— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Сначала мы встретились на экскурсии. Тебя привела Анисья. Ты был единственным зрячим. Был ещё кто-то, кроме нас троих, но кто, не помню. Мы все отлично провели время. Общались мы с тобой по-приятельски.
Потом примерно три часа ночи, мой дом. Бабушка с небывалой энергией намывала пол, а в это время в квартире были ты и Стефания. То я уходила с тобой на кухню, мы смотрели мои магнитики, вспоминали экскурсию, иногда целовались и говорили, что это жест дружбы. То ты уходил в комнату, а на кухню приходила Стефания, и мы о чём-то шептались. Когда я в очередной раз заглянула в комнату, ты говорил с бабушкой о рыбалке. И я офигевала, что ты скоро уйдёшь, а мне в этой квартире ещё жить и жить, и все эти впечатления забудутся нескоро.
Проснулась. Сообразила, что ничего не было. Офигела ещё раз, теперь уже от этого. И не могу сказать, радует меня или огорчает, что этого не было. И не могу сказать, почему так муторно на душе. И почему я опять похожа на раскачивающийся маятник.
Так значит семь лет и четыре месяца?
Или всё-таки нет?
А если так, то к кому все эти эмоции? Мне, выражаясь словами Достоевского, математически доказали, что истина победила, я выбрала истину. Но это не отменяет колебаний маятника.
Потом примерно три часа ночи, мой дом. Бабушка с небывалой энергией намывала пол, а в это время в квартире были ты и Стефания. То я уходила с тобой на кухню, мы смотрели мои магнитики, вспоминали экскурсию, иногда целовались и говорили, что это жест дружбы. То ты уходил в комнату, а на кухню приходила Стефания, и мы о чём-то шептались. Когда я в очередной раз заглянула в комнату, ты говорил с бабушкой о рыбалке. И я офигевала, что ты скоро уйдёшь, а мне в этой квартире ещё жить и жить, и все эти впечатления забудутся нескоро.
Проснулась. Сообразила, что ничего не было. Офигела ещё раз, теперь уже от этого. И не могу сказать, радует меня или огорчает, что этого не было. И не могу сказать, почему так муторно на душе. И почему я опять похожа на раскачивающийся маятник.
Так значит семь лет и четыре месяца?
Или всё-таки нет?
А если так, то к кому все эти эмоции? Мне, выражаясь словами Достоевского, математически доказали, что истина победила, я выбрала истину. Но это не отменяет колебаний маятника.