жизнь, но через какое-то время чудаковатый государь опять становился восьмиклассником Марком. Никита же о своей роли ни на миг не забывал во всё время своего диктаторства. Он и прежде-то из-за возраста и роста ставил себя чуть выше остальных (он был на полтора года старше многих и самый высокий в классе), теперь же держался так, будто и не следует ему замечать окружающих. Даже с учителями был чуть высокомерен, и Казимиру Павловичу приходилось нарочно при всём классе тыкать Никиту носом в его очевидные ошибки, обязательно приговаривая что-нибудь насчёт его диктаторской головы. Только этим и можно было сконфузить Гущина, напомнив ему и другим, что он всё же ученик восьмого класса, а остальное – баловство и мишура.
Никита требовал от всех чёткого выполнения должностных обязанностей, распоряжения отдавал всегда дельные, говорил при этом коротко, часто объяснялся жестами, такими же чёткими и краткими. Нерадивость помощников и служащих примечал и в этом случае так распекал виноватого, что даже и потешаться над ним после этого никто не думал. Раз досталось и Митричу. Тот не дал отчёт дНиките, не выяснил настроения масс, и Гущин, употребив всё своё красноречие, а также выразительные жесты и мимику, при всех объяснилКочетову, что Он, великий кардинал, не Марк-разгильдяй и подобного не потерпит более. Сверкнул он глазами и на Свету: вот, дескать, за кого ты ручалась. Кочетов кивал, обещал впредь не плошать и мечтал только отделаться от строгого диктатора. Мысленно он уже составил план, как восстановить монархию и вернуть трон Марку, только бы надёжных помощников найти. Кандидатуру Светы он отмёл сразу: не одобрит, настроение испортит мрачными прогнозами да напоминанием о своём за него ручательстве; да и незачем подводить её под монастырь, пусть клянётся Никите в своей неосведомлённости и будет права. На кого полагаться можно? Ну, на Дениску, на Витьку, пожалуй, на Максима, и Венерка на всякий случай сгодится. С семи лет знал всех их Саша и ни в ком не сомневался.
Настала вторая пятница со времени свержения Марка и начала власти Никиты. Казимир Павлович ещё в понедельник объявил, что в эту пятницу диктатором будет он, а подождав, пока схлынет первое недоумение, объяснил, что вместо привычных двух уроков литературы будет два урока русского языка, в течение которых он устроит диктант. В тот же понедельник Саша начал говорить с каждым в отдельности о своей задумке, когда Максим, Виктор, Денис и Венера согласились, очень обрадовался и предложил как-нибудь переговорить всем вместе.
Света стала замечать с понедельника, что Саша стал очень явно чуждаться её, всё время уходил куда-то то с Демченко, то с Крутиковым, то с Денисом и даже с Венеркой, причём только с ними. Сначала Света подумала, что Саша подозревает этих четверых в чём-то, но быстро отказалась от этой мысли. «Тоже мне инакомыслящие!- хмыкала про себя Софронова. Но её всё-таки не покидал вопрос, почему Кочетов ходит именно с ними и больше ни с кем. Загадка разрешилась в достопамятную, как потом выяснилось, пятницу, перед физикой. Идя по коридору мимо пустого буфета и уже почти пройдя, она ясно услышала голос Митрича, говорившего: «Его политика для нас неприемлема, надо вернуть Марка!» Света вернулась назад, остановилась у полуоткрытой двери и осторожно заглянула в щель. Обладая острым зрением, она смогла легко разглядеть сидящих ребят. Митрич и все те, с кем Видела его Света, сидели за столиком спиной к двери и не могли видеть одноклассницу. Софронова осторожно повернулась и приложила к щели ухо. Кочетов тараторил: «Вот сегодня после контры по русскому окружим его и выпроводим на время из класса, вернём на трон Марка, а Никиту опять запустим, только с лишением должностей». Остальные кивали и поддакивали. Света тихо ушла: основное ясно, слушать дальше бессмысленно, время дорого.
Свете казалось, что никогда и ни на кого она так не обижалась, как теперь на Митрича. «Ах ты дурында, ах ты пентюх!- со злостью думала она,- Я, значит, за тебя ручаюсь, о тебе думаю, чтоб должность получше тебе досталась, а ты сам в петлю лезешь и других тянешь! У-у, чтоб тебе провалиться! Ты при Марке жил не тужил, а что мне при нём за верную службу диктатору достанется, невдомёк тебе? Или ты намеренно яму на дороге у меня копаешь? Ах, чтоб ты окосел! Я буду не я, если по-твоему выйдет!»
Когда прозвенел звонок на урок, Света уже стояла у кабинета физики в толпе ребят. По одиночке вернулись и заговорщики, Саша даже вошёл позже учительницы. Свете казалось, что урок тянется необычайно медленно, она поминутно смотрела на часы. Наконец, подумав, попросила разрешения выйти. Разрешение было дано, и Света, прихватив сумку, выбежала. Все подумали одно и то же: Света вышла по нужде, что крайне редко делала на уроках. Но нужда её была иного рода. Школьница побежала на лестницу, спустилась на этаж ниже, где был кабинет их класса, метнулась к ближайшему подоконнику, поспешно достала из сумки блокнот, выдернула из него пустой лист, достала ручку, положила лист на подоконник и левой рукой быстро написала несколько строк, правой придерживая лист. В своё время они с Настей смеху ради выучились писать левой рукой и практиковались каждые каникулы, а в классе никто этого не знал. Буквы получились ровными, почерк никому не известен. Сунув записку в карман, блокнот и ручку в сумку, Света вернулась на урок, ещё раз извинившись при входе. И вновь потянулось время до звонка.
По обыкновению класс вернулся в свой кабинет после физики, одни ребята в последний раз перед контрольной раскрыли учебники, другие увлеклись разговором. Света, загодя всё выучившая, тоже взяла для виду учебник, но взглядом следила за Никитой. Наконец он, едва открыв книгу, вспомнил, что ещё не курил, пулей вылетел из класса, оставив книгу раскрытой на столе. Света огляделась: на неё совершенно никто не обращал внимания. В какой-то миг она встала из-за парты и легко швырнула свою записку на парту Никиты. Записка приземлилась ровно на учебник. Света села и поскорее уткнулась в книгу.
Вернулся Никита. Ни на кого не глядя, он прошёл к своей парте и вдруг увидел на страницах оставленного учебника блокнотный лист, видимо, наспех выдернутый, очень неровный по одному краю. Недоумённо повертев лист в руках, Гущин обратил внимание на буквы. Развернув лист так, чтобы видеть написанное, он прочёл следующее:
«Великий Кардинал!
Сегодня мне стало известно о заговоре против тебя. Демченко, Чугунов, Крутиков и Молинская под руководством Кочетова намерены сегодня после четвёртого урока сместить тебя и вернуть Марка Мельникова. Информация точнейшая. Делай всё, что сочтёшь нужным, но не выведывай, кто я. Дело не в моём имени, а в моей преданности».
Никита прочёл записку ещё дважды, хмуро оглядел всех, внимательнее посмотрел на тех, чьи фамилии были в документе и решил непременно разобраться с этим делом, но только после контрольной. Впрочем, нехудо было бы и бдительность изменников усыпить на всякий случай.
Раздался звонок, вошёл Казимир Павлович, зачем-то внимательно взглянул на доску и только теперь заметил давно уже висевший рядом с ней плакат, сделанный Светой по распоряжению великого кардинала. Вверху была нарисована неопределённого цвета устрица, а внизу был написан девиз партии, сразу же озвученный Никитой по принятии власти.
-«Счастливый рай без царя в голове»,- вслух прочёл Казимир Павлович, -Это и есть программа вашей партии, кардинал? И все её поддерживают? Что-то побаиваюсь я вашего коллективного разума, дети не мои! Денис, раздай тетради для контрольных работ.
Денис раздал тетради, контрольная пошла своим чередом. Где-то в середине урока учитель перехватил неудачно брошенную Никитой записку к Саше: «Сандро, после контры не уходи, решил тебя переназначить. В. К.».
-Значит, так, политиканы мои,- объявил Казимир Павлович, прочтя записку вслух и действительно рассердившись, -если будете неудачно выбирать время для своего политиканства, я всех вас переназначу. Второгодниками у меня будете, седьмым «А2», поняли? Кто тут у вас Сандро?
-Я им в началке был,- откликнулся Кочетов.
-Держи кардинальское распоряжение,- Казимир Павлович отдал саше записку.
Поскольку писали и всю перемену между уроками, и весь следующий урок, недоразумений больше не было. Наконец учитель собрал тетради, сложил их стопкой и вышел. Ещё не успела за ним закрыться дверь, а диктатор уже стоял у доски иприветливо говорил своему информатору:
-Подойди сюда, Сандро, потолкуем! Ну, чего хмуришься? Кончилась уже контра, забудь. Иди, иди сюда.
Информатор встал со стула и осторожно подошёл к своему начальнику, встал против него и замер. Все молча наблюдали.
-Сандро, доверяешь ты мне?- так же ласково спросил великий кардинал.
-Ну, да,- чуть помедлил с ответом информатор.
-Тогда скажи мне, ну, так, по-приятельски,- вдруг изменившимся, постепенно нарастающим и под конец совсем уже громким голосом проговорил диктатор, -чего тебе, изменнику, в жизни не хватало?!
В классе моментально повисла гробовая тишина, а диктатор тем временем продолжал вещать уже спокойным голосом:
-Да-да, у меня, как выяснилось, есть ещё один информатор, и понадёжнее тебя. Не знаю, правда, кого благодарить мне, но информация от этого анонима была действительно точной. А вот тебе, если на то пошло, надо было бы внимательнее товарищей выбирать. Оглянись-ка, я ничего ещё о них не говорил, а они уже все хмурятся.
Неудавшийся заговорщик оглянулся и с ужасом увидел: все, с кем говорил он сегодня в буфете, склонили хмурые лица к партам. Лица всех остальных - каменные. И светино лицо точь-в-точь такое же. Он вновь повернулся к великому кардиналу:
-Если ты всё знаешь, что тебе тогда от меня нужно?
-Не всё,- холодно отозвался кардинал, -мне необходимо знать, как вы планировали сместить меня и что решили со мной после этого делать.
Изобличаемый решил сохранить в тайне хотя бы это, раз уж всё остальное стало каким-то образом известно. Он отрицательно покачал головой и уставился в потолок. Кардинал подождал немного и вновь обратился к своему собеседнику с тем же вопросом, но в голосе его опять начали появляться не предвещавшие ничего доброго грозные ноты.
-Оставь меня, ничего не скажу,- довольно твёрдо проговорил информатор, не сводя глаз с потолка.
-А так?- проговорил взбешённый правитель, медленно протягивая огромную руку к горлу ослушника.
Дико взглянув на диктатора, тот неловко качнулся назад, потерял равновесие и упал с высоты своего немалого роста навзничь, гулко ударившись головой о паркет. Пролежав секунд пятнадцать без движения, он открыл глаза, осторожно встал, огляделся кругом, но вдруг ноги его снова подкосились, упал он точно так же, как в первый раз.
Никита с побелевшим лицом кинулся к Саше, остальные вскочили тоже, кто-то стал брызгать в лицо ему водой. Саша очнулся, но голова его кружилась так, что сам он встать не смог. Побежали звонить в "Скорую", Никита побежал к Марии Александровне, которая была Сашиной мамой. Света наклонилась к однокласснику:
-Митрич!.. Как ты?
-Света, я его ненавижу... Передай... Мария Александровна... Где ты, мама?..- глаза Кочетова вновь закрылись, лицо выражало страдание.
В класс влетела Мария Александровна, наклонилась к сыну и стала тихо говорить с ним. Ребята стояли вокруг недоумевающей толпой, Света и Никита отошли к окну.
-Никита, он просил передать, что ненавидит тебя,- прошептала на ухо Никите Света.
-Я сам себя ненавижу,- прошептал он в ответ.
Приехала "Скорая", Сашу положили на носилки и понесли в автомобиль. Одноклассники толпой бежали следом. На лестнице им встретился Казимир Павлович. Увидев носилки, Сашу на них и медиков рядом, он спросил у сумрачного Никиты:
-Ну что, переназначил?
-Потом, Казимир Павлович,- отмахнулся Гущин.
Мария Александровна с разрешения завуча поехала с сыном в больницу. Шестиклассница Настя Софронова обрадовалась: урок истории, которого она так не хотела, был отменён.

Глава пятая. Испытание истиной.

Происшествие с Сашей ошеломило всех, сбило с толку. Гудела вся школа. Мария Александровна взяла двухнедельный отпуск, никто не видел её. До конца следующей недели не было никакой информации о здоровье Саши. Наконец он позвонил из больницы на мобильный Свете, сообщил, что врачи констатировали у него тяжёлое сотрясение мозга, что его скоро выпишут, но какое-то время он должен будет посидеть дома, однако он решил навёрстывать упущенное в учёбе и просил информировать его о домашних заданиях. Света передала всё это одноклассникам. Ребята облегчённо вздохнули: скоро они увидят всеми любимого Митрича. Диктаторство Никиты закончилось и не сменилось ничем. Никто не захотел играть в эту игру, и мимолётная значимость Светы, которой она действительно достигла в период диктатуры, исчезла, не оставив следов.
В воскресенье Света сидела одна дома. Мама и Настя пошли по магазинам, а Света не захотела сопровождать их. Она отговорилась уроками, но на самом деле просто не хотела видеть людей. Отчего-то ей было тревожно.
Раздался звонок стационарного телефона. Сняв трубку и сказав "алло", Света услышала знакомый голос Саши:
-Алло, а позовите, пожалуйста, Свету.
-Я Света. Здорово, Митрич, как ты?
-Мне лучше, хотя голова часто кружится. Ничего, следующую неделю посижу дома, в спокойной обстановке под маминым наблюдением всё наверстаю и выйду. Что там в классе делается?
-Всё в порядке, только нет ни царя, ни диктатора, ни всех прочих. Мы опять только восьмиклашки.
-Замечательно,- обрадовался Саша, -однако для меня история только началась. Видишь ли, всё думаю, анализирую. В ту пятницу проклятущую я ненавидел Никиту, когда он меня допрашивал, так ненавидел... То есть, не Никиту, конечно, не одноклассника моего, а вот того, который напротив меня стоял тогда... Когда в больнице уже оклемался, мыслить начал, то понял, что ненавидеть надо не его, а доносчика.
-Как это? Какого доносчика?- Света насторожилась, напрягла память, стараясь запомнить каждое слово.
-Никита говорил, ему донесли на меня. Он иначе выражался, ты помнишь, но фактически это был донос. А если бы не было этого доноса, то и ничего бы не было: ни разборок, ни больницы, никто бы не пострадал. Так ведь, Светик?
-Ну, да, логично,- вынуждена была согласиться Света.
Саша продолжал:
Да, я действительно хотел свергнуть Никиту, но вполне мирно, почти так же, как он Марка, только в одиночку я при всём желании не мог бы его вышвырнуть из класса, вот и вызвал в помощники остальных.
-Я знаю,- неожиданно вырвалось у Светы.
-В смысле?- с недоумением спросил Саша.
-В смысле… Ну, я предполагаю, что ты не сделал бы ничего плохого с Никиткой,- спохватилась Софронова.
-Понял,- ответил Кочетов и вернулся к прерванной своей мысли. -Знаю, ты бы огорчилась, но всё-таки... Ведь я мирно хотел решить проблему, так что верно ты предполагаешь, а получилось вот как...
-И что же ты хочешь делать теперь?- помолчав, спросила Света.
-Прежде всего, понять хочу, кто мне помог в больницу попасть. А потом видно будет. Кстати, и маме, и в больнице я говорил, что это я случайно упал, чтобы никто не докапывался до истины, сам рассчитаюсь с доносчиком этим. Мама, правда, не верит, но я потом найду, как ей объяснить. Ладно, я позвонил, пока мамы не было. Пока.
-Пока,- ответила Света и повесила трубку.
Разговор оглушил Свету. Она даже не сразу осмыслила всё, что сказал ей Митрич. Наконец она поняла: Саша, не зная, кто донёс на него, уже ненавидит доносчика. "Да ведь это про меня! Меня он ненавидит, неужели меня?!" вдруг осмыслила она. Мысль эта буквально обожгла её.
Дома стало тесно. Одевшись, Света выбежала на улицу и побежала, не зная дороги. Мелькали дома и магазины, удивлялись и шарахались в сторону встречные, видя бегущую на них девчонку с ошалелым лицом, а Света всё бежала, не вполне понимая, что делает.
Наконец она остановилась и огляделась. Этот район города она не очень хорошо знала. Приглядываясь к незнакомому забору, она вдруг увидела корявую надпись "Света лохушка". Мысли беспорядочным вихрем закрутились вновь: "Да, лохушка, а как же ещё? Приятеля своего до больницы довела, конечно, лохушка! Ещё написала Никитке в записке: «Делай всё, что сочтёшь нужным», свободу действий предоставила ему, как же не лохушка после этого? Ну, да, при диктаторщине подходили ко мне иногда, прося устроить на выгодную должность, Виталику охранником быть надоело, в министры хотел, отослала к Никитке его. Анька тоже подходила. И что? Ну да, прислушивались ко мне, на плакатики глядели, хвалили, чтоб диктатора не огорчить. Да, оду Митричу попыталась сочинить, смех один, а не ода, получилось-то только "Поверь, друг искренний, что счастие придёт, Что процветания пора настанет скоро, Ведь кардинал, надежда наша и опора, Рукою твёрдою нас к истине ведёт". Какая же к чёрту ода? И ради вот этого всего довести до больницы Митрича, единственного приятеля, всегда меня поддерживавшего? И это я, я так смогла? Не верю, не верю! Тётя Марта, где ты?"
Света долго ещё стояла так, тупо смотря на забор с корявой надписью, безуспешно стараясь привести мысли в порядок. Когда ей это удалось, она осмотрелась внимательнее и вспомнила, что однажды уже была здесь, вон недалеко виднеется дом Гришки Анютина, они всем классом в прошлом декабре справляли тут его днюху. Значит, она вполне может сориентироваться тут без посторонней помощи.
Света решила пока общаться с Сашей, будто ничего не было, не нарываться на серьёзные объяснения и тому подобные тяжёлые разговоры. Может, и схлынет его ненависть, когда он вернётся в школу и увидит одноклассников. Приняв такое решение, Света спокойно вернулась домой, уже вернувшиеся из магазинов родные к её великой радости не спросили её ни о чём.

Глава шестая. Круг замыкается.

Через неделю Саша вернулся в класс, всё пошло по-прежнему, будто и не было никогда этой затянувшейся игры. Никто даже не упоминал в разговорах, что она была. Света успокоилась, ведь Саша никогда не заговаривал с ней о донросчике и своём отношении к нему.
Так прошли недели три. Настали майские праздники, для кого каникулы, для кого последняя возможность подтянуть хвосты. Саша в один из таких дней пригласил к себе Свету, чтобы вместе позаниматься геометрией. Света пришла в назначенное время с учебником и письменными принадлежностями. Саша встретил её у подъезда дома. Вместе они поднялись на лифте на восьмой этаж и прошли в квартиру Кочетовых. Саша провёл одноклассницу в свою комнату. Проходя, она краем глаза увидела сидевшую в другой комнате Марию Александровну, согнувшуюся над тетрадями. «Здравствуй, Света!- сказала она, не поднимая голову от стола. Света поздоровалась в ответ и пошла далее с Сашей.
Они решали задачки два часа кряду и наконец устали. Отложив на время учебники, решили немного отдохнуть. Вдруг Саша неожиданно заговорил, очень волнуясь:
-Ты знаешь, Никита вчера был у меня, он показывал мне ту записку с доносом. Я долго вглядывался, но почерка не узнал, это совсем меня с толку сбило. Неужели кто-то не из нашего класса вклинился в это дело?
-Ты всё ещё думаешь об этом...- печально произнесла Света.
-Да. Я не забыл. Я всё это время вглядывался в лицо каждого из вас, пытался понять, кто мог донести, так и не понял. А мне очень, очень важно знать, кто из-за ничтожной причины отнял у меня здоровье и две недели моей активной жизни, а у моей мамы покой. Видела, как она сейчас работой завалена? Часть контрольных работ пришлось ей перенести на конец апреля из-за всей этой истории, теперь сидит проверяет.
-И ты намерен вычислить этого человека?- со слегка изменённым голосом спросила Света., глядя в окно, на зелёные листья клёна.
-Должен. Должен вычислить. Я буду не я, если не вычислю. Так-то,- убеждённо проговорил мальчик.
-Ладно-ладно, давай лучше теорию закрепим,- поспешила сказать Света.
Они ещё какое-то время порешали задачки и закрепили теорию. Наконец Света собралась уходить, дома её ждали, Настя даже позвонила на мобильный, чтобы узнать о времени её прихода. Саша решил проводить одноклассницу до автобусной остановки. Простившись с Марией Александровной, Света покинула квартиру в сопровождении Саши. Друзья вышли из подъезда и пошли к остановке, дорогой болтая о незначительных мелочах. Вдруг Света неожиданно оступилась и плюхнулась на колени посреди дороги, на ровном месте, где, казалось, нет ничего, способствующего падению. Саша хотел помочь ей встать, но она покачала отрицательно головой, встала, отряхнула пыль с платья, подняла с земли и отряхнула сумку, растерянно посмотрела на одноклассника и проговорила, запинаясь:
-Ты... иди, Митрич... я дальше одна... Спасибо, что принял... Пока.
И она пошла, почти побежала, не оглядываясь, оставив Кочетова в недоумении. Он медленно пошёл к дому, крепко задумавшись. Припомнилось ему и нечаянное Светкино «знаю», оброненное в телефонном разговоре, и этот упорный взгляд в окно, когда он говорил о необходимости вычислить доносчика, и вот сейчас она неожиданно припустилась бежать, хотя ничего особенного вроде не случилось. «Э, да не Светка ли это? Как же я раньше не понял, ведь ей меньше всех было выгодно Никиткино свержение... Да нет, вряд ли это Светка, не могла она поступить со мной так, который год ведь дружим. Но тогда что с ней?» Долго он так размышлял, затем решил выждать момент, чтобы рассчитаться с доносчиком, кем бы он ни был, причём сделать это при всём классе.
А Света бежала по дороге до остановки, затем ехала в автобусе и всё думала. Оттого она так встревожилась, что ей вспомнились давным-давно сказанные тётей Мартой слова. Как раз незадолго до смерти она говорила Свете: «Дурное дело всегда открывается, как ты ни скрывай его. Так ли, иначе ли, а оно себя выдаст. Кто дурное сделал, сам на себя укажет, хоть и не желает того. Вот, к примеру, бабушка моя, застала я её, к счастью, пословицу одну откуда-то узнала, кажись, французскую: «Оступился, не хром и не пьян, ищи в сердце изъян». Вот как она мне её рассказала, так смотреть не могу на людей, что вдруг на ровном месте спотыкаются. Может, и нечаянно, а может и есть что дурное на душе. Не забудь, Светуля». А она забыла и вспомнила только теперь.
Дома она была молчалива, мало говорила с матерью и сестрой, сразу после ужина закрылась в комнате и достала из своего стола небольшую фотографию в рамке. Это была последняя фотография тёти Марты. Света вгляделась в лицо своей первой наставницы и медленно заговорила: «Здравствуй, тётя Марта! Как жаль, что ты не с нами и что твоя могила далеко. Так поговорить с тобой хочется! Не хватает мне тебя очень. Если б ты знала, что я натворила недавно, разбранила бы меня, но и это бы меня исцелило. Тётя Марта, я приятелю своему, Сашке, доносом своим навредила, через Никитку до больницы довела, а теперь у меня духу не хватает признаться в этом. Заигрались мы, тётя, в ролевую игру, запутались. Доносила-то я на ненавистного изменника, пожелавшего установившуюся власть свергать, а пострадал мой одноклассник, которого я по-дружески люблю. Кому скажешь, не поверят. А ты поверишь? Научи, что делать, пошли весточку, тётя, любимая тётя, помоги!»
Свете показалось, что тётя улыбнулась ей с фотографии, а потом ласково поглядела в глаза. Поверив всем сердцем, что это не галлюцинация, что она действительно это видела, Софронова обрадовалась: не всё ещё для неё потеряно.

Глава седьмая. Финал.

Пролетели майские праздники, за ними и последние учебные деньки. Восьмой «А» решил устроить в школе чаепитие по случаю окончания учебного года и перехода в полном составе в девятый класс. Кочетов очень уж активно занялся подготовкой к этому мероприятию, лично просил каждого одноклассника непременно присутствовать, сам приглашал Казимира Павловича и Марию Александрувну, особо любимых в классе учителей, прийти. Дома Мария Александровна спрашивала сына, зачем она-то, учитель-предметник, будет там находиться, ну, Казимир Павлович классный руководитель, ему и полагается быть на подобных мероприятиях, а ей вроде бы и не обязательно это делать, но Саша уверил, что хочет её там видеть и что это действительно важно. До самого чаепития он незаметно наблюдал за каждым одноклассником, примечая взгляды, выражения лиц, интонации. Всё более он убеждался, что донести могла только Света. Оставалось только окончательно увериться в этом.
Настал день чаепития. После последних в учебном году уроков ребята сдвинули в своём классе столы, расставили на них посуду, разложили сладости, выставили загодя купленный большой торт. Все без исключения ученики восьмого «А», а также Казимир Павлович с Марией Александровной присутствовали. Они поздравили ребят с успешно оконченным учебным годом, пожелали набраться сил за каникулы, напомнили, что в следующем году их ждут первые серьёзные экзамены. Затем началось веселье, все шутили, вспоминали забавные случаи, беззаботно смеялись.
Наконец Казимир Павлович вспомнил и о истории с политиканством, как он выразился. Только того и ждал Саша. Он тихонько встал, подошёл к доске, встал ровно на то место, где стоял в памятный день Никита, дождался, пока все похохмят по этому поводу, и молча, одним только жестом поманил к себе Свету. Все недоумённо смотрели, как Света, также осторожно встав и стараясь не задеть ни одного стула, подходила к Саше. Она остановилась против Кочетова, но он жестом указал ей, чтобы она встала с ним рядом. Все затихли.
-Итак,- начал Саша, -политиканство это для меня кончилось не очень хорошо. Пострадал я из-за доноса, хоть и справедливого, но всё же донос есть донос. Всё время после выхода из больницы я думал, присматривался к вам, ребята, мне важно было понять, кто в этом виноват. Кажется, я понял. Света! Если это ты, то расскажи мне всё как есть. В их присутствии.
Он указал пальцем Свете на удивлённых и погрустневших одноклассников, на вопросительно смотревшего Казимира Павловича, , на побелевшее лицо Марии Александровны.
-Я, Александр, я,- проговорила Света в полной тишине. Прежнее негодование того дня на миг всколыхнулось в ней, и она вдруг отрывисто затараторила,
-а ты чего хотел? Я. Ручаюсь за тебя. Стараюсь. А ты. Меня. Кидать. Вздумал. Палки мне в колёса. Никитку свергать. Невыгодно мне это. Донесла. через Никитку рассчиталась. Вот. Так.
Затем она успокоилась, извинилась перед всеми за нервный заскок и обстоятельно, не обращая внимания на бросаемые на неё красноречивые взгляды, рассказала Митричу и всем присутствующим, как наблюдала за ним три дня, как подслушала совещание в буфете, как выходила на физике, как левой рукой писала донос и как кинула его Никите на учебник, как во время разборки Саши и Никиты старалась не проявлять эмоций и как мучилась всё последнее время. В конце она прибавила:
-Знаю, Саша, я испортила тебе жизнь. Можешь мне адекватно ответить, тоже жизнь испортить. Ну, например, можешь мне фонарь под глазом поставить, я приду домой, мама спросит у меня, в чём дело, а я скажу, что справедливо получила от царского слуги за служение партии серо-буро-малиновых устриц, мама и будет долго-долго пальцами у виска вертеть, а то ещё в больницу меня отправит, там отвечу за всё...
-Не знаю, как Санька, а я тебя точно поколочу!- взревел Никита и кинулся было к Свете.
-Отставить кипиш!- неожиданно громко и повелительно воскликнул Саша. –Приходится констатировать, что я тут главный пострадавший, следовательно, моё слово что-нибудь да значит. Итак, предлагаю считать всю эту ролевуху со всеми её последствиями недоразумением. Да, Света, не смотри на меня с таким недоумением, будто твою казнь только что отменили. Казимир Павлович, вы, помнится, тревожились за наш коллективный разум. Ну, можно считать, что разум этот слегка помутился, стало быть, спрашивать тут не с кого. Забыли всё. А ты, Никитка, если уж кого-то охота поколотить, себя колоти, Светка Светкой, а на тот допрос с пристрастием, который ты мне устроил тогда, она вряд ли тебя сподвигла. Ну всё, не было ничего, и ни слова больше об этом! Однако, история эта всех нас многому научила, многие открылись с неожиданной стороны, мы узнали друг друга получше, чего не было бы без этой галиматьи. Вот уроки эти прошу помнить.
-Спасибо, Митрич,- прошептала Света. Он взял Софронову за руку и вернулся с ней к чайному столу.
Чаепитие возобновилось, разговоры были оживлёнными, но всё-таки не такими весёлыми, хотя Саша первый рассказывал всё новые анекдоты, напоминал всё новые смешные случаи из школьной жизни. А Казимир Павлович всё время напряжённо переглядывался с Марией Александровной.
Закончилось и чаепитие. Наведя порядок в классе, все разошлись, чтобы увидеться уже в сентябре. Света шла домой одна, радовалась цветам, запаху черёмухи, своему хорошему настроению. Давно она не чувствовала себя так легко. Только теперь она поняла, что за ноша отягощала её жизнь всё это время. «Будто и не я это была,- размышляла Софронова. –Всегда осуждала тех подростков и молодых людей, которые под воздействием компьютерных игр не различают мир игровой и мир реальный, убивают тех, кто под горячую руку им попался. А у меня крыша поехала от ролевой игры, как можно так было? Нельзя, нельзя так больше делать. Прости, Митрич, простите, все, прости, мир».

запись создана: 12.06.2013 в 14:04

@темы: Творчество

---

Встреча с Петербургом.

Съездили-таки сегодня в "Крупскую" на Елезаровскую. В последний раз я там была в день своего девятнадцатилетия, а вообще люблю этот огромный магазин, в котором всегда можно увидеть столько всяких интересных предметов и предметиков. Заехали на василеостровскую, впервые в жизни побывали в kfc, попробовав твистер, поняла, что скорее всего захочу туда вернуться. Ещё не дойдя до пункта назначения, купили мне майку к югу. Купили В "Крупской" Иринке скромный подарок со смыслом, как и планировалось. Мои наушники, которые 16 июня всё-таки сломались, прослужив мне верой и правдой почти четырнадцать месяцев, сменили на точно такие же уже на пути домой. Короче, всё отлично. Вообще у меня редко выдаются такие вот поездки в Петербург, не связанные ни с какими обыденными делами. Я их люблю, хотя каждый раз мы возвращаемся домой вымотанными и костерим подобные мероприятия, и ведь если мне что-то подобное опять подвернётся под руку, я охотно соглашусь. Точно так же было в детстве, когда мы с Улькой ездили в Балашов из Пинеровки: под конец поездки уже домой хотим, приезжаем домой как выжатые лимоны, но перед следующей поездкой дня три ноем, прося родителей взять нас с собой. Вообще всё меня сейчас в моей жизни устраивает, даже необходимость выполнения заданий по практике не огорчает. Кстати, на юге есть все шансы встретить одногруппницу Машу и Полину из испанской группы, с которой я, правда, почти не знакома. Всё пока благополучно.

@темы: Я

---

Вчерашний день и ещё мыслишки.

День вчера был насыщенный событиями. Сначала поехали в универ узнавать насчёт моей архивной практики. Я, видимо, что-то недопоняла, и только после звонка Никите выяснила, что нужная нам двести пятая аудитория находится не в универе, а в институте лингвистических исследований. Мы с мамой подхватились и побежали, Ниуитв нас встретил и привёл меня к Калиновской. Итог: планы мои придётся маленько потеснить, ибо задания в электронном виде мне будут посылать. Плюс в том, что мне не нужно будет жариться в архивах, буду всё делать дома за своим компом, пока жарко не будет. Пострадают мои творческие планы, читательские - нисколько. Помучившись вечным вопросом, что делать до трёх часов дня, вернулись в универ, к той же двести пятой аудитории, где дул приятный ветерок. Я закончила читать "Евгения Онегина". Ну, что я могу сказать? Когда-то я считала Татьяну-девушку примером для подражания, а Татьяну-женщину одаривала холодным уважением. Теперь чувствую, что Татьяну-девушку переросла, до Татьяны-женщины с её железным самообладанием вряд ли дорасту. Бедные первокурсницы сдавали свой последний экзамен старослав; сначала рассуждали, можно ли списать у Авериной, затем усиленно читали, а затем стали хором петь всё подряд. Не могла не потешаться над ними, ещё не усвоившими простую истину студента, что перед смертью не надышишься. К двум пришла Вика, мы поехали на Чернышевскую. Там мы встречались с одногруппни ками, чтобы неформально отметить окончание третьего курса. В конце концов нас собралось восемь человек плюс моя мама. Девочки решили отблагодарить меня за помощь во время сессии, заключавшуюся просто в присылке лекций, вкусным подарком. Как уговорились, принесли сок, воду, печенья-крекеры и прочие закуски, я принесла своё домино, в которое не играла лет восемь, его разглядели. Стив принёс маленькие шахматы и шашки, немецкие "данетки" - задачки на карточках, на немецком языке написаны два факта, нужно путём вопросов, на которые отвечают "да" и "нет" установить связь между ними. Но всех нас увлекла игра в мафию, в которой и я принимала активное участие. Потом Никита задавал задачку про труп со спичкой, решать её нужно точно так же, как и немецкие карточки, еле-еле поняли, в чём соль. Вике надо было к зубному, и она ушла, затем ребята принялись играть в бадментон, мы с мамой решили тоже уйти. Перед уходом я видела тарелку фризби, Стив долго объяснял мне, как кидать её, как повернуть руку, в результате, когда я кинула, тарелка полетела ни по той траектории, шлёпнулась по какому-то мешочку. Я назвала себя обезьяной с гранатой, все хмыкнули. Было здорово. Вернулись с мамой в девятом часу домой. До сих пор меня переполняют эмоции, и снилась всю ночь невообразимая фигня.
А вот ещё у нас забота есть. Я не раз упоминала о своей знакомой ирке и её, извините за мой немецкий, прибабахах. 6 июля у неё днюха, исполняется 20 лет. Это для неё печаль та ещё. Для нас тоже, так как она пригласила нас на эту днюху. В конце семестра она заявила, что если кто её захочет поздравлять, то непременно с семилетием. Мне в личной беседе объяснила, чтобы мы ни слово о дне рождения не упоминали, мы её этим огорчим, так что формально мне ещё и с ней предстоит отмечать конец семестра. Чаем и сладостями она нас обеспечит, но более ничем. Надоумила я бабулю под благовидным предлогом привезти наши манты, должно прокатить. А вот с подарком сложнее, косметику она не любит, книги и классическую музыку без нас покупает, у нас мыслей нет. Придётся ехать в "Крупскую" за статуэткой совы или там русалочки, когда погода позволит. А сегодня я опять буду "Бесов" перечитывать, опять встречу Лизоньку. Вот так.

@темы: Впечатление, Универское, Я

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вот! И! Всё!

Серж говорил, так скандируют выпускники военных училищ под барабанный марш. А я это к тому, что свалила с плеч последний экзамен. Опять слегка куролесила ночью, но не так тяжело, как до этого. Как всегда, дослушивала и доучивала по пути в универ. Кроме нас, сдавала ещё одна английская группа, так что предэкзаменационная перекличка получилась довольно динамичной. С билетом повезло, оба вопроса были в шпаргалке, и текст не был очень сложным. Сдавала первой. По тексту Казаков не очень активно меня спрашивал, на теорию нажимал сильнее. В итоге сказал, что по идее у меня 4 с плюсом или 5 с минусом, но видно, что я готовилась к экзамену. Короче, поставил отлично. Так долго ждала окончания сессии, а самой пока не верится, что и для меня теперь настало лето. Ещё неясно, что там у меня с музейно-архивной практикой, как бы не пришлось месяц мотаться в универ, однако есть надежда, что этого не будет. Каникулярный сезон я уже открыла, прослушав две главы "Евгения Онегина", на большее меня сегодня не хватит.

@темы: Универское