— Девушка, вы одна? — Нет, я с причудами.
Снилась сестра по любви, соименница. То она гостила у меня среди множества народа, то мы одни покидали всех и перемещались к ней в пустую квартиру или комнату. Она рассказывала о своей шестимесячной дочери Софье, которая уже умеет писать слово "мир". Я хотела показать соименнице мой подаренный Ирой бюст Лермонтова, но это не удалось.
До обеда вдруг вспомнила, что уже однажды мой мир - нет, не рушился, но становился другим. Я ведь только на восьмом году жизни поняла, что незрячая. Даже отучившись четыре месяца в школе, я никак не могла понять, про кого это рассказывает бабушка случайной встречной на вокзале в Москве. А потом оказалось, что именно мою историю она рассказывала. Меня ранило то, что, оказывается, мы с моей сестрой разные - я не вижу, она видит. То, что со всеми членами семьи я так разделена, не напрягало. Потребовалось много времени, чтобы понять, что и так тоже можно жить. А утрата веры в любовь, случившаяся два года назад, схожа с тем изменением картины моего мира. Только я смирилась легче и приняла это как должное. В пустоте тоже живут, так он мне сказал когда-то. Но он выбрался, а я нет. Живу в пустоте, украшаю её в меру своих возможностей. Что ещё я должна утратить, чтобы свершилась перемена картины мира? Не хочу ничего терять. Ни родных, ни работу, ни друзей, ни слух, ни подвижность, ни разум, ни способность сочинять. Без утрат можно жить, законсервировавшись. А законсервироваться - значит перестать развиваться. Что делать-то?
Под конец рабочего дня открыла окно - а там ливень. Позвонила маме, сказала, что пережду. Мама вскоре перезвонила, сказала, что переждать не получится, надо выходить. У меня в сумке плащ из чего-то шелестящего, кепка, у окна резиновые сапоги - всё бабушка предусмотрела. Экипировалась, пошла. На всё, что было открыто (шея, часть головы, не закрытая кепкой) попадал противный холодный дождь. Было то холодно, то сыро. К счастью, на двух переходах дороги стоять долго не пришлось, помогли перейти аперативно. Я пошла по Седьмой линии, твёрдо решив не останавливаться ни на секунду. Только идти, идти. Так скорее можно достигнуть метро и там обсохнуть. Третий переход перешла легко. Метро даже нашла сама, правда, не сразу надела маску. К моменту входа в метро промёрзла так, что проездной, который достала из сумки, показался мне горячим.
А если на место ливня подставить что угодно из жизненных ситуаций, я торможу и не знаю, что делать. Когда-то надо научиться не трусить и действовать.
А его любить устала сверх всякой меры.
До обеда вдруг вспомнила, что уже однажды мой мир - нет, не рушился, но становился другим. Я ведь только на восьмом году жизни поняла, что незрячая. Даже отучившись четыре месяца в школе, я никак не могла понять, про кого это рассказывает бабушка случайной встречной на вокзале в Москве. А потом оказалось, что именно мою историю она рассказывала. Меня ранило то, что, оказывается, мы с моей сестрой разные - я не вижу, она видит. То, что со всеми членами семьи я так разделена, не напрягало. Потребовалось много времени, чтобы понять, что и так тоже можно жить. А утрата веры в любовь, случившаяся два года назад, схожа с тем изменением картины моего мира. Только я смирилась легче и приняла это как должное. В пустоте тоже живут, так он мне сказал когда-то. Но он выбрался, а я нет. Живу в пустоте, украшаю её в меру своих возможностей. Что ещё я должна утратить, чтобы свершилась перемена картины мира? Не хочу ничего терять. Ни родных, ни работу, ни друзей, ни слух, ни подвижность, ни разум, ни способность сочинять. Без утрат можно жить, законсервировавшись. А законсервироваться - значит перестать развиваться. Что делать-то?
Под конец рабочего дня открыла окно - а там ливень. Позвонила маме, сказала, что пережду. Мама вскоре перезвонила, сказала, что переждать не получится, надо выходить. У меня в сумке плащ из чего-то шелестящего, кепка, у окна резиновые сапоги - всё бабушка предусмотрела. Экипировалась, пошла. На всё, что было открыто (шея, часть головы, не закрытая кепкой) попадал противный холодный дождь. Было то холодно, то сыро. К счастью, на двух переходах дороги стоять долго не пришлось, помогли перейти аперативно. Я пошла по Седьмой линии, твёрдо решив не останавливаться ни на секунду. Только идти, идти. Так скорее можно достигнуть метро и там обсохнуть. Третий переход перешла легко. Метро даже нашла сама, правда, не сразу надела маску. К моменту входа в метро промёрзла так, что проездной, который достала из сумки, показался мне горячим.
А если на место ливня подставить что угодно из жизненных ситуаций, я торможу и не знаю, что делать. Когда-то надо научиться не трусить и действовать.
А его любить устала сверх всякой меры.
-
-
27.08.2020 в 21:48krimhilda, можно без маски - к счастью, несмотря на смену руководства метро, там сейчас не зверствуют и можно спокойно ездить без намордников. Это ж не МФЦ... вот там зверства.
-
-
28.08.2020 в 19:57Да и бабушке моей 81 год, не хочу никакую корону к ней нести.