У меня с рождения полностью отсутствует зрение, поэтому здесь почти нет фотографий, видео и вообще чего-либо визуального. Здесь я даю волю эмоциям, вывешиваю всё, что их вызывает - стихи, разного рода хохмы и личные переживания. Если вам у меня интересно, заходите. Кто б вы ни были, я буду рада вам. Читайте и комментируйте. Ваша krimhilda
Короткое путешествие на дачу не было особо примечательным. По пути туда попали в огромную пробку, из-за чего документалку посмотрела не целиком. На кухне стоит бабулино кресло-кровать, на котором теперь спит на даче мама. Более или менее обустроена моя комната, кровать - бывшая кровать сестрёнки, теперь уже ей не нужная. Отец ночует на втором этаже, но там я ни разу не была. Телевизор один, на кухне. Обращаться с ним я не умею, так что о включении его на тот или иной канал просила родных. Ещё многое не приспособлено, по тысяче поводов надо обращаться к маме, где лежит то, куда поставить это, мама, дай, мама, возьми. Погулять вышли с мамой однажды, я присутствовала при её общении с соседями. Дважды ходила мыться под душем, когда отец топил баню. Париться - не моё, мне плохо становится даже от того количества пара и жара, которое попадает ко мне через стерку между парной и мыльней или как там помещение с душем правильно называется. А так курсировала между кухней, туалетом и своей комнатой, передвигаясь в три раза медленнее обычного, так как с ориентированием пока фигово. Стихотворение написала, и то плюс. Вернулись сегодня к часу дня. Но вторые длинные выходные проведу так же. Короткие, надеюсь, нет.
С тобой по-настоящему проститься Душа не может. Больше не скупится На самообвиненья. Ей сестрица - Тоска. Толпа пустых бесцветных дней Гнетёт. Она, как эти дни, пустая, Живёт близ развороченного рая, С упорством сумасшедшего встречая Повсюду отсвет личности твоей.
Апрель скоро кончится. Кипишной ЕГЭшный апрель. В мае этого добра ещё будет хватать, но, искренне надеюсь, не в таких количествах. Надя вроде как остаётся с нами дальше. Я, кроме КИМов и своей книги Малецкого, читала за ней "Китайскую кухню" Журавлёва, для первой книги Надя неплохо справляется. Завтра утром поеду на 4 дня с родителями на дачу. Мама не то в шутку, не то всерьёз заявила, что я буду на огороде махать лопатой, но если и махать лопатой, то под строгим маминым наблюдением. В пятницу днём всё было нормально, а в семь вечера словно кнопочку включили, и у меня начался насморк. В субботу проамёбствовала, в воскресенье даже температура чуть повысилась, а в понедельник уже можно было работать с корректурой, преодолевая пофигизм. Сегодня чувствую себя почти здоровой. Непорядок, что болею третий раз за год. Я в минуту слабости решила изменить себе и податься на "Петербургский ангел" ещё раз, уже в самый последний-распоследний раз, даже готовилась, но как только стало можно посылать заявку, резко охладела к мероприятию. Ничего не хочу. Я без них всех отлично обойдусь, они без меня - тем более.
Работаем снова с КИМами для ЕГЭ. Отлаженная система нарушена и даёт сбои. Английский приходится готовить мне, хотя с английским у меня туго, переводить, например, я тексты не в состоянии. Всю математику, информатику и физику делает Алексей Анатольевич, ему тоже трудно, рука не набита. Впервые за много лет мы делаем ЕГЭ по французскому. Но здесь, к счастью, у меня работа второго плана. Зашиваемся, конечно, на прошлой неделе я два раза сильно задерживалась на работе, потому что иначе никак было не сделать. Подготовка кимов по русскому после английского и французского почти счастье. Ещё большее счастье - когда КИМы временно не являются работой, и просто можно читать книгу Малецкого "Дрожь". Она на любителя, много несчастий происходит с героями, но тем не менее почему-то читается легко.
МСЭ прошли, мама заполняла бумаги, вроде как окончательная комиссия возможна без моего присутствия, очень надеюсь, что не переиграют и не нужно будет брать ещё один выходной.
Родители стали ездить на дачу с ночёвками, в воскресенье утром мне поручено давать мягкий корм Васе. Тот в первый раз меня проигнорил, но корм съел. Во второй раз мяукал. В третий раз лез мне под ноги, когда я шла к его миске, чтобы поставить рядом блюдце. В четвёртый раз под ноги не лез, был рядом с миской, и я чуть не приземлила блюдце на кота. Когда дача будет обустроена, меня будут брать туда, а мне не сильно-то охота в малознакомое место, но надо, Федя, надо, маменька не хочет волноваться.
Мы с Таней перешли оба раза дорогу, только-только начали идти по седьмой линии, болтали. Вдруг нас окликнула немолодая, если судить по голосу, женщина. Она сказала нам: - Извините, вот вы идёте, у вас голова не кружится? Не знаю, как Таня, а я слегка удивилась - что это за забота о нашем здоровье на ровном месте? Мы ответили, что голова не кружится. Лично я уже настроилась на очередную историйку с глупыми вопросами и нашим непониманием, как на них отвечать. И тут женщина объяснила нам, что теряет зрение, и при ходьбе у неё голова кружится, и ещё она при движении задыхается (по голосу было заметно). Встретив нас, решила узнать, нормально ли это для людей с отсутствующим зрением. Настрой у меня резко изменился. Мы объяснили, что мы не медики и точный диагноз поставить не можем, разве что можем предположить, что причина может быть в нервном напряжении и перемене погоды. Разошлись с немолодой женщиной в разные стороны. Какое-то время мы с Таней шли под впечатлением. Потом, конечно, и поболтали, но я нет-нет да вспоминаю бедную тётушку.
С детства меня интересовал вопрос, как я отреагирую, узнав, что начинаю седеть. Я воспринимала седину как примету надвигающейся старости, и это расстраивало. Поэтому когда однажды бабуля сказала, что её волосы начали темнеть, я искренне понадеялась, что она помолодеет. Не случилось. Когда я попросила посмотреть надёжного человека на фото прежнего возлюбленного, и человек сказал, что тот на фотографии седой, я сильно удивилась. Вот тот, кого я встретила впервые в его четырнадцать, почти пятнадцать, уже седой, да ладно! Я отвратительно запоминаю предметы одежды и цвет чего бы то ни было, но на днях разговорились с мамой, и маме я сказала: "Мне пофиг, но если я начну седеть, ты мне скажешь, ладно?" И мама через несколько минут сказала, что у меня два седые волоска, но это вообще не критично. Я не расстроилась, не задумалась, я начала ржать. "Мама, это прикол!" - только и смогла сказать. Обижалась, когда мне хотели на работе дать кличку "Дева Мария" - на том простом основании, что у меня, дескать, никого никогда не будет в самом личном плане, обижалась не из-за таких предположений, а потому что с возрастом стала резко против кличекв мой адрес, хотя в детстве охотно клички носила. Фиг с ней, с сединой, на ощупь волосы останутся такими же, красить меня мама будет всё равно только бесцветной хной не ради цвета, а ради оздоровления кожи головы и чтобы так лихо волосы не пачкались, и всё. Ржу, потому что жизнь подтвердила мои намерения закрыть некоторые вопросы навсегда. Да, Мария Андреевна сказала, что Серж совсем седой, и ничего, женится. Я рада за Сержа, но болт, который я кладу на некоторые сферы жизни, подрос.
Ещё одна дорожная история, случившаяся в пятницу. Шла в одиночестве с работы. Малый проспект Васильевского острова перешла почти сама, на седьмую линию с шестой перейти помогли. Только вознамерилась идти дальше, как мужчина, по голосу которого невозможно определить возраст, сказал мне: - Это пятая линия. Я удивилась. У меня топографический критинизм, но даже я понимаю, что пятая линия где-то не тут, и я ответила: - Это должна быть седьмая линия. Мужчина стал настаивать, что тут угол Среднего проспекта и четвёртой линии, а я, дескать, на пятой. Я начала теряться, но собрала немногие крохи воли в кулак и сказала, что переходила с шестой линии на седьмую. За спиной другой мужской голос позвал: - Ефим, пошли! Тот, кого назвали Ефимом, резко согласился со мной, что тут шестая и седьмая линия, сказал: "Вы умница" и свалил. Я люблю запоминать, с какими носителями необычных имён доводилось общаться. Теперь я смело могу утверждать, что говорила с Ефимом. А вот страдает ли Ефим топографическим критинизмом, как и я, или вот так нелепо решил меня экзаменовать,- вопрос, навсегда оставшийся без ответа.
А можно - чтобы все краски вернулись обратно, Чтобы вновь было важно, какой день недели настал, Чтоб звенела душа в ожидании новых дат? Но Где возьмём мы другой финал?
А можно - чтобы я вдруг пробудилась, узнала, Что недавние дни - лишь кошмара тяжёлого дым? Чтоб тебе мой кошмар я при встрече пересказала, Посмеялся бы ты над ним?
А можно - чтобы весна снова стала весною?! Нет, нельзя. Без тебя этот мир потускнел, подурнел. То, что прежде скрывала, и завтра от многих скрою. Невозможен другой удел.
Послушай, люди не умирают – они становятся самыми красивыми закатами, огненно-красным, нежно-розовым, сине-голубым, и в момент, когда ты падаешь, тебя незаметно подхватывают те, кто при жизни был очень тобой любим. Люди не умирают, заходят в наши сны, когда мир утих, поздно вечером или под утро в пять. Чтобы изредка на секунду хотя бы в них, мы имели возможность их обнять. Люди не умирают – они становятся прозрачными, сквозь себя пропуская чистый свет. Это мы здесь о них ставим свечи и горько плачем, а для Бога, знаешь ли, мёртвых нет. Люди не умирают лучами сквозь занавеску будят нас поутру, просыпаешься, а в груди спокойно и горячо. Может быть, когда ты идёшь, расступается тьма вокруг, потому что они стоят за твоим плечом? Люди не умирают, только обнимают нас теперь ветром, а не руками, нам же здесь остаются их вещи, образы, голос, смех. Люди не умирают – просто становятся облаками, скучаешь по кому-то – взгляни наверх. Анна Захарова