VI
читать дальше Настала ночь, а Владимир Николаевич всё ещё не входил в дом. Давно вернулась домой Варвара и прошла мимо, будто и вправду не заметила, давно затихло всё в доме, не спал только он один. Он сидел на лавке, слушал неугомонное трещание сверчков, глядел на звёздное небо и вспоминал.
Он родился и рос далеко отсюда, в небольшом посёлке под Пятигорском, в семье обычного токаря и медсестры, был долгожданным сыном. Отец был человеком трудолюбивым, немногословным, требовательным и немного жёстким, но неизменно справедливым. Он много знал и умел, к счастью, успел передать свои знания сыну. Детей и жену любил, хотя и редко говорил им об этом, для семьи делал всё, что мог. Поручив жене воспитание дочери, сам взялся за сына. Как только Володе исполнилось 6 лет, отец стал брать его с собой на рыбалку, начал учить столярничать, внушал мысль о необходимости помогать по дому и быть дисциплинированным, с его же подачи мама обучила мальчика готовить. К тринадцати годам он уже зарекомендовал себя как образцовый ученик в классе, был полноценным помощником отцу в мастерской и разбирался в кулинарии не хуже девятнадцатилетней сестры Ани. Однако всё это не отменяло мальчишеских радостей и шалостей, разных занятных историй в школе и на улице, которыми изобиловало его детство. Мама была очень мягким человеком, детей любила и баловала, мужа уважала и ему никогда не перечила, хоть и считала излишне строгим. Вообще семья была дружной, всё в доме шло ладно, соседи даже завидовали.
Первый серьёзный конфликт с семьёй произошёл у Владимира почти сразу после прихода из армии. Совершенно случайно он, гуляя по городу с друзьями, встретил молодую красивую девушку-брюнетку, проводившую время в обществе подруги. Парни пригласили девушек в свою компанию. Познакомились. Брюнетку звали Варя, ей недавно исполнилось 18 лет. Она была очень весёлой, остроумно шутила. Владимир влюбился с первого взгляда, да и она тоже. Встречались два месяца, и вот молодой влюблённый известил своих родителей, что хочет жениться. Никакие их убеждения повременить и получше узнать невесту не помогли. В конце концов, когда мать в очередной раз увещевала сына, отец не допускающим возражений голосом проговорил:
-Отставить нюни, мать! Хочется ему себе яму копать - туда и дорога!
Тем и кончились все увещания. Влюблённые подали заявление в загс, их родители познакомились, через месяц сыграли свадьбу. В ночь перед свадьбой Владимир никак не мог уснуть, сидел на кухне и глядел на улицу. Тихонько скрипнула дверь, вошёл отец, сел напротив.
-Завтра новую жизнь начинаешь, сын,- сказал он так проникновенно, как никогда не говорил, -Не думай, отговаривать тебя теперь не стану. Ты так решил, значит, так будет. Но и ответственность за это решение отныне на тебе. Мы с твоей мамой тоже по любви женились, но до этого встречались три года, и родители наши хорошо друг друга знали. Может быть, поэтому у нас в семье всё ладно. Мы Варю примем, не сомневайся. Ты её не знаешь толком, а мы тем более, но мы её примем как твою жену и нашу сноху. Только не вини никого, если что-то у вас не заладится, ни нас, ни даже её. Сам выбрал свою долю, сам и сноси её. Я никогда не изливал свои чувства, но всех вас, и маму твою, и Анечку, и тебя, люблю больше всего на свете, за каждого из вас у меня душа болит. Тебе я не желаю ничего дурного. Пусть у вас всё будет хорошо, растите детей, а затем и внуков, живите в мире. Но слова мои помни: от доли своей потом отрекаться не след.
Затем отец встал и вышел. И по сей день Владимир помнит его сухую фигуру, озабоченное морщинистое лицо, длинные, уже начавшие седеть усы и каждое сказанное им слово. Ровно через три года после этого разговора отец Владимира скоропостижно умер от инфаркта. Поскольку этот откровенный разговор отца и сына был единственным, то Владимир потом воспринимал его слова как завещание.
После свадьбы жили полтора месяца у родителей, а затем одинокий и бездетный дальний родственник по линии матери Владимира пригласил его с женой сюда, вот в это тихое селение. Сам он был уже в преклонном возрасте, давно и тяжело болел, нуждался в помощниках, обещал, что если молодые Котляровы приедут и будут внимательны к нему, то он перепишет дом на них. Варвара, которую уже начала раздражать жизнь со свёкром и свекровью, убедила мужа принять предложение. Так и сделали. С родственником успели поладить, Варя действительно очень внимательно относилась к нему. К несчастью, через девять месяцев после приезда молодых Котляровых родственник умер. По завещанию, которое тот успел написать, дом перешёл к Владимиру. Владимир и его супруга расширили хозяйство, докупили домашних животных, активно взялись за огород. Они довольно быстро привыкли к деревенской жизни. И всё было бы хорошо, если бы не странности, появлявшиеся в характере Варвары. У неё стало часто и беспричинно меняться настроение: то она была весела и деятельна, то вдруг утрачивала интерес ко всему происходящему, жаловалась на скуку, капризничала, обвиняла супруга чёрт знает в чём и даже намеревалась уходить. Тут-то Владимир понял, о чём предупреждал его отец, но делать нечего. Он всегда проявлял завидное терпение во время этих странных капризов жены, долго и упорно убеждал её, что жизнь их довольно хороша и не нужно её менять. Через несколько часов или несколько дней она всё-таки соглашалась с ним, и всё опять шло хорошо.
Через несколько лет оба поняли, что нужно завести ребёнка. К тому моменту они хорошо жили, Варвара занималась огородом, Владимир подрабатывал в райцентре столяром. Верочка родилась, как и ожидали, в апреле 199* года, никаких связанных с этим трудностей не было. Полтора года Котляровы жили чудесно, Варвара занималась домом, хозяйством и ребёнком и не испытывала, казалось, никаких неудобств. Владимир перестал волноваться за свою семейную жизнь, абсолютно уверенный, что после рождения дочери она всегда будет такой ровной.
Но однажды счастье Владимира рухнуло: вернувшись незапланированно рано с работы, он застал любимую супругу с местным вертопрахом по имени Авенир. Он не стал устраивать сцен ревности, просто настоятельно порекомендовал брюнету никогда больше не появляться в их доме. Тем же вечером Варвара призналась мужу, что изменяла ему семь месяцев, кроме того недавно была у врача и узнала, что уже четвёртый месяц беременна, предполагает, что отец - Авенир. В воскресенье Владимир ходил к Авениру, говорил с ним по душам, убедился, что тот приударил за его женой для развлечения и серьёзных намерений не имеет. Поняв это, Владимир рассказал Авениру о беременности Варвары, заверил, что ребёнка, кто бы ни был его биологическим отцом, вырастит как своего, сделает всё, чтобы ребёнок не испытывал трудностей в жизни, но Авенир не должен никогда возобновлять отношения с Варварой. Тот согласился. Мужчины вместе выпили за здоровье Вари и будущего ребёнка и расстались. Владимир передал весь разговор жене, и зажили вроде бы по-прежнему, хотя и не ладилось что-то.
Через несколько месяцев получили письмо от родителей Вари. Они перебрались в город *, находящийся в нескольких часах езды от деревни, сняли квартиру. Просили приехать к ним, чтобы им было на кого расчитывать в случае чего. Пока потеснятся у них, а потом, если Владимир устроится работать в местную столярную мастерскую, то семье дадут комнату в общежитии. До рождения Оленьки ничего не предпринимали, только Владимир искал покупателя на дом.
Оля родилась в марте. Владимир, в первый раз взяв её на руки и вглядевшись в неё, понял, что подозрения жены подтвердились: отец ребёнка не он. Но Котляров не почувствовал никакой антипатии к маленькой девочке, более того, искренне полюбил её.
Через несколько недель после рождения младшей дочери Котляровы продали дом и уехали в *. Авенир неожиданно пришёл на платформу проводить их. Постоял у коляски Оленьки, дал Верочке конфету, не сказал ни слова и ушёл.
В городе всё вышло так, как и предполагалось: пару месяцев теснились вшестером у родителей Вари, а затем, после устройства Владимира на работу, молодая семья получила комнату в общежитии. Первое время было трудно, но потом всё пошло на лад. Через два года Котляровы сумели купить ещё одну комнату, примыкающую к их жилью, и переселить туда девочек. Опять Владимир подумал, что у него крепкая семья, всё-таки выдержавшая испытание, а у семьи относительный достаток. Чего ещё желать? Когда Верочке исполнилось семь лет, удалось купить машину.
И всё было бы благополучно, если бы не новое усложнение отношений с Варварой. Они начались, когда Оленьке исполнился годик. Возобновилась смена настроения, необоснованные претензии, беспричинные скандалы, кроме того, ультимативное требование прекратить общение с сестрой. До этого Владимир регулярно переписывался с сестрой и матерью, Анна даже дважды приезжала гостить в деревню и однажды в город. Тогда-то брат рассказал сестре, всё спрашивавшей его о непохожести Оли на Котляровых, всю историю с Авениром. Время от времени Варвара полностью теряла интерес к детям, всё время лежала на диване или уходила к обретённым в городе подругам, и тогда Владимир был для детей и за папу, и за маму. И опять Владимиру приходилось проявлять чудеса семейной дипломатии, постепенно склоняя супругу к миру. Эта ситуация продолжается по сей день. Родителей Варвары, милых и интеллигентных людей, он старался не тревожить, не информировал о проблемах, если мог. Иногда они всё-таки что-то узнавали о скандале, сочувствовали зятю, искренне переживали за внучек, но поделать ничего не могли, и Котляров отлично понимал их.
Шесть лет назад, впервые получив двадцативосьмидневный отпуск, Котляровы съездили, как и теперь, в деревню, жили, как и теперь, у тёти Марины. Девочки бегали по улице, играли с ребятами, а Владимир каждый миг тревожился, не вздумает ли Варвара возобновить отношения с Авениром. К счастью, этого не случилось, насколько он знал, супруга даже не виделась со своим бывшим любовником. Зато Владимиру однажды пришлось столкнуться с биологическим отцом Оли. Возвращаясь из города мимо реки, он увидел барахтающегося в воде Авенира. Остановив машину, он кинулся в реку, вытащил Авенира и сам отвёз в больницу. Через несколько дней они вновь встретились, Авенир поблагодарил Владимира за спасение его жизни. Владимир сказал, что не стоит благодарить и поспешил уйти прочь. Когда вернулись в город и зажили привычной жизнью, характер Варвары только ухудшался, и надежд на просветления отношений с женой у Владимира уже не осталось.
Теперь он не знает в точности, любит ли Варю или просто привык к ней, но никогда не сомневался, что не оставит ни её, ни детей. Девочками он занимался всегда с полной самоотдачей. Он сам отвёл Веру в музыкальную школу, а Олю в плавательный бассейн, у обеих получилось хорошо себя проявить. Правда, была одна червоточина в душе отца: всё-таки Веру, родную свою дочь, соединившую в своём облике и характере все черты котляровской породы, так напоминавшую в жестах и мимике его мать и сестру, он любил больше, чем Олю. К счастью, ему всегда удавалось скрывать это от других людей, никто, и главное, сами девочки не подозревали об этом. Только в горькие минуты малодушия Владимир думал: "Разведусь, Ольгу - на попечение Вариных родителей, а сам возьму Верочку, вернусь на родину и начну новую жизнь". Потом, правда, Котляров укоряет себя за эти мысли и ничего не меняет в своей жизни.
И вот теперь он сидит на скамейке и горько думает о своей разбитой жизни.
В это время его жена Варвара лежала в постели и никак не могла заснуть, тоже думала о прожитом.
Варвара Алексеевна Котлярова, в девичестве Анипенко, была личностью противоречивой. Она чуть ли не с младенчества противоречила всем и всему. Родители, инженер и учительница, намучились со своей единственной дочерью. Дисциплина была ей чужда. Она часто прогуливала школу, не выполняла домашних заданий, а потом удивительным образом переходила в следующий класс. Так и окончила десятилетку. Поначалу стала учиться на портного, но учёбу бросила, так как по малообдуманной и скоротечной влюблённости выскочила замуж за только что пришедшего из армии Владимира Котлярова, случайно встреченного на городской улице. Тем и кончилось её образование. Дома родители ей объясняли, что замуж ей ещё рано, да и будущего мужа она плохо знает. Однако Варя даже слушать не хотела. Сыграли свадьбу. Как полагается, молодые стали жить у родителей мужа, но Варваре вскорости это надоело. Она стала говорить любимому, что хочет сама хозяйничать в собственном доме. К счастью, пришло предложение от дальнего мужнина родственника поселиться у него, и убедить Владимира принять предложение труда не составило. Перебрались, скрасили последние месяцы жизни доброго родственника, стали сами хозяйствовать после его смерти. И вот тут-то Варвара почувствовала, что её отношение к мужу стало меняться. С одной стороны, она по-прежнему его любила и чувствовала его любовь, с другой стороны, временами он раздражал её всяким своим словом или поступком, даже своим присутствием в доме. В такие моменты ей хотелось ругать, обвинять и изводить его по мелочам, что она и делала. А потом сама удивлялась себе, старалась быть с мужем поласковее, чтобы изгладить неприятное впечатление, и всякий раз была уверена, что теперь-то последний раз подобное происходит, больше они никогда не поссорятся. Но нелепые приступы недовольства жизнью происходили вновь и вновь, и они с Владимиром шли по замкнутому кругу. Попытавшись разомкнуть его, произвели на свет Верочку. Материнские заботы увлекли молодую женщину, она решила, что именно в этом её призвание.
Одиннадцать месяцев спустя после рождения Веры в жизни Варвары произошла встреча, которую она не может забыть по сей день. Уже под вечер она везла с прогулки свою дочку, девочка лежала в коляске и агукала. В этот день Варвара изменила свой маршрут прогулок, сегодня она гуляла с ребёнком не за огородами, как обычно, а на сельской улице. Вдруг Варвара услышала за своей спиной сочный, низкий мужской голос:
-Здорово, мамаша!
Варвара оглянулась. У ворот одного из домов стоял высокий худощавый мужчина. У него были чёрные короткие волосы и лукавые синие глаза, на нём были брюки и свитер, видимо, не один уже год бывшие в ходу. Он приветливо улыбался молодой матери.
-Здорово, сынок!- откликнулась Варя.
Брюнет засмеялся так звонко, так искренно, что Варваре стало радостно, как давно не было.
-А ты за словом в карман не лезешь,- всё ещё смеясь, сказал брюнет, -Постой, а не ты ли молодого Котлярова супруга? Толковый он, говорил с ним раз-другой, толков, хоть и молод,- прибавил он, когда Варя кивнула.
-А ты-то сам кто? Я тут с мужем не первый год живу, а тебя не видела,- спросила Варвара симпатичного брюнета.
-Авенир, по отчеству Фомич, месяцев шесть назад приехал. Тебя тоже не видел до сего дня. Ну, бывай здорова, мать, и малыша своего береги.
-Спасибо. Это малышка, Веруля,- улыбнулась Варвара и пошла к своему дому.
Потом они встретились ещё раз, потом ещё и ещё, а в скором времени между ними завязался роман. Они встречались дома у Варвары, когда её муж был в городе. Она отчаянно влюбилась в Авенира, такого милого и ничем не похожего на Владимира, в любви к себе Авенира не сомневалась, о том, что грешно изменять мужу, не думала вовсе. Проведя время с возлюбленным, молодая женщина была счастлива и потому особенно ласково встречала с работы мужа, а он и подумать не мог, отчего она так радостна, видимо, считал, что благодарить за это надо Верочку. Когда она почувствовала, а затем подтвердила у врача, что опять беременна, то нисколько не волновалась. Это вполне мог быть и ребёнок от Владимира, а даже если и от Авенира, то цвет волос у них с Варварой одинаковый, только бы лицом был похож на мать. Однако вышло всё иначе: муж узнал о связи с Авениром, пришёл раньше времени домой и сам всё увидел, отпираться было бессмысленно. Рассказала ему обо всём, в том числе и о беременности. Внимательно выслушал, ни слова за вечер не проронил, потом завёл разговор о работе и домашних делах, а об Авенире не заикался. В воскресенье после ужина ушёл куда-то. Долго его не было. Когда вернулся, уже заполночь, сказал:
-Можешь мне не верить, но я был у него, мы долго говорили. С его стороны это была просто интрижка, он не планировал уводить тебя из семьи и на тебе жениться. Послушай, ребёнка мы с тобой вырастим, он будет носить моё отчество и фамилию, я буду любить его так же, как Верочку. А ты с ветреником этим не водись. Никогда. Такой уговор. Авенир уведомлен и согласился.
Что же ещё оставалось делать? Варвара согласилась, даже не просила позволить ей последнюю встречу с любимым. А на следующий день зажили так, будто и не было ничего. Родилась Оленька. Варвара боялась, что муж всё-таки не сможет принять девочку, но с удивлением увидела, что он не делает различий между Верой и Олей.
Через несколько недель продали деревенский дом, перебрались в город, поближе к родителям Варвары. Постепенно обживались, жизнь налаживалась. Но Варвара не могла забыть Авенира. К тому же, несносно было глядеть на Владимира: у него всё хорошо, он такой радостный, благородный, делает ей одолжение, принимая чужого ребёнка, а она несчастна, и нельзя даже имени возлюбленного вслух произнести, супруг сразу начинает хмуриться. И она решила испортить жизнь мужу. По ничтожному поводу придралась к золовке, закатила Владимиру трёхдневный скандал и потребовала прекратить с ней всякие отношения. Он послушался. Варвара знала, что ему тяжело, но не делала никаких уступок. Однако, отравив жизнь мужа, она не облегчила свою. Тоска по Авениру временами съедала её, и тогда она не хотела знать ни мужа, ни детей. Эмоции клокотали в ней; она находила повод обидеться на Владимира, впадала в истерики, пыль в доме стояла столбом и покоя не было, потом она одумывалась, было стыдно смотреть в глаза любимым дочерям.И лишь с трудом преодолев себя, вновь возвращалась к своей обычной жизни, неизбежным семейным хлопотам, случайным заработкам на дому и лёгким любовным романам - тоненьким книжицам, купленным в соседнем магазине..
Шесть лет назад Владимир, получив отпуск, не задумываясь, привёз сюда, в эту деревеньку, всю семью. Варвара держалась достойно, она знала, что муж всё время за ней приглядывает. Но увидеть любимого, которого в последний раз видела вскользь в день отъезда из деревни, очень хотелось. Ей удалось однажды обмануть бдительность супруга и встретиться с Авениром у него дома. Встреча их была короткой. Он подтвердил, что не испытывал к Варваре серьёзных чувств, советовал никогда не разводиться с мужем и не открывать правду Ольге. С тем и расстались. А она-то в глубине души не верила мужу, надеялась, что Авенир её всё-таки любит и однажды позовёт. А теперь стало ясно, что счастья в жизни ей не видаьть. Вернулись из отпуска, зажили по-прежнему, и снова Варвара злилась на весь мир, абсолютно не зная, чего же она хочет от жизни.
И вот теперь она уверена, что такая беспросветность продлится до конца её дней. Она любит своих девочек и за всё благодарна Владимиру, действительно, он даже в пылу ссоры не напоминал ей о её измене. Но всё-таки она любит и не может разлюбить Авенира, и муж должен понять это. Вот увиделся же всё-таки с Анькой, а ей так и не позволит встретиться с любимым. Что за жизнь-то такая, кто же её разбил?
На рассвете Варвара вышла из дому и увидела мужа.
-Как, ты всё это время здесь был? А у меня уснуть не получилось,я думала,- неожиданно для себя произнесла она.
-Я тоже,- ответил Владимир.
Замолчали. Взошедшее солнце осветило сельский двор, простую скамейку и двух людей, несмотря на совместную жизнь так и не понявших друг друга.
VII
читать дальше В течение трёх следующих дней внешняя жизнь Веры и Оли была тревожной. Они делали всё то же, что и прежде, но каждую минуту ожидали, что им скажут об отъезде. Но к четвергу стало ясно, что все пока остаются, и тот скандал на семейные планы не повлиял. Вера ужасно обрадовалась этому, но в то же время огорчилась. Если бы она знала, что они остаются, не была бы так откровенна с Гришей, не рассказала бы о Николае Эдуардовиче. Все эти три дня она чувствовала в своей душе какие-то изменения. Всё меньше она думала о Николушке, всё больше о Грише, всё чаще представляла его мысленно, оставаясь в одиночестве, думала о его красоте и уме, о его чувствах к себе, даже пришла к выводу, что могла бы его полюбить, аж голова закружилась от этой мысли. Он по-прежнему везде ходил с ней, о любви не говорил ни слова, но взгляд его был всегда чуть грустен.
Утром в четверг Вера неизвестно почему проснулась ещё до рассвета. Взглянув в окно, она увидела Гришу. Тот выходил из калитки, держа в одной руке удочку, в другой сумку со снастями. Он ушёл к реке, пока Вера могла видеть, она смотрела на него из окна. Наконец она отвернулась от окна и попыталась снова заснуть, но что-то слишком разыгралось воображение, рисующее ей Матвеева, зароились в голове мысли, стало ощутимо, как бежит по венам кровь и какая она горячая. Неизвестно, о чём думала и что чувствовала Вера, но итог был таков: она поняла, что всё-таки влюбилась в Гришу. В первый момент это открытие ошеломило её, ведь теперь взгляд на мир сам собою меняется, и надо к этому новому взгляду постепенно привыкать. Подумав ещё, Вера вспомнила, что не так уж это сложно, сложнее будет вести себя так, будто ничего не изменилось. Впрочем, в этом теперь нет необходимости. Это же не Николай Эдуардович какой-нибудь, Грише можно сказать всё сразу, и он не нахмурится, не станет объяснять, почему отношения невозможны, он любит Веру, наконец-то жизнь послала ей взаимную любовь, ради этого одного стоило ехать сюда и сносить воскресный скандал. Она никогда не думала, что сможет вновь полюбить Гришу, шесть лет назад уже бывшего предметом её обожания, но ведь они оба уже так далеки от тех несмышлёных полуподростков, которыми были тогда, и Гриша теперь не будет избегать её, как тогда, не будет осмеивать публично, ведь теперь они оба любят. Всё замечательно, и надо радоваться этой новой любви. А Авенир Фомич, оказывается, провидец, он, видимо, что-то почувствовал, когда в воскресенье увидел их с Гришей, а она тогда и не подозревала, что полюбит его.
Когда Оля встала, Вера сразу же огорошила её:
-Олька, я влюбилась! В Гришу Матвеева!
-Могла бы и не уточнять,- пробухтела спросонья Оля, -от тебя вполне можно было ожидать подобной глупости. Теперь в городе с ума меня сведёшь своими ми-ми-ми насчёт ненаглядного Гришеньки.
-Не волнуйся, слова не скажу,- слегка обиделась Вера и ушла на улицу. Там Игорь играл в мяч с младшим братом. Петя заливисто смеялся, когда ему удавалось поймать мяч. Вера поздоровалась с братьями, они поздоровались в ответ.
-А где Гриша?- спросила Вера, решившая не говорить, что видела его.
-Он на рыбалку очень рано ушёл, тебя, видимо, оповестить забыл. Не волнуйся, скоро вернётся, если какую-нибудь русалку не подцепит.
-Забыл - так забыл, а от русалок отвертеться у него, думаю, ума хватит,- усмехнулась Вера.
Игорь и Петя оставили свой мяч, сели на скамейку, Вера села рядом с ними. Они болтали до самого завтрака, пока их не позвала тётя Лиза.
Григорий вернулся ближе к полудню, принёс четырёх окуней и одного большого леща. Тётя марина обрадовалась, пообещала, что что-нибудь из этого пожарит на ужин. Вера не смогла с ним переговорить, только увидела мельком. Походив по комнате и подумав немного, она достала из сумочки тетрадь, вырвала из неё лист, черкнула на нём две строчки, сделала из листа самолётик, так, чтобы не было видно надписи, и кликнула маленького Петю.
-Петенька, ты умненький мальчик. Возьми самолётик и отдай Грише, только чтобы никто не видел, это важно, очень-очень. Вот, держи!
Петя схватил самолётик и побежал отыскивать Гришу, нашёл его одного в сарайчике и отдал Верино послание, сказав, что Вера просила отдать эту важную бумажку. Гриша недоумённо взял самолётик, похвалил Петю за исполнительность и разрешил бежать на все четыре стороны. Развернув самолётик, он прочёл:
"Жду тебя сегодня в семь вечера на синем крыльце для важного разговора, никто о встрече не должен знать. Вера".
Матвеев был заинтригован, перечитав письмо, он действительно решил не говорить ничего Игорю, хотя до этого охотно сообщал ему всё о Вере, а дождаться назначенного часа. Если Верка назначает встречу, это явно не спроста.
Синее крыльцо - одно из любимых мест молодёжи. Его ступеньки, доски пола и длинная деревянная скамья по периметру действительно выкрашены в синий цвет. У этого приметного дома есть хозяева, но приезжают они редко, и тогда молодёжь даже носа не кажет на синее крыльцо. Но в другое время здесь часто собираются подростки, которые ещё не ходят к Авениру на посиделки. На этом-то крыльце, на самой верхней его ступеньке, Вера уже стояла, когда часы показывали без пяти семь. Вот вдалеке она увидела Гришу, он шёл к крыльцу. Вот приблизился, поднялся на ступеньки. Сели рядом на скамейку. Вера весь день думала, как именно она скажет любимому о своих чувствах, но сейчас всё забыла. Тогда она посмотрела в глаза Грише, стараясь своим взглядом передать ему то, для чего не находит слов. Вере это удалось. Он понял. Сначала взгляд его выразил удивление, затем радость, и наконец Гриша ответил Вере таким же нежным и много говорящим взглядом, каким она одарила его. Как-то сами собой слились в долгом поцелуе их губы, и в это время мира не существовало для молодых людей.
Потом они сидели, нежно держась за руки, Вера долго и эмоционально говорила.
-Гришенька, послушай, это важно. Я очень молода, мне нет ещё восемнадцати, а я слишком часто разуверялась. У меня была давным-давно, ещё в начальной школе, подружка, я её любила больше, чем Олю, я открывала ей всё. Она однажды выдала мои тайны всему классу, да ещё от себя наплела. С того времени я разуверилась в тесной дружбе и не стала заводить близких подруг. У меня было немало влюблённостей, но все они были невзаимными и давали мне только тоску и страдание, я разуверилась в счастливой любви для себя и перестала мечтать об этом. Что в семье у меня творится, ты знаешь, я всвязи с этим разуверилась в моих родителях. Сам видел, как легко моего папу сломить и подтолкнуть к предательству. Даже от школьного психолога пришлось вынести предательство. Я у неё была, однажды очень сложно было дома, рассказала всё, а она возьми да явись на родительское собрание. А там моя мама была. Вот психологичка и выложила маме, что я ей поведала и что она об этом думает. От грандиозного скандала я еле отвертелась, психологичке при встрече порекомендовала забыть, как я выгляжу и как меня зовут. Николая любила безо всякой надежды на счастье, да и где там. Но тебе, Гришенька, тебе верю, как никому. Возродилась у меня душа за весь этот день, лишь я поняла, что люблю и любима. Но учти, Гриша, всё-таки предупреждаю: тебе ни обмана, ни предательства никогда простить не смогу, непременно рассчитаюсь с тобой.
Гриша вздрогнул при последних словах Веры, однако поспешил её убедить, что никакого обмана не держит на уме. А она достала из сумки маленький деревянный кубик:
-Что это, скажи мне, Гришенька?
-Кубик,- удивлённо произнёс Матвеев.
-А вот и нет. Мы с Митей в своё время определили, что это модель земного совершенства: и стоит надёжно, не то что шар какой-нибудь, и выглядит со всех сторон одинаково. А вот завтра я разуверюсь в этой теории и кубик этот без сожаления в костёр или в реку кину. Вот так же и с людьми: если я в человеке разуверюсь, если он станет причиной моих сожалений и горьких мыслей, я, даже любя его, простить этого не сумею. Не забудь.
Григорий снова сказал, что он и не думал ни в чём обманывать Веру. Она убрала кубик в сумочку. Молодые люди вместе пошли домой, где уже готовились ужинать. А после ужина пошли на прогулку и на славу повеселились у Авенира Фомича. Там же они объявили всем, что встречаются и просят это учитывать. Ольга с Игорем пооткрывали рты от удивления: Игорь ничего не знал, а Оля не ожидала, что они договорятся так скоро. Правда, всё же было небольшое расстройство. А венир Фомич вовлёк парней в карточную игру, и Гриша, обычно внимательный в игре, вдруг проиграл Авениру полторы тысячи рублей. Авенир дал неделю на погашение долга. Всё было бы ничего, но не могло быть и речи о том, чтобы просить денег у тёти Марины, Вера не могла помочь, занять вроде не у кого. Но всё равно Григорий внешне оставался весел, по крайней мере, так показалось Вере.
В субботу толпа молодёжи возвращалась с дискотеки. Вера и Гриша шли вместе, слегка поотстав от других. Оба были в отличном настроении, было светло на улице и на душе.
-Прикинь, я сегодня ходил за пивом в магазин, парней встретил, ну, Антипку, Женьку и ещё нескольких. Решили вместе попить пивка, пообщаться. Сидим на лавке у тётки мельничихи, пьём, анекдоты травим. Вдруг подходит Авенир, откуда взялся, не знаю. Подходит и говорит: "Ну, молодые люди, пока девчонок нет, открою вам тайну. У меня дома всегда одна комната свободна. Так что если у вас есть девочка и вам негде встретиться, подходите ко мне, я вам это дело мигом устрою". Ну, ты поняла, что значит встретиться? Любовная встреча. Поняла?
-Поняла,- чуть подумав, ответила Вера, -вот ведь всё-таки чудак этот Авенир, ни одному его ровеснику подобное бы в голову не пришло.
Григорий помолчал, потом чуть крепче сжал Верину руку.
-Сходим, а? К Авениру? А, Вер?
-А я что там забыла?- простодушно спросила Вера.
Григорий даже удивился:
-Ну, ты мысль мою поняла?
-Поняла, отлично поняла, зато ты мою не понял,- серьёзно сказала Вера, -Мы два дня всего встречаемся, а ты ко мне уже с такими разговорами. По идее, следует послать тебя куда-нибудь далеко, но, я думаю, ты либо хохмил, либо сказал не подумав. Давай тему закроем, счастье моё, ладно?
Тему закрыли. Говоря о другом, пришли домой и простились. Но на прощание Григорий очень выразительно посмотрел в глаза Вере, этот взгляд обжёг её, проник, казалось, в душу и всю её озарил каким-то нездешним огнём. Девушка хотела что-то сказать, но предмет её любви уже уходил, не оглядываясь. Едва Вера осталась наедине с сестрой, тут же передала ей свой разговор с Гришей.
-Шли его подальше! Тут Игорёк тоже попытался меня агитировать, я съездила ему по макушке, теперь молчит в тряпочку,- эмоционально протараторила Оля.
-Ну, он наверное хохмил, Оль, посылать его резона нет,- проговорила Вера.
-Ой, дохохмитесь вы когда-нибудь. Всё тебе, Верка, объяснять надо! Такое впечатление, что я старшая сестра, а не ты,- недовольно пробурчала Оля.
-Оленька, я всё знаю, уж что-что, а это мама нам с тобой объяснила,- успокоила Вера сестрёнку.
Но этот последний взгляд Гриши она вспоминала, пока не заснула.
А ночью Вере приснился странный сон. Она будто бы стоит на берегу какой-то неизвестной реки и никак не решается ступить на мост, слишком высокий и довольно узкий. И вдруг кто-то сзади подходит к ней. Оглянувшись, вера видит, что позади стоит он, её демон, её счастье, Григорий.
-Это я. Пойдём,- ласково говорит он и берёт её за руку. Они всходят на мост и медленно идут по нему. Дошли до середины реки. Вдруг Григорий, засмеявшись каким-то диким смехом, сталкивает Веру с моста. Однако Вера каким-то чудом вновь хватает Григория за руку, но не пытается взобраться на мост, а тянет Матвеева в реку. "Ты меня погубил, но сам тоже погибнешь, Гришка!- говорит она, захлёбываясь в речной воде.
Проснувшись от ужаса, Вера увидела стоящего у кровати папу. Он, неожиданно пробудившись среди ночи от необъяснимой тревоги, решил посмотреть, всё ли в порядке у девочек, и услышал последние слова из Вериного сна, она произнесла их вслух. Вера на вопросительный взгляд отца ответила коротким "Всё нормально" и отвернулась к стене. Владимир Николаевич вышел из комнаты. Спящая Оля так и не узнала ни о чём.
Григорий, до рассвета вновь вышедший на рыбалку, встретил во дворе отца Веры. Тот вежливо попросил разрешения пройтись вместе с ним до реки. Гриша согласился.
-В каких ты отношениях с Верой?- спросил Котляров у Гриши. - Она после той истории не говорит мне ничего, сторонится меня,- с горечью в голосе добавил он.
-Мы встречаемся,- спокойно ответил Гриша.
-Григорий, я не ограничиваю дочерей в их личной жизни, но всё же я отец, мне важно знать. Скажи мне... Было что-нибудь у тебя с Верой?- вдруг выпалил Владимир.
-Нет, Владимир Николаевич,- ответил Гриша, совершенно не ожидавший этого вопроса.
-Ну так запомни на будущее: если ты её обманешь, я тебе этого не забуду,- спокойно и холодно произнёс Котляров.
-Примерно то же самое Вера мне говорила,она, мол, тоже какого-то моего предательства не выдержит,- нахмурился Григорий.
Котляров ещё немного прошёл рядом с Матвеевым, затем пожелал удачного улова и вернулся домой. А Григорий, идя к реке, думал, посмеиваясь: "Одни слова да эмоции у отца и у дочери, что они оба могут сделать мне?"
Вечером Григорий и Вера не пошли на прогулку, не было настроения, зато как ни в чём не бывало сидели вместе в комнате Веры, читали анекдоты в газетке из райцентра. Затем подошли к окну, стали, весело болтая, глядеть на улицу. Был обычный летний вечер, дул прохладный ветерок. Вдруг из какого-то открытого окна зазвучала одна из любимых песен Веры:
Прежде чем завянуть, дай себя сорвать
Вечное цветение нам не удержать.
Знаешь ты наверное - сладко то, что в срок.
Наливайся соком, белый лепесток.
Песня лилась дальше, Вера внимательно слушала. Вдруг Гриша обнял её, прижал к себе и вкрадчиво зашептал на ухо:
-Верочка, всё не случайно, и встретились мы не случайно, и песня эта не случайно заиграла. Ты меня любишь, я тебя люблю, значит, остальное не важно. Если ты мне поверишь, только мигни мне, я с Авениром в два счёта столкуюсь.
Вера хотела было изругать Гришу, вновь объяснить, что никогда не согласится на его предложение, но новое чувство не давало ей это сделать. Это новое чувство возникло, как только Гриша обнял её и заговорил так нежно, оно было какой-то странной смесью безотчётного страха и безотчётной радости. Вера чувствовала, что сейчас, под влиянием этого сильного чувства, может сотворить глупость, которой потом не простит себе, надо что-то сделать, как-то предотвратить это. Собрав в кулак остатки разума, бледная, слабым голосом она пролепетала:
-Исчезни, Матвеев.
-А, понял, понял, ухожу, давай, читай свою книжку, до встречи!- как ни в чём не бывало прежним приятельским голосом произнёс Григорий и вышел.
Вера села на свою кровать. Кровь кипела, сердце отчаянно колотилось. Ей почему-то казалось, что Гриша понял её смятение. "Что мне делать теперь?- спрашивала она себя и не находила ответа. Вдруг вошла неожиданно рано вернувшаяся с прогулки Оля.
-Вера, что у вас тут было? Он с такой самоуверенной миной выходил, видеть тошно!
Вера подняла лихорадочно блестящие глаза на сестрёнку, но не произнесла ни слова.
-Вера, он агитировал?- с каким-то даже участием в голосе спросила Оля.
-Оленька, тебе только пятнадцать, не следует нам с тобой говорить об этом,- сказала Вера.
-Ничего-ничего, можешь спокойно мне говорить,- Оля улыбнулась и села рядом с сестрой.
-Как в воду ты глядела. Агитировал. Но страшно не это. Сегодня я поняла, что могу согласиться,- проговорила Вера.
-Говорю, шли его подальше, он у меня доверия не вызывает!- завелась снова Оля.
-Э, да будь что будет,- Вера махнула рукой. -И сил у меня нет, чтобы послать его. Я так долго ждала взаимной любви, что так просто закончить с ним отношения не могу.
-Ну, гляди, довертишься,- предупредила Оля.
Вера опять махнула рукой.
В обычном ритме был прожит понедельник, завершался вторник. Вера начала подумывать, что наваждение схлынуло. Был дождь, прогулка отменилась, и молодёжь проводила вечер на веранде. Не было конца шуткам и забавам. Первым ушёл Игорь, которому неожиданно захотелось спать. Гриша и Вера, хоть и не переглядывались, хорошо знали, о чём будут говорить, если уйдёт Оля, и всё-таки никто из них не хотел уходить прежде Оли. Наконец ушла Оля. Вера попыталась вывести разговор на очередную хохму, но Гриша неожиданно сел рядом и взял Веру за руку. Он не говорил ничего, только пристально смотрел на Веру, этот взгляд говорил больше, чем всякое слово. И опять в ней всё закипело, опять она почувствовала в душе эту позавчерашнюю смесь страха и радости, затмевающую ум.
-Я тебе завтра окончательно скажу… Я дам знать… Через Ольгу…,- проговорила Вера еле слышно.
-Добре,- одобрительно сказал Гриша, нежно улыбнулся Вере, пожал ей руку и вышел."Ну, всё,- подумала про себя девушка, -Теперь надо решение принимать. Ещё утром в воскресенье я знала, что ответить, а теперь - нет. Думай, Вера, думай!"
VIII
читать дальше Давно было за полночь, не раздавалось ни единого звука, даже сверчки не трещали. А Вера всё не спала, не включала свет, глядела в окно на холодные звёзды и думала. Разум и чувство боролись в ней с того самого момента, как Григорий оставил её одну на веранде,, и исход борьбы ещё не был ясен. Разум говорил, что их с Гришей роман, как и всякий каникулярный роман, будет недолог, что интимное свидание под крышей Авенирова дома может стать огромной непоправимой ошибкой, да и действительно странно, что Гриша завёл разговор об этом в самом начале отношений, не значит ли это, что Матвееву только одно нужно? Едва только Вера начинала убеждаться в доводах разума, чувства начинали говорить, что сейчас она любит и любима, следовательно, всё остальное не имеет значения, даже то, сколько эти отношения продлятся; память подсказывала, как Вера, узнав о какой-либо своей приятельнице, что та стала женщиной, приглядывалась к ней, считала повзрослевшей, слегка завидовала, и вот теперь есть возможность испытать всё то, что испытали они, по любви и вполне отдавая себе во всём отчёт. Но, как только девушка начинала укрепляться в этом, разум опять повторял свои доводы. Чаши весов всё колыхались и никак не могли остановиться. Вера измучилась.
Вдруг её осенило: где не могут помочь сердце и ум, там непременно поможет судьба. Стараясь не шуметь, она открыла свою сумку, достала из неё кошелёк, а оттуда пятирублёвую монету. Чтобы ненароком не разбудить Олю, решила не подкидывать её, не создавать много шума. Вера встала спиной к окну, правую руку с зажатой в пальцах монетой завела за спину и поставила монету, не выпуская, на ребро. Загадала: если выйдет решка - отказать Грише, выйдет орёл - согласиться. Разжала пальцы. Монета коротко звякнула о широкий подоконник. Вера долго не решалась повернуться и посмотреть на монету. Наконец посмотрела. Вышел орёл. Постояла в задумчивости над монетой. Стало легче. "Значит, доля у меня такая,- пришла к выводу Вера. Положив монетку в специальный отдел сумки, где хранились у неё талисманы и где сейчас лежал деревянный кубик, она наконец легла и заснула, но сон её был некрепким и тревожным.
Первый же луч солнца, заглянувший в комнату сестёр, окончательно разбудил Веру. Совершенно разбитая, она встала и вышла на улицу, прихватив зачем-то сумку, села на скамейку и задумалась. Всё, что было с ней ночью, виделось как в тумане, словно это было очень давно или просто приснилось. Однако, нащупав в заветном отделе сумки монетку, совершенно чётко осознала, что приняла решение встретиться с Гришей в заветной комнате Авенирова дома, то есть, не она приняла решение, а так написано на роду. Она всё ещё не могла даже в мыслях назвать своим именем цель этой встречи, в слово "Встретиться" вкладывала весь смысл этого события.
Шедшая мимо тётя Марина остановилась подле Веры, задержала острый взгляд на её бледном, осунувшемся за ночь лице, села рядом, положила мозолистую руку Вере на колено.
-Что-то неладное с тобой творится, дорогая моя! Расскажи-ка мне как матери, что на уме держишь!- тётя Марина хотела говорить ласково, но интонации всё равно вышли резкими.
-Ничего, тёть Марин, просто сплю плохо эти дни,- неохотно, слабым голосом ответила Вера.
-Ты смотри у меня! Чтобы у меня здесь авантюр никаких не было! Я в ваши молодёжные дела не суюсь, но если вы с Олей или Игорь с Гришей Авениру в карты продули, отругаю примерно, а деньги зарабатывать заставлю. Знаешь ты что-нибудь про карты?- спросила тётя Марина, лицо её выразило готовность к любому ответу.
Вера, связанная данным Грише словом молчать о его долге Авениру, сказала, что ничего не знает. Тётя Марина ещё раз посмотрела на неё, встала и ушла, оставив девушку наедине с её тяжёлыми мыслями. Матвеев не появлялся: или опять ушёл ловить рыбу, или ещё не проснулся. Бессмысленно роясь в сумке, Вера нашла тетрадку, из которой уже вырывала лист для записки Грише. Вырвав ещё пол-листа и найдя карандаш, она, положив бумагу себе на колени, написала несколько слов, сложила записку в восемь раз и сунула в пустой спичечный коробок, валявшийся тут же.
Неожиданно встала и вышла во двор Оля. Вера решила не говорить сестре о своих ночных бдениях, а просто отдала коробок и попросила передать при встрече Грише. Оля потрясла коробок, услышала шуршание, смеясь, спросила, не таракан ли там. Вера, впервые за долгое время улыбнувшись, ответила, что, может, и так. Оля сунула коробок в карман платья и обещала доставить по адресу.
После завтрака и мытья посуды Вера с ведома родителей и тёти Марины ушла к старому колодцу, ей хотелось развеяться и в то же время не показываться никому на глаза, в таком случае только и идти к старому колодцу. Веры уже не было во дворе, когда проснулся и выбрался из сарайчика Григорий. Он выслушал ворчание бабушки и пошёл в дом, чтобы подкрепиться, на веранде встретил Олю.
-Тут Верка тебе таракана послала, мне велела тебе его передать, а сама к старому колодцу свинтила,- сказала она с ехидцей Матвееву.
Тот взял у Оли коробок, сказал, что готов и таракана приласкать, если он передан Верой, и прошёл на кухню. Сев один за стол и пододвинув к себе оставленную для него тарелку с холодной яичницей, открыл коробок, вытащил в восьмеро сложенную записку, развернул её и прочёл:
"Будь по-твоему. Толкуй с Авениром. Вера".
Наскоро проглотив яичницу и выпив чай, Григорий выбежал из дому и пустился туда, где мог застать Веру. Так как она шла не спеша, то не дошла ещё до колодца, когда Гриша нагнал её.
-А ну стой, пристрелю!- шутливо и вместе с тем как бы грозно проговорил он.
Вера оглянулась, действительно обрадованная появлением любимого, засмеялась его шутке, серьёзно посмотрела.
-Если мою записку видел, не пристрелишь, по крайней мере теперь.
-Я прочёл,- тоже посерьёзнел Григорий. -Значит, решено?
-Да, твёрдо решено,- подтвердила Вера.
Они сели на каменную приступку у колодца и принялись болтать о детстве и о своей любви, время от времени обнимаясь и целуясь. Они договорились, что Гриша под благовидным предлогом улизнёт из дому после обеда, сходит к Авениру фомичу, всё обсудит с ним и передаст Вере. О том, что будет после встречи в заветной комнате, они не говорили, Вера боялась спросить об этом, Гриша тоже молчал.
Когда солнце начало припекать, вернулись вместе в дом, Вера пошла к себе в комнату, Гриша - отыскивать Игоря. Игорь оказался за огородом, загорал на траве. Гриша подошёл к нему, победно улыбаясь, и подал Верину записку. Игорь прочёл.
-А ты не верил! Говорил, что ей ум не позволит согласиться. Ум-то у неё, положим, есть, да я ставку на эмоции сделал, и не прогадал. Гляди, брат, гляди, у меня её записка в руках, по-моему выйдет! Теперь она пойдёт туда, куда я ей скажу, а ты из окошка можешь за этим наблюдать. Я ещё в пятницу такую комбинацию выдумал, ох, какая отличная комбинация: и Верке насолю, и от долга Авениру избавлюсь.
Он говорил с торжеством, явно гордясь своей хитростью и сообразительностью. Когда Игорь попросил рассказать о комбинации, наклонился к его уху и прошептал что-то. Игорь был поражён услышанным, открыл ротот удивления и с минуту во все глаза глядел на троюродного брата.
-А Фомич согласится?- спросил он с неуверенностью в голосе.
-Я сегодня к нему пойду и постараюсь убедить, надеюсь, найду, что сказать, он и согласится,- спокойно пояснил Матвеев.
Игорь подумал ещё.
-Зато после всего она тебе своими руками башку оторвёт,- убеждённо сказал он.
-Нет, не оторвёт. Я потом так сделаю, что она мне опять поверит и хвостом за мной будет ходить,- не менее убеждённо проговорил Гриша.
-А если не будет?- скептически заметил Игорь.
-А спорим на три тысячи рублей, что будет?- загорелся Гриша. -Ну, давай договоримся: если после всего она опять мне поверит, ты мне даёшь три тысячи, а если не поверит, то я тебе. Идёт?
Игорь согласился, но добавил:
-Слушай, ещё один договор. У тебя решения легко меняются, ты можешь спор в любой момент отменить. Вообще-то это не годится, но, если сам отменишь, слова тебе не скажу, позволяю, как родственнику. Но если ты мне продуешь, позорить буду всю жизнь, учти.
Матвеев согласился, впрочем, добавив, что отменять ничего не планирует. Ударили по рукам, спор был утверждён.
Вера до самого обеда читала свою книгу и не заговаривала ни о чём с Олей. Как ни пыталась она выяснить, что на самом деле было в коробке и как на это отреагировал Гриша, Вера не сказала ничего определённого.
После обеда, прибираясь в доме вместе с Олей и мамой, Вера увидела, как Гриша выходил со двора и направился в сторону дома Авенира Фомича. Девушка слегка вспыхнула, но опять не сказала никому ни слова.
А Матвеев пошёл своей лёгкой походкой по знакомой дорожке. Он уже научился, подобно местным парням, обходиться с Фомичом запросто, как с приятелем-ровесником, и именно в приятельско-фамильярной манере намеревался говорить с ним. Гриша подошёл к дому Авенира Фомича, постучал в окно. Хозяин выглянул, узнал пришедшего, вышел к нему. Поздоровались за руку и вместе вошли в дом. Большой лохматый пёс отчаянно залаял, увидев незнакомца, но хозяин прикрикнул на пса, и тот замолчал. Вошли на кухню, сели друг против друга за старый, уже немного облупившийся стол.
-Ну, выкладывай, с чем явился,- сказал Авенир Фомич гостю, закуривая сигарету.
-Я насчёт долга, Фомич... То есть, я ещё не принёс, но можно мне не деньгами рассчитаться?
-Как это?- удивлённо спросил хозяин, выпуская изо рта колечки дыма.
-Тут парни толкуют, что Настёнка тебя на какого-то залётного променяла и надолго с ним куда-то укатила в воскресенье,- весело заговорил Гриша, дружески подмигивая великовозрастному своему приятелю.
-Вернётся, никуда не денется. А вообще не тебе в мои личные дела вникать,- хмуро ответил Авенир Фомич, неприятно сморщив лицо и сощурившись.
-Так я помочь хочу!- оживлённо затараторил Матвеев. -Пока нет её, хочу, так сказать, скрасить твоё одиночество, да и Настёнка увидит, что незаменимых нет, ценить будет. Хочу тебе прислать одну красоточку молоденькую, чтобы она тебе хоть на один день Настю заменила. Я завтра её к тебе пришлю, а ты развлечёшься с нею, может, и долг мне простишь.
-И ты уверен, что всё выйдет так, как ты задумал? Кого ты пришлёшь?- задумчиво спросил Авенир Фомич, исподлобья глядя на Гришу.
-Сюрпри-из,- загадочно протянул тот, -Ты только согласись принять её, я уверен, что не огорчишься. Она, правда, будет уверена, что это я ей свидание здесь назначил,- добавил он, смеясь.
Чтобы отделаться от молодчика, Авенир Фомич дал согласие принять присланную красоточку. Григорий радостно улыбнулся и вышел.
Спокойно поговорить с Гришей у Веры получилось только вечером. Оля и Игорь ушли на прогулку, а Вера и Гриша, найдя разные отговорки, остались дома и сошлись в комнате Веры.
-Слушай внимательно и запоминай. Я ходил к Фомичу, всё с ним обсудил. Завтра к пяти вечера ты под каким-нибудь предлогом выйдешь из дома и придёшь к нему, он тебя встретит и в комнату проводит. Когда встретишься сним, сразу скажи: "Меня к вам прислал Гриша Матвеев". Именно так скажи ему. Так надо. Я из дому уйду гораздо раньше куда-нибудь к магазину, а к Фомичу приду минут через десять. Всё будет отлично, любимая моя, поверь мне! Да, кстати, вот возьми это, сразу же при встрече отдашь Авениру Фомичу,- он протянул Вере запечатанный почтовый конверт. -Там полторы тысячи, которые я должен, один богатенький буратино помог достать. Сразу отдай их Фомичу, настроение повысишь ему.
Вера всё выслушала, конверт бережно положила в сумку. Они с Гришей ещё долго сидели вмместе, разошлись перед самым возвращением Оли и Игоря.
Первую половину следующего дня Вера прожила как в тумане. Она машинальнно говорила с людьми, делала совместно с сестрой генеральную уборку в комнате, смеялась над Игоревыми анекдотами, но мысли были только о том, что должно совершиться сегодня у них с Гришей.
Ближе к пяти вечера Вера принарядилась, насколько могла, надела даже свой любимый гарнитур, кулон и серьги, уведомила родителей и тётю Марину, что идёт поболтать к Тамаре и вернётся к ужину. Захватив сумку, пошла к Авениру Фомичу. У калитки неожиданно наткнулась на Игоря.
-Вер, я знаю, куда ты собралась, не ходи,- зашептал Игорь Вере на ухо.
-А, Матвеев проболтался? Впрочем, ладно. Только ты мне не родня, чтобы мои действия корректировать.
Игорь вновь попытался что-то сказать Вере.
-Исчезни, юла!- прикрикнула на него девушка и вышла со двора.
Она шла к дому Авенира Фомича осторожно, оглядываясь, не видит ли кто. Однако никто из знакомых ей не встретился. Ещё издалека увидела знакомый дом и скамейку. Перед домом Авенира Фомича был небольшой холм, Вера всегда спускалась с него и поднималась на него, почти не замечая этого. Но сейчас, дойдя до холма и встав на его вершине, она отчего-то оглянулась, увидела крышу дома, где сейчас находились обманутые ею родители и куда она вернётся уже не той, какой уходила. Однако выбор давно сделан, и медлить нечего. "Вьюга-метелица, закружи меня,- проговорила мысленно Вера и стала осторожно спускаться с холма.
Авенир Фомич, увидев её, приветливо кивнул ей.
-Здравствуй, Верочка! Рад видеть!
-Меня к вам прислал Гриша Матвеев,- произнесла Вера заученную фразу. -И ещё он просил меня передать вам этот конверт, там полторы тысячи, которые он должен вам.
Побелевший Авенир Фомич дрожащей рукой взял у Веры конверт.
-Что ж, пойдём,- тихо проговорил мужчина.
Он отвёл Веру в самую дальнюю комнату дома, где почти ничего не было, кроме большого старого дивана, журнального столика и табуретки. Усадив гостью на диван и распечатав принесённый ею конверт, хозяин дома внимательно оглядел его содержимое.
-Знаешь ты хоть, зачем ты здесь?- спросил вдруг Авенир Фомич.
-Знаю. Чтобы здесь с Гришей Матвеевым… встретиться,- не ожидавшая такого вопроса и потому не готовая к ответу Вера опять вложила в слово "встретиться" гораздо более широкий смысл.
Авенир её понял.
-Хорошо, можешь так это называть. Только спешу тебя разуверить: это мне тебя прислали, это со мной ты должна была встретиться,- холодно проговорил мужчина, произнося "встретиться" с той же интонацией, что и Вера.
-Авенир Фомич!- воскликнула девушка. Она вроде бы и поняла то, что хотел ей сказать Авенир Фомич, но вполне поверить не решалась.
-А, не веришь? Ну, так поверишь! В том конверте, что ты принесла, были не полторы тысячи, а записка от этого хитреца. Прочти.
Он подал Вере небольшой листок, на котором было написано:
"Дорогой Авенир Фомич! Девушка, что вручит тебе мою записку, и есть та молоденькая красоточка, которую я тебе обещал. Надеюсь, что она тебе Настю заменит, ты огорчён не будешь и мой долг в полторы тысячи мне за этот подарок простишь. Гриша Матвеев".
Когда Вера после прочтения записки подняла глаза на Авенира Фомича, он не узнал её. Её лицо стало бледным и каким-то заострённым, в глазах, ещё недавно таких радостных, застыло выражение страха.
-Это обо мне? Погодите, но ведь у вас есть заветная комната, вы принимаете в ней молодёжь, влюблённых, разрешаете им там... встречаться. Я думала, что, раз вы меня сюда привели, то это и есть та комната,- пробормотала Вера.
-Это тебе Матвеев сказал?! Да никогда такого не было! Не принимал я тут никого, кроме своей Насти! Влюблённые в дом застрелившегося ходят, на синее крыльцо иногда, а то и вообще за огороды. Я отношения к их встречам никогда не имел. Вотжук Матвеев, я ему ещё тысячу накину!- рассердился хозяин. Затем он заговорил спокойно и вдумчиво, только иногда его длинные ресницы отчего-то вздрагивали. -Я грешен, самому тошно бывает, как всё припомню. Много чего творил. Но неблагодарным никогда не был. С отцом твоим у меня отношения непростые, но шесть лет назад, когда вы тут были, он мне спас жизнь. Знаешь ты об этом? Нет? Ну, теперь знаешь. И тебя я знаю с незапамятных времён, тебя ещё тогда мама в колясочке возила. И тут мне Матвеев тебя подсылает! Ах, мошенник! Я думал, он пришлёт одну из тех непритязательных особ, которые на другом конце села обитают, с которыми столковаться легко и расстаться не жалко, а тебя никак не ожидал. Когда понял, что ты и есть молодая красотка, ужаснулся. То есть, Матвеев меня последней сволочью, видимо, считает! Это ж надо - послать ко мне несовершеннолетнюю и быть уверенным, что у меня что-то будет с ней! Ты ведь девственница, да? Ах, чтоб он провалился. Но ты не волнуйся, вреда я тебе не причиню никогда. Дочери Владимира Котлярова я обязан только помогать. Иди спокойно домой, а я олуха этого при встрече отругаю и заставлю долг деньгами вернуть, да ещё с процентами.
Вера слушала Авенира Фомича внимательно. по мере того как он говорил, она успокаивалась. Как-то сразу стало ясно, что отношения с Гришей рухнули, что теперь они враги и что она чудом избежала невероятного унижения. Когда Авенир Фомич замолчал, Вера вновь взглянула на него, взгляд её был спокоен, холодная мысль отражалась в нём.
-Нет. Скажите ему при встрече, что всё между нами случилось и простите ему долг. Возьмите с него слово, что он никому ничего не расскажет. Сделайте это для меня, пожалуйста.
Теперь пришла очередь Авенира Фомича удивляться.
-Ве-ро-чка!- только и мог вымолвить он.
-Это ведь несложно вам. Слухов не будет. Кстати, насчёт документа...
Достав из сумки ручку, на оборотной стороне Гришиного листочка она написала: "Передано мне Авениром Фомичом", ниже поставила дату и время, сунула записку в сумку.
-Скажите ему, что при мне сожгли документ,- неторопливо пояснила она.
Авенир Фомич согласился на предложение Веры. Он спросил только, долго ли она будет водить Гришу за нос. Вера ответила, что сама ещё не знает, что будет делать, но что Матвеев за всё ответит. Они ещё поболтали о всяких пустяках, когда часы показали шесть, Авенир Фомич даже предложил своей молодой гостье развеяться и поиграть в картишки безо всяких денег, но вдруг кто-то постучал в окно.
-Сиди тут, я переговорю и вернусь. К окну только не подходи,- сказал хозяин и вышел из комнаты.
Григорий, проведя время с парнями на лавке у мельничихи, в шесть вечера решил наведаться к Авениру Фомичу, узнать, как там дела. Тот встретил Матвеева радостно, пожал ему руку и объявил, что долг ему прощён.
-Как же у вас случилось?- с любопытством спросил Гриша.
-Она всё тебя ждала, один разговор, Гриша да Гриша. Нет, думаю, не столкуюсь я с ней, убежит ещё. А у меня снотворное есть, в каплях. Я чайку заварил, сахарку две ложки туда бухнул, снотворного туда подлил, и готово. Предложил чаю выпить, пока тебя нет, согласилась. Она у меня после кружечки чая мигом вырубилась. Сам дальше домыслишь, надеюсь. Она там, в комнатах, минут десять назад начала отходить от лекарства. Только вот нет ей ещё восемнадцати, потом уже вспомнил, тревожит меня это.
-Она очень любит сестрёнку. Скажите ей, что пострадает Оля, если она скажет кому-нибудь. Да, очень хочу видеть, как вы её выводить будетее из дому.
Авенир Фомич помедлил с ответом, потом посоветовал Григорию идти к нему на огород и засесть в малиннике, там всё будет отлично видно. Григорий отправился в малинник.
Вера сидела на диване, не шевелясь. Вдруг Авенир Фомич вошёл к ней.
-Он был у меня. Я там наплёл ему с три короба, про документ он не спросил, но я при случае скажу, как договорились; хочет теперь видеть, какая ты вся несчастная. Я поведу тебя огородом, и домой иди огородами. Умоляю, что бы я ни говорил, что бы ни делал, притворись, что веришь. С вами, молодыми да малахольными, и актёром стать не мудрено!
Он взял Веру за руку и они медленно пошли из дома в огород. В одной из комнат хозяин взял своё ружьё, объяснил Вере, что так надо и попросил играть какую-нибудь трагическую роль, на что Вера согласилась, добавив, что почти не будет притворяться.
Григорий уже сидел в малиннике и ругался на колючки, когда вдруг скрипнула калитка. Приглядевшись, он увидел Авенира Фомича. В одной руке он держал кисть сильно переменившейся Веры, в другой охотничье ружьё. Остановившись невдалеке от малинника, Мужчина неожиданно выстрелил дважды в воздух.
-Запомни, если ты хоть намекнёшь кому, что была у меня, вот такая пулька вонзится в тело твоей сестрёнки. Я знаю, где ваш дом, и помню, как она выглядит. Имей это ввиду. Ну, давай, иди, пока никто тебя не видит!
На лице Веры во время этого монолога отражались то страх, то страдание, то безумие. Она кивнула Авениру и пошла прочь. Когда её не стало видно, Гриша выбрался из малинника и тоже ушёл.
Если идти огородами, то от дома Авенира Фомича до дома тёти Марины дорога длиннее. Вера шла медленно, слёзы градом катились по лицу. Вдруг на середине пути она опять наткнулась на Игоря. Увидев его, она даже шарахнулась в кусты.
-Я же говорил тебе, не ходи!- затрещал Игорь, шныряя глазами туда-сюда в поисках нежелательных слушателей, -Мне Гришка ещё вчера всё рассказал, как он тебя с Авениром столкнёт. Ненавидит он тебя, хотел просто посмешищем перед всеми сделать, а тут этот долг на него свалился, вот он и вздумал двух зайцев убить. Я не хотел, чтобы ты ходила, поэтому пытался предупредить.
-Если бы у меня были силы, накостыляла бы тебе за лицемерие. Да если бы ты действительно не хотел, мог бы вчера тёте Марине сказать, и она бы меня в доме заперла на неделю. Тебе было интересно, пойду я или нет. Ну, гляди теперь на меня!- проговорила Вера с каким-то болезненным вызовом.
Игорь закусил губу. Выдержав паузу, рассказал о споре с Гришей на три тысячи, просил никогда больше Грише не верить. Вера выслушала внимательно.
-А вот за жадность поблагодарить тебя надо. Трёх тысяч жалко ему стало, он и ближнего рад предостеречь! Спасибо, Игорёк, но лучше уходи, не хочу никого видеть.
Игорь ушёл, а Вера добралась до дома.
-Ой, не красят тебя посиделки,- произнесла тётя Марина, увидев бледное лицо и заплаканные глаза Веры.
А Авенира Фомича так и жгло: хотелось ещё раз увидеть Веру. Минут через тридцать после ухода Григория, он взял гармошку и пошёл, пиликая, по улице. Не стесняясь, вошёл в дом тёти Марины. В это время уже собирали ужин, по случаю духоты, стол накрыли на веранде. Вера и Гриша, супруги Котляровы с Олей и все Минниковы уже были тут, когда на веранду вступил Авенир Фомич. Пропиликав на своей гармошке, он повернулся к тёте Марине:
-Кума! Дай на водку полтинник! У меня праздник, а отметить нечем!
-Баба яга тебе кума! И денег на твои глупости у меня нет,- огрызнулась тётя Марина.
-У меня есть!- сказала Вера, встала и ушла, затем вернулась с пятидесятирублёвой бумажкой, понесла было деньги Авениру Фомичу, но вдруг уронила их на пол и растерянно оглянулось вокруг.
-Ничего, Верочка, Авенир сам возьмёт. Авенир по жизни сам всё брал,- почти торжественно проговорил он, наклоняясь за пятидесяткой.
-Авенир декламирует! Ну, не иначе конец света скоро случится,- съехидничала тётя Марина.
Вера посмотрела на неё полубезумным взглядом.
-Конец света... Начало тьмы... Дохохмились... Вон, какие костры горят!-
В этот момент ей действительно казалось, что перед ней выросла какая-то огненная стена, которая всё надвигается на неё.
-Ты пригляди за ней, кума, у неё не все дома, видать,- спокойно отрезюмировал Авенир Фомич, не обращая внимания на сверкавшего глазами Котлярова и удивлённое лицо его жены.
Что-что, а ум у меня в целости!- истерически проговорила Вера и упала в обморок. Её отнесли в спальню Авенир Фомич и Владимир Николаевич. Друг на друга они при этом старались не смотреть.