Каждый день одно и то же. Я прихожу к глубокому колодцу. Одна. Тут холодно, у меня ветховатая кофта, она не греет почти. Я наклоняюсь к колодцу и смотрю в пустоту. В ту самую, оставленную тобой мне в наследство. И вот однажды я собрала все силы и крикнула в этот самый колодец. В этот невразумительный крик я вложила всё, что испытала за последние месяцы. И - ничего, казалось бы. Мир не всколыхнулся, колодец не превратился в цветущий луг. Разве что чуть сузился. Труднее разглядеть там что-то. Вот и отклик. "Как у двери Тамерлановой выросла трава", кхм. Я думала, моё слово ничтожнее, чем песчинка на морском дне, а это не совсем так. Всё логично. Что-то вроде диалога между Платоновым и Сталиным насчёт повести "Впрок". Никто не понял, а диалог состоялся, и Платонов так и рассчитывал.
* * *
Это моё глубоко личное Я так проводит свою жизнь. А я на днях услышала по радио песню Агутина про Севастополь. Ни разу не фанатка его творчества, а тут впечатлилась. Конечно, я помню значение этого города для тебя. Сегодня нашла песенку в вк. Читала скучный альманах, слушала Агутина. Что-то о несостоявшейся любви, необычные переходы в музыке. И это обречённо-безнадёжное "Ничего-о-о не измени-и-ить". На каком-то по счёту прослушивании чуть не прослезилась на этой строчке. Но - нет, не смогла. Для держания марки так лучше. Для выхода эмоций - нет. Все выходы для них закрыты. Долгие и частые домашние беседы о моём личном помогают, но ненадолго. А чуть останусь одна со своими мыслями - и вот он, колодец, так и стою над ним, так и вглядываюсь во тьму. Даже если там где-то хрустальная вода отражает свет, он мне не виден. И я не могу гарантировать, что не попытаюсь вновь крикнуть в колодец.