"Приходи позавчера", начало второй части.

[krimhilda]

Я разделалась наконец со своей практикой, написала две главы второй части и слегка подредактировала ранее написанное. Остальное надеюсь закончить на юге и отредактировать по возвращении. Итак, Часть первая, главы I - V, Часть первая, главы VI - VIII.

Часть вторая. Ведьма.

I

На следующий день после описанных событий около Авенирова дома собралась молодёжь. Отмечали возвращение одумавшейся Насти. Григорий сидел рядом с Авениром Фомичом и хмуро глядел на всех. Обморок Веры поразил его так, как он не мог ожидать. Он знал от тёти Марины и родных Веры, что этим не кончилось. От обморока она скоро очнулась, но затем у неё вдруг поднялась температура чуть ли не до сорока градусов, хотя других простудных симптомов не было. Когда к ней подходили и спрашивали о самочувствии, она неизменно отвечала "Душа кипит", затем начинала бредить, кому-то грозить. Оля передавала Грише, что Вера кроме этого в бреду сказала, будто слишком многие хотят её испытать и что она испытает всех их одновременно. Такое состояние продлилось у Веры до восьми утра, потом она заснула беспробудно на шесть часов, после этого встала в полной памяти, извинилась перед всеми за беспокойство, убедила тётю Марину, что не нужно придавать значения случившемуся, что теперь ничего страшного не произойдёт, отобедала с аппетитом и ушла в комнату, сославшись на головокружение. Григорий видел её мельком, но с ней не говорил и в комнату к девочкам во время её болезни входить не решался. Сегодня, уже выходя из дома, Матвеев узнал, что она совсем здорова, но встреч с ним не ищет. Вот и на прогулку со всеми не явилась, отговорилась опять чем-то. Оля что-то говорила насчёт её отсутствующего настроения. Григорий знал также, что Авенир Фомич раза два сегодня справлялся у тёти Марины о Верином здоровье, но сделал всё, чтобы с её родителями не встречаться. Он обмолвился кому-то из молодых о болезни Веры, тотчас же поползли слухи и сплетни, в короткое время дошедшие до того, что Вера чуть не угодила на тот свет.
Парни пили пиво, девчонки болтали, гуляя около, и вдруг все увидели Веру. Григорий даже глазам своим не поверил, пока она не приблизилась ине стала спускаться с холма. Настроение, что ли, переменилось?
Она была точно так же одета, как вчера, так же причёсана, те же кулон и серьги были на ней. Авенир Фомич даже вздрогнул, припомнив разом всё, о чём они с Верой говорили так недавно и каким уговором связаны. Вера медленно спустилась с холма, оглядела притихшую молодёжь, приветственно помахала рукой.
-Ну, здорово, что ли! Отжигать будем или как? Авенир Фомич, мир вам!
Оттого ли, что он давно не слышал её, или по какой-то другой причине, Григорию казалось, что голос её неуловимо изменился. Появились какие-то другие интонации, которых не было ещё вчера. Взгляд и движения тоже стали незнакомыми. И вроде Вера стоит перед ним, а вроде и не Вера.
-Тебя подменили!- вырвалось у него.
-Конечно, подменили!- с какой-то даже лихостью подхватила Вера, не глядя, впрочем, на Гришу и даже не повернувшись к нему. -Была прежде у меня душа девичья, а теперь-то у меня душа ведьмина!
-А правда, что ты с того света вернулась?- спросил Антип, глупо улыбнувшись и вызвав неодобрение остальных. Но Вера приняла этот вопрос спокойно.
-Верно говоришь. На том свете я побывала, и чертей я там повидала, крепко я с ними сдружилась да с порученьем от них воротилась. А поручение в том, чтобы здесь, на земле, отжигать да тебе, малоумному, покоя не давать!
-Что, только мне?- испугался Антип.
-Да тебя-то одного мне будет мало, есть у меня ещё кое-кто на примете. Ой, свет Григорий Васильевич, чего хмуритесь? И Авенир Фомич призадумался! Что с ними, Антюша, не знаешь? Можно мне называть тебя Антюша?- Вера широко улыбалась и смеялась звонко. Потом припомнили, что и в тот вечер, и в последующее время до самого конца с её лица ни при каких обстоятельствах не сходила печать тяжёлой грусти, даже когда она сгибалась пополам от смеха или заигрывала с залётными.
-А под мою дудку покружишься, Вер-рка!- вдруг произнёс Авенир Фомич, к тому моменту порядком захмелевший, поскольку пивом не ограничился и пил вино.
-Ваша правда, Авенир Фомич,- спокойно сказала Вера, подойдя к нему, -но я буду не я, если ещё кого-нибудь не закружу.
Вдруг она заметила Настю:
-А, Настюха-сеструха! Давно тебя видно не было. Когда вернулась?
-Сегодня утром. А почему сеструха, твоя же сестра Оля?- сказала Настя, улыбнувшись едва ли не глупее Антипа.
-Оля мне сестра по крови, но и мы с тобой, на одной земле рождённыея, одной звездой озарённые, чем не сёстры, а?
Авенир Фомич переглянулся с Гришей. Гриша хотел уже намекнуть Вере, чтобы не очень умничала, но она, прежде, чем Настя что-то поняла, добавила, смеясь:
-Да я шучу! Все молодые девушки в какой-то мере сёстры. Ну, мы с тобой можем и приятельством ограничитьтся, поскольку двух сестёр мне действительно многовато.
Григорий смотрел на всех и видел на лицах то же удивление, какое испытывал сам при виде Веры. Какой-то огонь горел в ней, и чтобы он её совсем не сжёг, она и принялась отливать сейчас пули. А может, ещё и не выздоровела окончательно. Так он думал, не сводя с Веры глаз, а она почти не смотрела на него и вовсе не говорила с ним. Она сидела рядом с Антипом, Валерка и Мишка из залётных, а также Игорь тоже были около неё. Странно, что ещё в начале недели она сторонилась их, а теперь даже как будто привечает. Григорий тоже сел поближе, чтобы слышать разговор, но совсем близко подходить не решился. Вера наконец заметила его.
-Не притворяйся бедным родственником, подходи. Потеснись-ка, молодёжь, принимай Матвеева!
Матвеев уселся рядом с Мишкой и стал слушать.
-Я, Антюша, стихи очень люблю,- ласково и доверительно говорила Вера недоумевающему Антипу. -У меня у самой ничего серьёзного не получается, зато чужие охотно декламирую. Вот послушай, что я тебе прочту.
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь - и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
То глас ее; он нудит нас и просит...
Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины,-
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Она прочитала очень выразительно, было видно, что каждое слово стихотворения прочувствовано. Закончив, помолчала несколько секунд и заговорила снова, но интонация её резко изменилась; было видно, что она начинает закипать изнутри, и только двое здесь знали причину этого, да и то для каждого она была своя.
-И вот представь, Антип, что ты плывёшь вот так по морю или по жизни. Плывёшь, строишь планы, молишь о попутном ветре... И вдруг твой кораблик попадает в бурю и разбивается о скалы. Лихо так. Со всей силы. А ты один. И нет никого, и надежды нет. Только безверие и ненависть в душе. Симпатично, а? Э, да чёрт со всем этим!- вновь изменила интонацию Вера, опять в её голосе появилась та отчаянная лихость, которую Григорий сегодня заметил. - Не затем я здесь, чтобы умствовать, я отжигать хочу! Авенир Фомич! Где же ваша дудка? То есть, я хотела сказать, гармошка?
Авенир Фомич сходил в дом и принёс гармошку, уселся на скамейке и принялся пиликать. Вера достала из кармана кофты шёлковую красную косынку и повязала себе на голову, встала напротив скамейки, но на некотором расстоянии от неё. Авенир Фомич заиграл плясовую мелодию, а Вера стала танцевать, сочиняя на ходу:
-У меня, у Веры, всюду кавалеры: там Николка, тут Валерка, не скучает нигде Верка! Эй, завидуй, сестра Олька, у тебя вон Игорь только! Там-там-тарарам, скоро жутко станет вам! Э-эх!
Она не смотрела ни на кого, а Григорий смотрел только на неё. Эта мелькающая красная косынка сводила его с ума. Он сам хорошенько не мог понять, что с ним. В какой-то момент он вскочил с места и подбежал к Вере:
-Вера, давай вместе!
Она, не останавливаясь, подала ему руку, и они заплясали вдвоём.. Вера вела его, и он покорялся этому. Когда Авенир закончил играть, Вера подвела к нему совершенно очумевшего от быстроты танца Григория.
-Моё слово твёрдое!
Она не села на скамейку с молодёжью, а встала на вершину холма. Заходящее солнце озарило её прямую фигуру и задумчивое лицо. Вера смотрела на всё и всех отрешённым от реальности, нездешним взглядом, устремлённым куда-то вдаль. Минуты две или три она молча глядела сквозь Авениров забор и столпившуюся рядом молодёжь, будто что-то действительно видела в этой дали. Григорий сфотографировал её на свой телефон, и она даже не заметила этого. Наконец она взглянула на последние солнечные лучи и кротко произнесла:
-Лучики мои, самоцветики мои, не оставляйте Верочку, не покидайте бедную!
Обернувшись, она только махнула всем на прощание и ушла, не дождавшись даже Олю. Гриша, побледневший, недоумённо смотрел вокруг себя. Раньше он только искусно притворялся влюблённым в Веру, а теперь, в этот самый миг, влюбился действительно. Если бы он только мог предполагать, что так будет, не сводил бы её с Авениром. Но ничего нельзя изменить, и она его ненавидит, причём совершенно справедливо.. Авенир Фомич поманил его к себе. Они вошли вместе во двор Авенирова дома.
-Да у тебя на лице написано, что ты влюблён! Все уже поняли, может, и она поняла,- прошептал Авенир Фомич, когда Григорий подошёл к нему, -только она твоим словам теперь верить не будет. Я ей сразу после того, как она от снотворного-то отошла, сказал вчера, что ты всё подстроил, она не поверила сначала, клеветником меня назвала, а я показал ей документ, потом при ней же и сжёг его.
Григорий страдальчески скорчился и, ни слова не говоря, кинулся догонять Веру. Авенир Фомич вышел вслед за ним и шутя объяснил молодёжи, что Вера испытывала своего кавалера, видимо, было за что, а он испытания не выдержал.
А Вера шла к дому, думая о том, что у неё всё хорошо сегодня получилось, и даже сверх ожидания. Она притворялась, что не замечает Матвеева, но его взгляды на себе чувствовала. Узнав сегодня от Оли, что в бреду говорила, будто все её испытать намерены, она поняла, что это так и есть: и мама в то мерзкое воскресенье своим "Про меня забудь" решила её испытать, и Гриша, добиваясь согласия на встречу и столкнув с Авениром Фомичом, сделал то же. О да, она им всем ответит, да так, что мало не покажется. Впрочем, надо подождать, понять себя, может, это просто эмоции говорят в ней, и если так, то она своё решение изменит и не будет столь радикальна. Вдруг она услышала, что сзади неё бегут. Оглянулась, увидела Гришу, останавливаться не стала. Он догнал её.
-Верка! Верка!- бессмысленно повторял он, уцепившись за её руку.
-Что вам, Григорий Васильевич? Вас Авенир Фомич прислал? Передайте, что уговор помню и никому никогда ничего не расскажу, я себе уже ничем не помогу, а сестра у меня только одна. Я тщательно выпытала у Оли, что я говорила в бреду, не тревожьтесь, не назвала ни одного имени. Или вам самому помощь моя нужна? Опять кому-то продули в картишки, а?- Вера с ненавистью выплёскивала на него все эти слова, впрочем, не отнимая руки.
-Вера, пойми, я раньше притворялся, да, но сейчас тебя действительно люблю!- проговорил он, выслушав всё.
-Хоть бы пластинку сменили, молодой человек!- с сердцем воскликнула она. Затем, заметив его изменившееся лицо, чуть смягчилась. -Ты сказал сегодня, что меня подменили. Да, может, и так. А понял ли ты, кто подменил? Да ты же сам, а потом уже тот человек, на которого мне сегодня было тяжело глядеть. Вам и ответ держать обоим. Заруби себе на носу, что я, оправившись от своего странного припадка, стала другим человеком. Той Верки, которую ты обманул, больше нет, запомни. Я предупреждала тебя об этом, говорили ведь мы с тобой, что не смогу простить тебе обмана. Помнишь, там, на синем крыльце? Я говорила правду. А ты говорил, что не держишь на уме ничего, и лгал. Я отомщу, Матвеев, не теперь, так через десять лет, ещё не знаю, каким образом, но не сомневайся в этом. Закружила ведь я тебя сегодня под Авенирову гармошку, чтобы ты убедился, что у меня слова с делом не расходятся.
Они подходили уже к дому, когда Вера спросила:
-Я рассказывала тебе, как я решилась согласиться на свидание с тобой и пойти к Авениру? Тогда пойдём ко мне, там узнаешь,- прибавила она, получив отрицательный ответ.
Когда вошли в комнату, Вера достала из сумки монету, подробно рассказала Грише, о чём думала здесь в ночь со вторника на среду и как монетка помогла решить исход дела.
-Храни её. Я думала, она будет мне талисманом. Не уберегла. Может, тебе поможет. Или Авениру отнеси. Иди теперь, Гриша. Не могу больше на тебя смотреть. Рекомендую не забывать ничего, что я тебе говорила.
Григорий ушёл, а Вера осталась одна и дала волю накопившимся слезам. Всё-таки ей дорого дались все эти клоунства перед Авениром и прочими. Ей ужасно хотелось прямо сейчас выставить Гришку дураком перед всеми, а необходимо было играть роль. Однако приступ слабости был недолгим, минут через пять Вера вытерла слёзы и дала себе слово быть твёрддой, полагаться только на разум и действовать холодно.
-Что ты с Матвеевым сделала? Даже мне стало жалко на него глядеть, такой потерянный по двору сейчас слоняется,- спросила, входя, Оля.
-А что сразу я? Завтра он по собственной глупости в колодец прыгнет, я тоже буду виновата?- прикинулась Вера.
-Будто я не видела, что ты сегодня творила! Ты же действительно на ведьму была похожа, особенно когда красную косынку эту нацепила! Приманила ты его, а он и влюбился сильнее прежнего,- протараторила Оля, выражение её лица говорило, что юлить перед ней бессмысленно.
-Сильнее прежнего влюбился, говоришь? Тем хуже для него,- спокойно заключила Вера.
Оля несказанно удивилась:
-Послушай, сестра, со вчерашнего дня с тобой что-то странное творится. Я ничего понять не могу,- сказала Оля очень серьёзно.
Вера задумалась, наконец решилась открыть всё сестре.
-У меня теперь на свете одна ты, Оленька. Садись рядом, я всё расскажу. Но, что бы ни было, никогда никому не вздумай проговориться, даже родителям, даже тёте Марине.
Оля села рядом с Верой, и Вера рассказала ей всё: как решилась на свидание с Григорием, что узнала от Авенира Фомича и о чём они договорились, что рассказал ей Игорь о споре на три тысячи рублей, что причина её странной болезни - осознание Гришиного предательства, что когда-нибудь он ответит за её страдания. То краснея, то бледнея, Оля всё это выслушала.
-И вот теперь он действительно влюбился, но это ничего не меняет. Если хочешь знать, я его не разлюбила, может быть, и не разлюблю, но я ему больше не верю, это важнее. Он уверен, что отдал долг Авениру, но мне он заплатит гораздо больше, поверь, я для этого всё сделаю.
Оля только и смогла кивнуть в ответ, мол так и надо, и пошла смотреть телевизор на кухню.
В это время Григорий во дворе разговаривал с Игорем.
-Попал я, Игорёк, так, что самому не верится. Я в неё действительно сегодня влюбился.
-Может, тебе показалось и завтра пройдёт?- с ухмылкой спросил Игорь.
-Не-ет, брат, вряд ли,- убеждённо ответил Матвеев.
-Что, спор на три тысячи отменяешь?- поинтересовался Игорь.
-Не отменяю. Мне всё равно нужно добиться того, чтобы Вера мне поверила, только теперь тут гораздо больше личной заинтересованности, чем азарта,- пояснил Гриша. -В сущности всё остаётся по прежнему, только после нашего с тобой спора я отношения с ней не намерен заканчивать.
Игорь в ответ на эти слова улыбнулся, и братья ушли со двора в свой сарайчик.

II

На следующий день Владимир Николаевич за завтраком объявил девочкам, что надо снаряжаться в дорогу, послезавтра ему на работу. Девочки очень загрустили, особенно Вера. Тётя Марина вдруг встала из-за стола и сказала, как всегда, твёрдо и резко:
-Вот что, родители: сами езжайте, а девчонок оставьте хоть ещё недельки на три-две. Что им в вашем душном городе, в вашем тесном доме делать? Я пригляжу за ними, насколько смогу, если хотите, каждый вечер буду вам на мобильный звонить, а потом ты, Владимир, приедешь за ними.
Сказав это, тётя Марина села на место. Девочки ждали, что скажут родители, боялись, что они не согласятся. Они обещали подумать вместе.
-А вы, девчонки, хотите так?- спросила Веру и Олю хозяйка.
-Хотим, хотим!- в один голос сказали сёстры.
-Вот, Володя и Варя, вам информация к размышлению,- заключила тётя Марина.
Какова же была радость Веры и Оли, когда за обедом родители сказали, что оставят пока девочек здесь, но ровно через две недели в субботу отец приедет за ними один, к его приезду они уже должны собрать вещи, чтобы ему здесь не задерживаться. На том и условились.
Вера и Игорь после обеда отпросились погулять, вышли в разное время из дому, но сошлись у реки. Так между ними было условлено ещё с утра, перед завтраком, когда они сидели одни во дворе. Вере нужно было кое-что выяснить относительно ненависти Гриши к ней, для этого и нужно было ей поговорить с Игорем один на один. Они, встретившись на берегу, уселись рядом в тени старой берёзы.
-Игорёк, разъясни мне,- начала Вера, -ты обмолвился в тот проклятущий день, что Матвеев за что-то меня ненавидит, а вот за что, не пойму. Ты не знаешь, в чём причина?
-За что он тебя до вчерашнего дня ненавидел, я знаю, можно даже сказать, что я в этом виноват. Помнишь, что у вас было шесть лет назад?
Вера вспомнила. Было то, что шесть лет назад Вера, уже под конец пребывания здесь, вдруг осознала, что влюбилась в Гришу, известила об этом сначала родных, затем его самого, а затем и всю улицу. Гриша, или Матюха, как его тогда называли из-за фамилии, узнав о чувствах Верки-фанерки, обходил её десятой дорогой, если всё-таки Вера заговаривала с ним, огрызался и убегал. В один из вечеров, когда гурьба ребят играла у старого колодца, Игорь вдруг в шутку предложил Вере поцеловать Гришу. Вера восприняла эти слова серьёзно и, когда Гриша меньше всего этого ожидал, подбежала к нему и, светясь от радости, поцеловала его в щёку. Это видели все. Гриша ужасно побледнел, наговорил Верке кучу несусветных глупостей и, считая себя на всю жизнь опозоренным, убежал. Только в день отъезда Котляровых Гриша помирился с Верой, и то не очень охотно.
-И он до сих пор обижался на меня?!- с удивлением и болью в голосе сказала Вера, припомнив всё. -Ведь я говорила не раз, что та история уже через год вызывала у меня приступ смеха и не более того. Кем надо быть, чтобы спустя столько лет придавать значение этому?
Она ораторствовала бы ещё, но Игорь остановил её:
-Погоди, слушай. Этой зимой я гостил у него и его мамы на каникулах. Пригласил он к себе как-то девчонку, симпатичную такую, ну, и я рядом был. Сидим, лимонад пьём, чипсами хрустим. Вдруг чёрт меня дёрнул детство вспомнить и эту историю. Девчонка уши навострила, что да как, объясни, мол, я всё и рассказал. Эта дура завопила: "А-а, Гришка, на тебя девчонки с малолетства вешались, зачем ты мне такой нужен!", собралась и ушла. Брат потом звонил-звонил ей, да всё без толку. А Гришке очень хотелось с ней начать встречаться. Когда понял, что ничего не получится, вбил себе в голову, что в этом ты и эта ваша история виновата. Занудел не хуже той дуры: "А-а, у меня из-за Верки одни проблемы, встретить бы только её ещё разок, она у меня увидит, почём фунт лиха!" Я пытался переубедить, да где там! Он сюда приезжать не собирался в это лето, но я, решив, что он свою блажь позабыл, сообщил ему о вашем приезде, он мигом оживился, сказал, что обязательно приедет тоже, что вот и настал отличный повод с тобой поквитаться, велел почву готовить, плести тебе про его любовь неземную, пока он не приедет. А что дальше, ты знаешь.
-Ой, придурок, ой, придурок, других слов нет!- сделала вывод Вера.
Помолчали. Затем завели незначительный разговор о приятелях, пересыпая его анекдотами. Наболтавшись, решили расходиться.
-А давай вместе вернёмся, Игорь!- вдруг предложила Вера, и лукавая улыбка заиграла на её губах.
-Это ещё зачем?- насторожился Минников, виснусчатое лицо его как-то странно напряглось.
-Чтобы ты спросил у меня!- засмеялась Вера. - Ну, чего нам опасаться, мы же не марихуану тут курили? Ну, встретились, ну, вместе пришли, чего ты сразу оборонительную позицию занимаешь?
Дорогой Вера как бы мимоходом попросила Игоря слегка обнадёжить Гришу, сказать, что у него ещё есть шансы завоевать Верино расположение, а когда Игорь решил, что это правда, и вновь встревожился за свои три тысячи, успокоила его, сказав, что это ради хохмы. Игорь и на это согласился.
Во двор вошли вместе, держась за руки, слегка удивив этим находившихся во дворе Олю, Гришу и Владимира Николаевича. Самым весёлым тоном сказав Игорю "Ну давай, увидимся", Вера вошла в дом. Гриша последовал за ней.
-Ты с Минниковым теперь, да?- затараторил Матвеев, вбегая вслед за верой в её комнату и отчаяннно вращая глазами.
-А ты что кипишь, как чайник?- огорошила его вопросом Вера. -Во-первых, слишком поспешные выводы ты делаешь, подумаешь, с твоим братцем на улице встретилась и вместе с ним в дом вернулась, а во-вторых, даже если я и с Минниковым, тебе что с того? Мои отношения с тобой продолжаться не могут, не хуже меня знаешь, почему. А если так, то, коли я захочу, с ветром северным заверчу романчик, и никто мне слова не скажет, а уж тебе подавно не советую меня жизни учить.
Григорий обдал Веру горячим ненавидящим взглядом и неизвестно зачем брякнул:
-Довертишься! Отколочу ведь!
-Не отколотишь, я Фомича в охранники найму ради хохмы,- шаловливо ответила Вера.
-Кого?! Кого, Вера?!- в комнату неожиданно вошла Варвара Алексеевна, до той минуты меланхолично собиравшая в соседней комнате чемодан и не вникавшая в суть разговора, пока не было произнесено заветное имя.
-Да шучу я, не грузись! Ну, есть тут один кадр на селе, фомичом все кличут. Хохмарь, с молодёжью якшается, больше ничего,- очень небрежно проговорила дочь, услышав вопрос матери.
-А ты? Ты как его кличешь?- насторожилась вдруг Варвара Алексеевна.
-Авенирчиком она его кличет, Авенирчиком!- вдруг выпалил раздражённый Григорий.
По мимолётному взгляду Варвары Алексеевны, брошенному на Веру, молодые люди поняли, что теперь дело пахнет киросином.
-Ты что натворил, идиот?- прошептала Вера. Гриша тоже был изумлён. Он считал, что просто сострил, а тут из-за его неосторожных слов назревает очередной скандал в чудаковатом семействе, и на улучшение отношений с Верой в таких обстоятельствах рассчитывать не приходится.
-Варвара Алексеевна, тёть Варь, я шучу,- попытался оправдаться молодой человек, но Котлярова, не слушая его, схватила дочь за руку и молча повела из комнаты. Матвеев последовал за ними. Владимир Николаевич пришёл в недоумение, увидев их, выходивших со двора в переулок. Его покоробили выражения их лиц: у жены воинственное, у дочери чересчур насмешливое, у ветреника Гришки почему-то извиняющееся. Котляров окликнул Гришу и вопросительно посмотрел на него, тот махнул рукой и поспешил за Верой и её матерью. Озабоченный Владимир хотел идти следом, но Оля сказала, что они разберутся сами, лучше проверить, как там поживают порученные маме чимоданы.
-Вот свалились чудаки на мою голову,- раздражённо думала Вера, шагая по улице с Гришей и мамой, чувствуя железную хватку маминой руки. -Один мелет про меня невесть что, другая этому верит и, ей-богу, собирается меня прилюдно отчитать! Хоть бы в огород повела, что ли, а то на улицу тащит. У-у, руке больно!"
Остановились у синего крыльца.
-Говори, что у тебя с Авениром? Ты с ним встречаешься? Вы любовники?- строгим, понизившимся от волнения голосом принялась допрашивать Варвара.
-Ничего нет, мы не встречаемся и никакие мы не любовники,- твёрдо ответила Вера.
-Не верю!- почти вскрикнула мать.
-А ты поверь,- спокойно, с расстановкой произнесла дочь.
Варвара занесла кулак, чтобы ударить Веру по лицу, но та вовремя отскочила в сторону.
-Не рекомендую этого делать,- так же медленно, как и прежде, сказала она, -иначе я всю оставшуюся жизнь буду тебе это припоминать.
Гриша понял: что-то надо делать; он положил руку на плечо Варвары:
-Идёмте домой. Вера вам правду говорит. И я не позволю её обижать,- внушительно сказал он.
Не обращая никакого внимания на Матвеева, раздражённая женщина кинулась было к дочери с кулаками, но остановилась, вдруг услышав шутливые слова, произнесённые тотчас же узнанным голосом:
-Что за шум, а драки нет?
Это был Авенир Фомич. Направляясь из дома в магазин и проходя мимо синего крыльца, он увидел часть разыгравшейся сцены, но не понял, в чём дело, и решил это выяснить.
-А вы бы, Авенир Фомич, спрятались где-нибудь невдалеке и подождали бы несколько минут, драка была бы,- сердито ответила Вера и отвернулась.
-Так что случилось у вас?- спросил Авенир Фомич уже серьёзно.
-Я неосторожно сострил, после этого Верина мама решила, что вы с Верой встречаетесь, потребовала от Веры ответа, Вера стала всё отрицать, но Варвара Алексеевна не поверила и чуть не поколотила её,- пояснил Григорий.
Авенир Фомич выслушал его и обратился к смущённой Варваре.
-Я? с Верой? Как мог прийти тебе на ум такой вздор?- ласково-увещевательно сказал он. -Я знаю, кто из молодых с кем милуется, все их амуры у меня на глазах. Если Вера разрешит, я тебе всё о ней подробно расскажу. Можно, Вера?
Вера кивнула, и он продолжал:
-В прошлый четверг Вера и Гриша при мне объявили всей молодёжи, что встречаются. Всё вроде шло у них хорошо, но в этот четверг какая-то кошка между ними пробежала, но тут уже я не знаю, что тому причиной. Вижу только, что Вера третий день Гришино терпение испытывает, а он раздражается, видимо, от этого и мелет невесть что. Ничего, помирятся,- заключил он и многозначительно посмотрел на молодых людей, которые, подтверждая его слова, согласно закивали.
-Прости меня, прости меня,- залепетала Варвара, во все глаза глядя на любимого.
-Перед дочерью извинись,- с неудовольствием проговорил тот и пошёл своим путём.
Забыв о Грише и Вере, Варвара кинулась за ним:
-Авенир! Дети остаются, а я с мужем завтра еду. Хоть одно слово, Авенир, милый!- с тоской прошептала она ему на ухо.
-Дай бог здоровья тебе и Оленьке. Но у меня есть женщина, Настя. И мне надо в магазин,- хмурясь, прошептал он в ответ и ушёл.
Варвара, совершенно потерянная, вернулась к ожидавшим её молодым людям, которые, на её счастье, были очень поглощены своими мыслями и не обратили никакого внимания на её странный разговор с Авениром. Все трое молча вернулись домой. Как только вошли во двор, Варвара Алексеевна поспешила скрыться в доме, а Гриша повёл Веру к огороду.
-Вера, а может вправду помиримся? Давай всё заново начнём, а? Неужели у меня нет надежды?- дрожащим от волнения голосом спросил он, когда они дошли до ведущей в огород калитки.
Она не сразу ответила, сначала постояла в задумчивости, затем усмехнулась и начала издалека:
-Моя бабушка одну прибаутку очень любит.
-Кто стучится в дверь моя?
-Это я, семтра пришёл!
-Видишь, дома нет никто?
Приходи позавчера.
Как-то я анализировала последнюю строчку и подумала, что отдельно от стишка она означает почти катастрофу. Приходи позавчера - значит, ничего нельзя вернуть. Ну так вот, объясняю ещё раз: для меня ты Авениров соучастник, я тебе не верю, и ничего у меня с тобой не будет. Никогда. И не заводи со мной разговора об этом. Приходи позавчера, счастье не моё.
Сказав это, она ушла от Гриши, оставив его в большой печали. Особенно его поразило это "Приходи позавчера". Однако вдруг его озарила счастливая мысль, которая не приходила ему на ум раньше и которой он чрезвычайно обрадовался. Повеселев, он пришёл во двор и, узнав от Оли, что они с Верой не пойдут сегодня на улицу и будут помогать родителям, повеселел ещё больше. Совершенно уверенный в себе, он с весёлым лицом шёл к дому Авенира Фомича и отчаянно забавлял там немногочисленную на сей раз молодёжь.
Вернувшись с прогулки, Гриша, как делала Вера, написал на листочке несколько слов, сделал самолётик и пошёл в дом, чтобы как-то передать записку Вере. На веранде он наткнулся на Варвару Алексеевну. Та, надломленная сегодняшними событиями, сидела на собранных и вынесенных из комнаты чемоданах. Она думала о том, что редко ей удавалось в течение дня натворить столько глупостей, что ей ужасно стыдно перед Верой и она готова сделать невозможное, лишь бы получить прощение от дочери.
-Варвара Алексеевна,- робко начал Гриша. Женщина вздрогнула, посмотрела на него холодно.
-Что тебе?- не очень ласково сказала она.
-Помогите с Верой помириться,- сказал Гриша и протянул Варваре Алексеевне самолётик. -Она меня не захочет видеть, поэтому вас прошу. Просто отдайте ей самолётик. Так повелось у нас. Она поймёт, что я хочу мириться и пойдёт навстречу. Я очень прошу помочь.
Котлярова взяла самолётик, кивнула Грише и пошла к Вере, а тот ушёл в их с Игорем сарайчик.
Войдя к дочери, Варвара Алексеевна предложила ей посидеть на веранде вместе, Вера согласилась. На веранде Варвара Алексеевна отдала Вере Гришин самолётик, сказав, что Матвеев, по-видимому, искренне хочет мириться. Вера, ничуть не меняясь в лице, сунула самолётик в карман, сказала, что подумает об этом. Варвара Алексеевна извинилась за сегодняшнее недоразумение, и Вера извинения приняла. Они ещё немного поговорили и разошлись.
Владимир Николаевич уже спал, когда Варвара Алексеевна вошла в комнату. Но ей не спалось. Машинально взяв со стола ручку и вынув из книги закладку, лист бумаги, она стала писать письмо Авениру. Писала от души, на одном дыхании. Закончив, перечитала, удивилась сама себе, но не скомкала, не выбросила в мусорное ведро, а зачем-то засунула своё письмо под линолиум и, как ей казалось, спрятала его надёжно. После этого она вплоть до звонка будильника пребывала в полусне.
А Вера, войдя в свою комнату, развернула Гришин самолётик. Так она и знала: записка.
"Я говорил с Авениром Фомичом и кое-что узнал от него. Приходи завтра в половину пятого к нему огородами, я тоже приду, будет серьёзный разговор. Гриша Матвеев".
"Мама дорогая, к чему бы это? Ну, если Авенир открыл нашу тайну, а это, по всей видимости, так, жесть будет,- думала Вера. -Ну, ладно, можно и так. На месте соображу, что делать".
На рассвете Котляровы, муж и жена, уехали, провожали их Вера, Оля и тётя Марина. У самого автомобиля родители тепло простились с дочерьми.
-Всё-таки как хорошо, что ты у меня есть,- проникновенно сказала Вера отцу, подойдя к нему и приветливо улыбаясь, как прежде. -Ты даже не представляешь, что могло быть со мной, если бы тебя не было. Счастливой дороги. Береги себя и маму, что бы ни было.
Маму она одарила тёплым взглядом. Оля весело улыбнулась обоим родителям, которые тотчас после этого сели в машину и покатили в сторону города.
Тётя Марина отправилась в огород, Оля снова легла спать, а Вера пошла в опустевшую родительскую комнату и стала оттуда смотреть в окно, на улицу. Неожиданно взгляд её опустился к полу, и она заметила что-то, выглядывающее из-под линолиума. Сев на корточки, она разглядела, что это какая-то бумага. Любопытство побудило достать её. Осторожно достав бумажку и очистив её от налипшей пыли, она поняла, что это письмо, затем узнала мамин почерк. Решив, что коли уж представился случай, она прочтёт письмо, стала читать и, закончив чтение, обомлела. Письмо было таково:
"Милый, бесценный Авенир!
С тех пор, как Владимир узнал о наших отношениях и прекратились наши регулярные встречи, моя жизнь потеряла краски и смысл. Я не могу жить без тебя, и скрывать это от других мне всё сложнее. Владимир добрый, ни разу не напомнил о тебе, только хмурится, если сама заговорю нечаянно. Но мне всё равно тяжело, от этого часто срываюсь, скандалю с мужем. Будто бы легче становится на какое-то время, хоть и стыдно перед девочками. Они да воспоминания о тебе, о наших семи месяцах,- вот то, что есть у меня в жизни. А счастья не будет. Ты меня не позовёшь, знаю и не виню тебя. У меня есть Оленька, плод нашей недолгой любви. Но у меня помутился разум, как только я представила, что у тебя могут быть отношения с Верой. Все эти годы я надеялась, что вернётся наше счастье, даже шесть лет назад надеялась, теперь ничего не жду, но даже не думай о романе с Верой. Не прощу никогда. Живи, как знаешь и не думай обо мне, если тебе так проще, но это учитывай. Прости за недавние глупости.
Твоя Варя".
"Так вот оно что,- мысленно воскликнула Вера, дважды перечитав письмо. Теперь она всё поняла: почему мама так часто впадает в истерики, почему отец так глубоко задумывается, почему Оля ну ничуть не похожа на папу. Вера иногда в сердцах думала о матери, будто та вообще не умеет любить, но ей и в голову не могло прийти, что мать, не любя своего мужа, просто-напросто любит другого. И вчерашние мамины глупости именно этим вызваны. Впервые в жизни Вера от души жалела и во всём оправдывала маму. "И под линолиум зачем-то письмо засунула, нет бы выкинуть,- думала девушка, вертя письмо в руках, -Видимо, совсем о другом думала в это время. Хорошо ещё, что я заметила, а не Оля. Нет, Оле не расскажу. Лучше ей иметь такого отца, как папа. У всех, и у мамы с папой, и у меня, в сердце рана есть, только у Оли нет, зачем я буду наносить её? А Авениру я письмишко всё-таки отнесу, он достаточно умён, чтобы правильно понять".
Авенир Фомич занимался своим огородом, когда неожиданно перед ним возникла Вера и молча протянула мамино письмо. Тот взял, прочёл внимательно, глубоко вздохнул. Вера рассказала, как попало к ней письмо и какие решения она приняла.
-Молод был, греха ни в чём таком не видел, и Варю не так сильно любил, как она меня,- проговорил мужчина, хмурясь. -А ты мне как родная стала в то время, к тому же, ребёнку моему сестра. Ещё и поэтому я тебе Гришкину оферу раскрыл в четверг. Кстати,- вдруг встрепенулся он, -Гришка новое задумал. Посылал он тебе записку, что сегодня вы у меня встречаетесь?
-Посылал,- подтвердила Вера. -Как раз ломала голову, зачем это и не раскрыли ли вы ему карты.
-Мимо, Верочка,- усмехнулся в усы Авенир Фомич. -Гришка хочет, чтобы я тебе сказал, что он к той истории отношения не имеет, что я вас обоих тогда обманул. Документ-то я вроде как сжёг, значит, нечем подтвердить, что он меня надоумил, и он на это очень рассчитывает, мол, только так ты ему опять верить будешь. Я сам хотел каким-нибудь образом тебе дать знать, да ты сама пришла. Так что или прикинься, что веришь ему, или сама скажи о документе. Вот и всё. Ладно, беги, пока тебя Марина не хватилась. И умница, что решила не открывать семейную тайну Оленьке.
-Вот спасибо за помощь, Авенир Фомич,- с чувством сказала Вера, улыбнулась и убежала домой.
В течение дня, занимаясь привычными делами, Вера, изображая на лице тревогу, ловила где-нибудь Гришу и просила хоть намекнуть, что ожидает её у Авенира дома, а Гриша неизменно отвечал, что всему своё время. Для себя он подметил, что Вера чего-то опасается и не стал развеивать какие бы то ни было опасения.
Наконец, опять ничего не говоря Оле, вера незадолго до условленного времени вышла из дому и огородами пробралась к Авениру Фомичу. Тот встретил Веру и повёл за руку между грядками.
-Гришка, прохиндей этот, уже стоит во дворе, ждёт,- сказал он.
-Он у меня дождётся,- хмыкнула в ответ Вера, уже давно знавшая, что скажет Матвееву.
Григорий действительно стоял во дворе. Он ушёл из дома сразу после обеда и до недавнего времени сидел один в доме застрелившегося, много думал. Вот уже который день им владеет это сильное, загадочное и нелогичное чувство к Вере. Вот уже который день он сам на себя не похож. До этой пятницы он шёл по жизни легко и уверенно, как в погожий день идёт по ровной дороге путник, не обременённый ношей. А теперь он растерян, будто тот же путник, нечаянно споткнувшийся о камень и совершенно сбитый этим с толку. Теперь он осознал вполне и нелепость обиды на Веру, и жестокость своего поступка. Он чувствовал, что Вера всё равно его любит, хотел бы начать отношения с ней заново, с чистого листа, но без последнего обмана, который он затеял и на который подбил Авенира, сделать это невозможно. Спор с Игорем отменять он не желал, хотя мог. Ему казалось, что отмена спора будет свидетельством его слабости или нетвёрдости в решениях, а давать брату повод упрекать себя в чём-то подобном Матвеев не хотел ни за что. Итак, главное - вернуть расположение любимой, а остальное неважно. Едва Григорий сделал этот вывод, как увидел идущих с огорода Авенира Фомича и Веру. У Веры озабоченный вид, подвоха жждёт.
Авенир Фомич и Вера подошли, поздоровались. Григорий встал напротив них и повелительно сказал хозяину дома:
-Ну, Авенир Фомич, скажи Вере то, что вчера сказал мне наедине!
Авенир Фомич встал рядом с Григорием и, виновато глядя на Веру, произнёс:
-Прости, Вера, что приходится тебе о четверге напомнить. Я тебя обманул. Григорий не имеет отношения к случившемуся, я это выдумал. Он ничего не подстраивал. Он приходил ко мне, когда ты была в комнате под действием снотворного, я сказал, что ты у меня не появлялась, он удивился и ушёл, а я наскоро сам накатал ту записку якобы от него, которую тебе показал и тут же сжёг. Вот и всё.
Вера выслушала, удивлённо смотря то на Григория, то на Авенира Фомича. Хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Григорий жадно наблюдал за этим.
-Значит, это всё вы один? Он не виноват?- промолвила она с робкой радостью в голосе. -А я, дура, винила его, говорила жестокие слова, знать не хотела!- с негодованием воскликнула девушка, когда Авенир утвердительным кивком ответил на её вопрос.
Гриша подошёл к любимой.
-Прости меня, любимый мой, Гришенька, что я ему поверила,- горячо заговорила Вера. -Только, я боюсь, он всегда между нами стоять будет и ты мне не простишь этот гадкий четверг.
-Что ты, Верочка, никто никогда между нами не будет стоять, а уж тем более Фомич,- смеясь, утешал Матвеев свою возлюбленную. -Ты ведь ни в чём не виновата, я обязан простить тебя и забыть о четверге. Не тревожься об этом. Так есть у меня надежда, Верочка?- поспешил добавить он.
-Светик мой, ты ещё спрашиваешь у меня! Есть, есть, конечно! Моё сердце не переставало тебя любить, но, когда я поверила клевете на тебя, разум велел ненавидеть, и я полагалась на разум, отталкивая тебя. Но теперь всё по-другому будет, любимый мой! И верить никому не буду, кроме тебя!- взволнованно протараторила Вера, с любовью глядя на счастливого Гришу.
Влюблённые взялись за руки. Вдруг Вера изменилась в лице:
-Пойдём отсюда, милый, здесь нашу любовь пытались разрушить, не хочу на этот двор, на дом этот глядеть!- шептала она, дёргая за руку Гришу. Тот на прощание махнул рукой всё понявшему хозяину и поспешил вывести Веру со двора.
Проводив их взглядом, Авенир Фомич вошёл в дом, плюхнулся на ближайший табурет и схватился за голову. Почти физически больно было смотреть, как эти отчаянно влюблённые молодые люди обманывают друг друга. "Господи, а я куда глядел? Надо было мне тогда Матвеева с его пикантными предложениями взашей вытолкать и строго-настрого запретить присылать кого-либо! Не кончится всё это добром, ох, не кончится,- горько думал мужчина.
Григорий и Вера вернулись домой вместе, держась за руки, дошли до комнаты Веры и Оли.
-Давай, до завтра,- нежно сказала Вера и поцеловала Гришу в губы, когда прощались у дверей комнаты.
Оля встретила Веру, насупившись.
-Что с тобой, Оленька Владимировна? Не хмурься, ты ведь даже не представляешь себе, какое счастье мне привалило!- задорно, с хитрой улыбкой прощебетала Вера.
-Знаю, Гришей зовут твоё счастье,- пробурчала Оля, -только вот я бы на твоём месте не подпускала его к себе близко после всех его интриг.
Когда Оля говорила это, у неё вздрагивали ресницы, и Вера вспомнила, что точно так же дрожали ресницы Авенира Фомича в четверг.
-Мимо, Оленька Владимировна!- торжествующе воскликнула Вера. -Он думает, что опять меня победил, что мною ещё повертит, а то, что я им уже верчу, проморгал! Ничего, повожу его за нос ещё немного, а потом образумлю, да так, что не забудет всю жизнь. Дай-ка скрепочку одну, я знаю, у тебя есть.
Оля дала сестре скрепку, и та достала из сумки вчерашнюю записку Гриши и Гришину записку к Авениру Фомичу. Для пущей убедительности внимательно пригляделась к обоим документам. Сходство почерка и подписи были очевидны. Поняв это, вера соединила скрепкой обе бумаги..
-Посмотри, Оля, сказала Вера, -обе записки Гришины, даже экспертизы никакие не нужны. Вот эти две бумажки мне рассчитаться с ним помогут. Как это выйдет, сама потом увидишь.
Затем девушка задумалась на минуту, потом вновь взглянула на сестрёнку:
-Мы сейчас шли с Гришей вместе. Он такой светлый был, такой искренний. Однако он ответит мне за то, что раньше не был таким!- вскричала она, и гримаса злобы исказила её лицо.

@темы: Творчество