— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Опять вспоминается то, как в школе мы изучали Цветаеву. Как-то прочли мы текст.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина...
И нам объяснили, что на самом-то деле героиня ох как тоскует по родине, что вот этот финал и особенно вот этот рябиновый куст опровергает всё, написанное перед тем. Меня поразил этот приём. Посчитала его самым эмоциональным из всех, какие только возможны. Потом встретила его у Твардовского в знаменитом его "Я знаю, никакой моей вины" и т.д. Впоследствии сама пыталась писать так. Когда призывала поверить мне, что не нуждаюсь в любви, и говорила, что проще всего мне поверить в этом, намекала, что ты-то, мол, пойдёшь по более сложному пути, ты-то НЕ поверишь и станешь раскручивать нить, а там, там,- ну и так далее. Таких опытов у меня было, кажется, мало. Да и в этом тексте намёк то кажется мне прямолинейным, то слабоватым, и то ли прямолинеен от того, что слабоват, то ли слабоват от того, что прямолинеен. Почти через год вдруг истолковала мысленно для себя стихотворение Фета "Я тебе ничего не скажу" именно в том ключе, что лирическому герою хочется ей всё открыть, поэтому он себя отчаянно убеждает в обратном. Сама находилась в такой ситуации. Затем с такими текстами встречалась мало, но для себя назвала приём "Постижение через отрицание". И вот прошлым летом слушала Мельничную "Опасное лето". Чтобы себя убедить, дать необходимый настрой после окончательного нашего расставания, не знаю уж. Вот отличный первый куплет с припевом.
Как клинки, режут небо крылья,
Улетать — только если к морю,
Золотою дорожной пылью
Покрывая мечты и волю.
Махаоны парят над миром,
Лето в душу неслышно входит,
В сердце старая моя лира
Пробуждает родник мелодий.
И не надо о снах и вере,
О клинке, за спиной хранимом,
Ветер смоет мои потери,
Даст твоё позабыть мне имя.
Имя...
Всё логично, но тут:
До свидания, чуждый странник,
До свидания в мире третьем.
Ага, краешком сознания героиня надеется на новую встречу, хоть и в другом мире, точнее в третьем, видимо, там всё идёт по каким-то другим законам, раз встреча (свидание) возможна там, а не в этом мире. Дальше вроде бы идёт возвращение к основному настроению.
Махаоны летят на запад,
Если дует с востока ветер.
Если жемчуг в моей ладони,
Если бьются о сердце волны,
Если ты меня тоже понял,
Забывай меня и не вспомни!
Но что это? Песня совершенно предательски срывается в
Вспомни меня!
Вот оно что! Да ещё и героиня в следующем куплете пытается себя унизить.
Уходи по своей дороге,
Там железо с сандалом вместе —
Всё твоё, а мои — лишь крохи,
Недопетая чья-то песня.
С какой стати себя унижать, если не страдаешь? Но потом опять вернулось основное настроение песни.
Уходи, уходи, ты слышишь,
Золотой невесомой песней,
Дай забыть и лететь мне выше,
От любви от больной воскреснув.
И не надо о снах и вере,
О клинке, за спиной хранимом,
Ветер смоет мои потери,
Даст твоё позабыть мне имя.
Имя.
Имя...
Вот только последние повторения слова "имя" заставляют задуматься, а так ли уж стремится героиня забыть это самое имя. Не произносит ли его мысленно? И, кажется, мне эта песня ближе, чем я думала. Вот, всё, мне после этого марта особенно надо встряхнуться, но краешком сознания я всё ещё в своём прошедшем.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина...
И нам объяснили, что на самом-то деле героиня ох как тоскует по родине, что вот этот финал и особенно вот этот рябиновый куст опровергает всё, написанное перед тем. Меня поразил этот приём. Посчитала его самым эмоциональным из всех, какие только возможны. Потом встретила его у Твардовского в знаменитом его "Я знаю, никакой моей вины" и т.д. Впоследствии сама пыталась писать так. Когда призывала поверить мне, что не нуждаюсь в любви, и говорила, что проще всего мне поверить в этом, намекала, что ты-то, мол, пойдёшь по более сложному пути, ты-то НЕ поверишь и станешь раскручивать нить, а там, там,- ну и так далее. Таких опытов у меня было, кажется, мало. Да и в этом тексте намёк то кажется мне прямолинейным, то слабоватым, и то ли прямолинеен от того, что слабоват, то ли слабоват от того, что прямолинеен. Почти через год вдруг истолковала мысленно для себя стихотворение Фета "Я тебе ничего не скажу" именно в том ключе, что лирическому герою хочется ей всё открыть, поэтому он себя отчаянно убеждает в обратном. Сама находилась в такой ситуации. Затем с такими текстами встречалась мало, но для себя назвала приём "Постижение через отрицание". И вот прошлым летом слушала Мельничную "Опасное лето". Чтобы себя убедить, дать необходимый настрой после окончательного нашего расставания, не знаю уж. Вот отличный первый куплет с припевом.
Как клинки, режут небо крылья,
Улетать — только если к морю,
Золотою дорожной пылью
Покрывая мечты и волю.
Махаоны парят над миром,
Лето в душу неслышно входит,
В сердце старая моя лира
Пробуждает родник мелодий.
И не надо о снах и вере,
О клинке, за спиной хранимом,
Ветер смоет мои потери,
Даст твоё позабыть мне имя.
Имя...
Всё логично, но тут:
До свидания, чуждый странник,
До свидания в мире третьем.
Ага, краешком сознания героиня надеется на новую встречу, хоть и в другом мире, точнее в третьем, видимо, там всё идёт по каким-то другим законам, раз встреча (свидание) возможна там, а не в этом мире. Дальше вроде бы идёт возвращение к основному настроению.
Махаоны летят на запад,
Если дует с востока ветер.
Если жемчуг в моей ладони,
Если бьются о сердце волны,
Если ты меня тоже понял,
Забывай меня и не вспомни!
Но что это? Песня совершенно предательски срывается в
Вспомни меня!
Вот оно что! Да ещё и героиня в следующем куплете пытается себя унизить.
Уходи по своей дороге,
Там железо с сандалом вместе —
Всё твоё, а мои — лишь крохи,
Недопетая чья-то песня.
С какой стати себя унижать, если не страдаешь? Но потом опять вернулось основное настроение песни.
Уходи, уходи, ты слышишь,
Золотой невесомой песней,
Дай забыть и лететь мне выше,
От любви от больной воскреснув.
И не надо о снах и вере,
О клинке, за спиной хранимом,
Ветер смоет мои потери,
Даст твоё позабыть мне имя.
Имя.
Имя...
Вот только последние повторения слова "имя" заставляют задуматься, а так ли уж стремится героиня забыть это самое имя. Не произносит ли его мысленно? И, кажется, мне эта песня ближе, чем я думала. Вот, всё, мне после этого марта особенно надо встряхнуться, но краешком сознания я всё ещё в своём прошедшем.