— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Два раза за это лето я пыталась заболеть, но отделалась лёгким испугом. Первый раз в июне начинало болеть горло, но таблетки помогли подавить болезнь в зародыше. Позавчера с десяти утра я, оказывается, температурила, но никто этого не понял, в том числе я, узнали с бабушкой об этом только вчера в полночь. Вчера в полупрострации провела день, но к вечеру совсем полегчало. Мама пришла, принесла малины, объяснила, что так в Петербурге болеют многие. И вроде есть объяснение моему состоянию. Но я про себя решила: это всё потому, что не даю эмоциям выход. Ведь какие-то у меня есть, а я даже отчёта в них себе не могу дать, так как наинтернетить - это одно, словами сказать - другое, да вот только некому. Сегодня я уже совсем здорова. Эмоциям выход дала, хоть и косвенно, вроде стало полегче. Потом читала книгу. Героиня была молода и обманута в своей любви. Мне было больно за неё. И не только за неё. За себя тоже. Нет у меня ни мечты, ни иллюзий, ни надежд. Я столько времени убеждала себя, что это хорошо. Сегодня почувствовала, что нет, да набраться всего этого неоткуда. Я боюсь перемен, я не уверена, что смогу полюбить, что гожусь для другой жизни, что способна хоть на что-то, кроме чтения, развлечений и рефлексий. За ужином бабушка пересказала рассказ про мужика, пошедшего на преступление из-за женщины, которую он патологически, как считает бабушка, любил. Ну, спать на одной подстилке с собачкой дамы, терпеть унижения, считать, что стерпишь измену в твоём присутствии - что-то в этом есть не от мира сего. И опять стало больно. Не только за этого мужика. Я не должна так чувствовать, потому что моя любовь не сделала меня ангелом во плоти. Но больно. Или эта та самая боль, что приходит на смену любви? А если так, то с ней надо начинать уже мириться. Так как ей, боли, на смену в лучшем случае придёт безразличие. Я внешне спокойная и благополучная, у меня всё хорошо, каждый день наполнен каким-никаким, но смыслом, и тем не менее я не вполне счастлива.