— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Сегодня ровно год с того дня, как мы в последний разз стояли рядом, держались за руки, говорили в живую. Тяжело вспоминать тот день, и самое тяжёлое - что я не была искренней с тобой в полной мере. Так себе годовщина, если честно, но она завершила все чёрные даты личного календаря того лета. Те, что в августе, как и вообще весь последующий диалог слов и поступков, не в счёт. Настоящий, последний разговор был год назад. Я отмечаю, конечно, отмечаю. Но главное не это. Я пытаюсь осмыслить, что произошло с моими чувствами за этот год. Как я и предполагала, та самая четвёртая четверть любви во мне ещё звенит. Потеря творчества и филологии, осознанная мной месяц спустя или чуть больше, оказалась не окончательной. Я пишу роман о нас, а к филологии вернусь после. Я явила родным все скелеты из своего шкафа, и они мало-помалу с теми скелетами примирились. Я приняла решение не публиковать получившиеся у меня стихи, и это даётся мне тяжело, но раз уж так лучше для мира, то пусть так будет. И всё вроде бы хорошо складывается, ведь несмотря на все свои бури я удачно защитила ВКР и не потеряла способность творить. Но в чём-то я ожесточилась, и если и есть в этом доля твоей вины, то мы виноваты с тобой оба. Я ведь, в сущности, не тебя утратила, счастье не моё, нет. Ты есть и будешь. Я потеряла веру в себя, в любовь, в счастье взаимности для себя. И ещё: если раньше встречала в книге положительного настолько, что аж положить некуда, персонажа, то мысленно представляла, что это ты, а та, кого он любит, я, и когда всё у них складывалось отлично, то у меня чуть ли не слёзы наворачивались на глаза. А вот в мае читала про такого вот насквозь положительного персонажа французского романа, и включился у меня внутри Станиславский со своим "Не верю!". Если бы ты меня увидел, то понял бы, что перемен во мне нет, если я неглубоко заглядываю в себя, то тоже не вижу там изменений, но если чуть глубже копнуть, то там, внутри у меня,- камень. Это он висит на мне всё это время и не отпускает, он заставляет на все рекомендации родных искать хахаля и на мамино сентиментальное желание стать наконец бабушкой отвечать всегда одно: "Обломись!" Ну, или выстраивать логические рассуждения о невозможности для меня какой-то там личной жизни, впрочем, все рассуждения тоже можно свести к "Обломись!" Я планировала увидеться после защиты ВКР с тремя людьми, с ними всеми по разным причинам мне не удастся встретиться, и я мысленно послала к чёрту свои планы. А раньше огорчилась бы сильно. Неужели это та самая привычка в жизни в пустоте, о которой ты тогда сказал мне? Что ж, у меня ещё есть год, следующего третьего июля, может, сумею осмыслить это.